Джулия Куин - Красавица и герцог
Но Томас лишь непреклонно покачал головой.
— Возможно, меня и готовили с детства к герцогскому званию, но титул принадлежит вам по праву первородства. Я не могу его отнять.
— Я не хочу его! — воскликнул Джек.
— Вы не вправе принимать или отвергать титул, — бесстрастным тоном произнес Томас. — Ну как вы не понимаете? Это не собственность. Титул дается свыше, это неотъемлемая часть вас самого.
— О, ради всего святого! — раздраженно огрызнулся Джек. Он запустил пальцы в волосы, сжал кулаки и с силой дернул, словно пытаясь вырвать пряди с корнем. — Я вручаю его вам. На серебряном блюде, черт побери. Вы останетесь герцогом, а я исчезну. Буду служить вам на Гебридских островах. Где угодно. Только уничтожьте эту проклятую страницу.
— Если вы не хотели стать герцогом, то почему просто не сказали, что ваши родители не состояли в браке? — сурово возразил Томас. — Я спрашивал, были ли они женаты. Вы могли ответить «нет».
— Я не знал, что являюсь наследником, когда вы выясняли законность моего происхождения, — выпалил Джек, чувствуя, как рот наполняется горечью. Он в отчаянии уставился на Томаса, пытаясь проникнуть в его мысли.
Как можно быть таким честным и благородным? Любой другой не задумываясь разорвал бы в клочки ненавистную страницу. Но только не Томас Кавендиш. В нем слишком сильно чувство долга. Он всегда поступает правильно. Не хорошо, а правильно.
Чертов дурак!
Томас стоял и смотрел на книгу, а Джеку хотелось броситься на стену и завыть от бессилия и ярости. Его сотрясала дрожь, сердце бешено колотилось в груди, и…
Что это за звук?
— Вы слышите шум? — взволнованно прошептал Джек. Лошади.
— Они уже здесь! — глухо произнес Томас.
Джек затаил дыхание. В окно он увидел приближающуюся карету.
Слишком поздно.
Он обернулся к Томасу.
Тот не отрываясь смотрел на книгу.
— Я не могу этого сделать, — прошептал он.
Джек действовал безотчетно. Оттолкнув Томаса, он схватил приходскую книгу и вырвал страницу. Томас вцепился в него, пытаясь отнять листок, но Джек вывернулся из его рук и подскочил к камину.
— Джек, нет! — крикнул Томас, повиснув у него на плече, однако Джек оказался проворнее. Он успел швырнуть бумагу в огонь.
Борьба тотчас прекратилась, Джек с Томасом завороженно застыли, глядя, как скручивается и чернеет желтоватый листок.
— Господь всемогущий, — прошептал Томас. — Что вы наделали?
Джек помолчал, не в силах отвести взгляд от пламени.
— Я спас всех нас.
Грейс не ждала, что ее пригласят ехать в церковь, в Магуайрсбридж. Мисс Эверсли хоть и была вовлечена в дело о наследовании герцогства Уиндем, не принадлежала к семье Кавендишей. А с недавних пор она даже не состояла в услужении у Августы Кавендиш.
Когда старая герцогиня обнаружила, что Джек с Томасом отправились в церковь без нее, она пришла в бешенство. Ей потребовалась всего минута, чтобы обуздать гнев, но эта минута показалась Грейс вечностью, зрелище было поистине ужасным. Даже компаньонке не приходилось видеть госпожу в такой ярости.
Поэтому когда настало время отправляться в путь, Амелия отказалась ехать без Грейс.
— Не оставляй меня одну с этой женщиной, — прошипела она на ухо подруге.
— Но ты будешь не одна, — попыталась возразить Грейс. Лорд Кроуленд намеревался сопровождать дочь, да и миссис Одли рассчитывала занять место в карете.
— Пожалуйста, Грейс, — взмолилась Амелия. Тетю Джека она почти не знала, а сидеть рядом с отцом была не в силах. Только не этим утром.
Гневная вспышка герцогини хоть и не была неожиданностью, прибавила Амелии решимости. Она потянула Грейс за собой, схватив за руку так сильно, что едва не раздавила ей пальцы.
— Ох, поступайте, как вам заблагорассудится, — отрывисто бросила герцогиня. — Но если через три минуты вы не сядете в экипаж, я уеду без вас.
Вот как получилось, что Амелии, Грейс и Мэри Одли пришлось втиснуться втроем на одно сиденье кареты, в то время как герцогиня и лорд Кроуленд расположились напротив.
Дорога в Магуайрсбридж показалась Грейс бесконечно долгой. Все отвернулись к окнам, а Грейс, зажатая посередине, вынуждена была сидеть, уставившись прямо перед собой, на стенку кареты между головами лорда Кроуленда и герцогини.
Примерно каждые десять минут герцогиня поворачивалась к Мэри и спрашивала, долго ли еще ехать. Миссис Одли отвечала всякий раз с неизменной почтительностью и терпением, пока наконец, ко всеобщему облегчению, не объявила:
— Вот мы и приехали.
Герцогиня первой соскочила с подножки, лорд Кроуленд бросился следом за ней, волоча дочь за руку. Мэри Одли торопливо присоединилась к процессии, оставив Грейс одну. Что ж, этого и следовало ожидать, вздохнула она.
Когда Грейс подошла к пасторскому дому, остальные уже успели войти внутрь и устремились к двери в заднее помещение, где, по всей видимости, следовало искать Джека с Томасом и заветную приходскую книгу.
Посередине прихожей, разинув рот от удивления, стояла какая-то женщина. Чашка в ее руках ходила ходуном, так что чай расплескивался на блюдце.
— Добрый день, — с мимолетной улыбкой поздоровалась Грейс.
— Где книга? — послышался зычный окрик герцогини почти одновременно с оглушительным грохотом распахнувшейся двери. — Как вы посмели уехать без меня? Где она? Я желаю видеть приходскую книгу!
Грейс поспешно пересекла прихожую, но остановилась на пороге кабинета викария. Остальные толпились у входа, и разглядеть, что происходит внутри, было невозможно. И тогда Грейс совершила поступок, которого никак от себя не ожидала.
Она пустила в ход локти, прорываясь вперед.
Грейс любила Джека и была полна решимости. Что бы ни принес ему этот день, она будет рядом. Джек не останется один. Она этого не допустит.
Грейс протиснулась в комнату, когда герцогиня издала громкий вопль:
— Что вы нашли?
С трудом удержавшись на ногах, Грейс подняла голову и огляделась.
Джек стоял у камина.
Выглядел он ужасно, будто оживший мертвец.
Губы Грейс беззвучно шевельнулись, шепча его имя. Она вдруг поняла, что не в силах произнести ни слова, у нее пропал голос. Никогда прежде она не видела Джека таким. Его лицо посерело, пальцы дрожали. «Господи, неужели никто этого не видит?» — хотелось крикнуть ей.
Она повернулась к Томасу. Он должен был что-то сделать, что-то сказать.
Но Томас неподвижно смотрел на Джека. Как и все остальные. Никто не осмеливался заговорить. Боже, почему они все молчат?
— Он Уиндем, — произнес наконец Джек. — Как ему и пристало.
