Дженнифер Блейк - Испанская серенада
— Я так долго обходилась без дуэньи, которая подсказывала бы мне, как себя вести, что сейчас совсем не подумала о том, что наше уединение может выглядеть со стороны неприлично. Поэтому ради спасения твоей репутации предлагаю вернуться назад.
— Но от маменькиного гнева меня уже ничто не спасет. А ты все же подумай.
— О том, чтобы завести себя дуэнью?
— Нет, Пилар, о том, что я говорил тебе насчет сватовства. В нашем доме ты всегда сможешь занять подобающее тебе место.
Неподалеку гремела музыка и слышалось топанье ног танцующих. Чарро замедлил шаг. Его худощавое лицо было совершенно серьезным. Он выглядел просто превосходно в своем парадном костюме, расшитом серебром, который сидел как влитой на его ладной, стройной фигуре.
— Это… это очень благородный жест. Он поморщился.
— Никакое это не благородство. В первую очередь я думал о самом себе. Я больше не буду развивать эту тему, потому что Рефухио мой друг. Но ты все же не забывай о моем предложении, пожалуйста.
Этот поступок, какими бы соображениями Чарро при этом ни руководствовался, был по-настоящему великодушным. Пилар вовсе не собиралась незамедлительно воспользоваться ситуацией, ухватившись за предложение Чарро, но она была ему действительно благодарна. Она подарила ему обворожительную улыбку и пошла к дому.
Фиеста была в самом разгаре, когда раздался требовательный стук в ворота.
Чарро быстро забрался на сторожевую вышку, чтобы выяснить, кто это явился с таким поздним визитом. Через секунду он доложил, что за воротами — целый эскадрон солдат. Сеньор Хуэрта приказал отворить. Солдаты въехали внутрь, и слуги-индейцы поспешили принять у них лошадей.
Сеньор Хуэрта выступил вперед и обратился к неожиданным гостям с речью:
— Добро пожаловать в мой дом, господа. Сегодня у нас счастливый день. Мы празднуем возвращение моего сына из Испании после долгой отлучки. От всей души прошу вас разделить нашу радость и повеселиться с нами остаток ночи.
Командир эскадрона, молодой капитан, почтительно поклонился.
— Это большая честь для нас, сеньор. Я и мои люди сердечно благодарим вас за столь любезное приглашение. — Он запнулся на миг и кашлянул. — Однако я прибыл сюда с поручением, боюсь, не слишком приятного свойства. Я здесь согласно официальному распоряжению его превосходительства губернатора Рамона Мартинеса Пачеко.
— Что это значит? — Сеньор Хуэрта выглядел совершенно потерянным.
— В вашем доме остановились человек по имени Рефухио де Карранса-и-Леон и дама, которая сопровождает его, сеньорита Пилар Сандовал-и-Серна. Верно?
Музыка затихла на каком-то сложном аккорде. Капитан говорил достаточно громко, его услышали даже танцующие. Теперь они, разинув рты, ждали, чем это кончится.
Отец Чарро коротко ответил:
— Да, это так.
— В таком случае могу ли я попросить позвать их сюда?
— А могу ли я узнать зачем?
— Приказ губернатора — доставить этих господ к нему. Губернатор желал бы ознакомиться с кое-какими подробностями, касающимися пребывания ваших гостей в Испании и Луизиане.
— Они ведь только приехали, — попытался протестовать старик. — Как господин Пачеко мог узнать об этом так скоро?
— Эти сведения были предоставлены сеньору губернатору путешественником, неким доном Эстебаном Итурбиде, который выдвигает против ваших друзей достаточно серьезные обвинения. Поэтому я снова убедительно прошу предоставить этих людей в мое распоряжение. Должен предупредить, что мне даны полномочия применить силу в случае неповиновения.
По сути дела, это выглядело как арест. Солдаты, вооруженные шпагами и мушкетами, перекрыли все доступы к воротам. При любой попытке сопротивления, подумала Пилар, они откроют огонь. Возможно, при этом пострадают ни в чем не повинные люди. Этого нельзя допустить. Пилар видела, как Рефухио обменялся взглядом с Энрике. Она заметила Чарро, неподвижно стоящего рядом со сторожевой вышкой. Энрике двинулся было к Рефухио, но тот сделал едва уловимый отрицательный жест.
Эль-Леон решительно выступил вперед. Тщательно взвешивая каждое слово, он произнес:
— Нет никакой необходимости применять силу и оскорблять тем самым радушных хозяев дома. Я — Рефухио де Карранса-и-Леон, и я полностью к вашим услугам. Но что касается дамы, то должен заявить, что она не имеет ко всему этому ни малейшего отношения. Не трогайте ее.
Но Пилар уже продиралась сквозь толпу. Она направилась прямо к Рефухио и встала рядом с ним. Она чувствовала себя очень странно. Ей было и смешно и страшно одновременно. Надо же было такому случиться, что дон Эстебан поймал их именно тогда, когда они почувствовали наконец себя в полной безопасности. Что за жестокая ирония судьбы! Пилар колебалась недолго.
— Мне не нужны защитники, — сказала она. — Я сама в состоянии отвечать за свои поступки. Если губернатор требует меня к себе и мой отчим также горит желанием видеть свою падчерицу, чтобы предъявить ей какие-то обвинения, то, я думаю, не стоит их обоих разочаровывать. Я подчиняюсь.
Итак, они отправились в губернаторский дворец. Онивыехали на рассвете и достигли Сан-Антонио к полудню. Передохнув немного, они прямиком двинулись к резиденции первого человека в провинции.
«Дворец», конечно, было слишком громким названием для низенького выбеленного домика, расположенного на главной площади Сан-Антонио-де-Бексар, как раз рядом с церковью Сан-Фернандо. Из жилых покоев губернатора и с заднего дворика доносились очень домашние звуки — о чем-то спорили женщины, на кухне стучали посудой. Огромные, чуть ли не во всю стену окна были раскрыты настежь, чтобы впустить в дом свежий вечерний воздух. Заходящее солнце проглядывало сквозь верхушки деревьев, которые отбрасывали длинные пурпурные тени. Едва только повеяло вечерней прохладой, площадь потихоньку начала заполняться народом. Барышни в сопровождении дуэний неторопливо прохаживались в одном направлении, а молодые военные в парадном обмундировании — в другом. Так что, сделав полный круг по площади, они успевали встретиться дважды.
Губернатор Пачеко восседал за массивным столом из мореного дуба. На спинке его кресла, обитого алым бархатом и с бархатными же подлокотниками, был довольно грубо вырезан испанский герб. Рядом с губернатором, опершись рукой о край стола, стоял дон Эстебан. Его лицо сильно загорело и огрубело, тому виной было техасское солнце и степной ветер. А его наряд, вопреки обыкновению, был начисто лишен какой бы то ни было пышности. Маленькие черные глазки дона Эстебана злорадно заблестели, когда он увидел Рефухио и Пилар, появившихся в дверях в сопровождении солдат.
