Кэтрин Коултер - Магия Луны
Надеюсь, лорд Мертер хотя бы из уважения к твоему положению не будет сегодня тискать твои коленки. Элен нетерпеливо отмахнулась и снова заговорила:
— Я приняла Рафаэля за тебя. Виктория стояла возле него, весело смеялась, держала под руку, он дотрагивался до нее.., и я.., я пришла в ярость.
— Мы женаты уже пять лет, и ты не можешь отличить меня от брата?
Элен с интересом уставилась на своего красивого мужа. Возможно, он был не такой худощавый, как брат. Но когда он одет, судить об этом довольно сложно. Яркие блестящие серебристо-серые глаза, прямой нос, слегка выдающиеся скулы, роскошные черные волосы. У братьев-близнецов все было совершенно одинаковым, даже красивый рот и насмешливая, немного ироничная улыбка. Но все-таки было одно различие. Заметить его можно было, только когда близнецы смеялись. У обоих были ровные белые зубы, но у Дамьена сбоку виднелся один золотой.
— Нет, — наконец со вздохом сообщила она, — мне потребуется поговорить с тобой несколько минут, чтобы окончательно удостовериться. — Немного подумав, она добавила:
— Если тебе когда-нибудь захочется убедить меня, что ты — Рафаэль, я даже не представляю, сколько пройдет времени, прежде чем я пойму, что ты меня дурачишь.
— Тогда я непременно скажу Рафаэлю, чтобы он поостерегся слишком уж увиваться вокруг тебя… О, миледи, как я рад, позвольте вам помочь. — Дамьен вскочил и галантно помог очень тучной леди Мертер усадить свои телеса на стул, в душе надеясь, что ни в чем не повинный предмет мебели, подвергшийся столь суровому испытанию, выстоит. Она была одета в сильно декольтированное светлое платье, которое значительно больше подошло бы молодой и красивой женщине. Дамьен отчетливо видел синие и белые полоски на ее мощной груди, следы четырех беременностей.
Рафаэль выждал почти до трех часов утра и только тогда решительно увлек изрядно опьяневшего Джонни Трегоннета в угол.
— Чего тебе? — заплетающимся языком полюбопытствовал Джонни, настороженно глядя на собеседника несколько остекленевшими глазами. — Ты — Рафаэль?
— Да.
— А я и не думал, что Дамьен, я просто так спросил. Барон не стал бы со мной так запросто разговаривать.
— Я хочу, чтобы ты рассказал мне о вашем сатанинском клубе. Думаю, я тоже не откажусь стать его членом.
Джонни испуганно вытаращил пьяные глаза и в первый момент не мог выговорить ни слова. Он дико оглянулся, лихорадочно соображая, кого позвать на помощь, но рядом не оказалось ни одной родственной души.
— Откуда ты знаешь? — в конце концов шепотом спросил он.
— Я все знаю. Ты, Винсент Лендовер, Линкольн Пенхоллоу — члены этого клуба. Могу назвать еще несколько имен. Скажи, как мне встретиться с Рамом. Я хочу стать одним из вас.
— Я.., ой… — Джонни еще раз затравленно оглянулся по сторонам. — Я передам Раму, а он будет решать.
— Скажи Раму, что он может на меня рассчитывать. Я охотно помогу вам лишить девственности всех юных девиц графства. Но я очень не люблю, когда меня отвергают. Тогда я становлюсь опасным. Ты меня хорошо понял, Джонни?
— Не знаю…
— Я уничтожу тебя, мой милый, причем так быстро, что ты и понять ничего не успеешь. Поговори с Рамом обо мне. Постарайся, чтобы он принял верное решение. Теперь понял?
— Да, — обреченно кивнул Джонни и шатаясь побрел прочь.
* * *Бал продолжался еще довольно долго. К рассвету большинство гостей разъехалось. В Драго-Холле осталось только три супружеские пары, которым было слишком далеко добираться до дома.
Элен была очень довольна праздником, но настолько измучена, что с трудом сумела подняться по лестнице в спальню. Напоследок она даже соблаговолила улыбнуться Виктории.
Лиггер, благослови Господь такого слугу, проводил всех без исключения, внимательно наблюдая за порядком.
Рафаэль и Виктория, полностью одетые, без сил свалились на свою кровать.
— Что за вечер!
— Кажется, ты выпила слишком много пунша, дорогая. — Рафаэль приподнялся на локте, с нежностью посмотрел в усталые глаза жены и поцеловал ее.
— Скоро рассветет.
Серые глаза Рафаэля лучились мягким серебряным светом. Он положил руку на грудь Виктории и начал легонько ласкать прохладную кожу.
Почувствовав ее ответную реакцию, он моментально возомнил себя величайшим в мире любовником. Без лишних слов он довольно бесцеремонно перевернул лежащую рядом жену на живот и принялся расстегивать платье.
Справившись с многочисленными застежками, он снова уложил ее на спину и начал очень медленно освобождать из платья грудь.
— Как это прекрасно, — пробормотал он, нежно целуя напряженные соски.
Виктория застонала и зарылась пальцами в густые черные волосы мужа, прижимая его голову к своей обнаженной груди.
— Я весь вечер думал только об этом, — шептал Рафаэль, не отрываясь от обольстительных округлостей. — И еще я много думал о пресловутом физическом недостатке, который ты от меня так тщательно скрываешь. Знаешь, Виктория, я решил, что должен немедленно увидеть тебя полностью обнаженной. При свете.
Он заметил, что в глазах жены промелькнул страх, почувствовал, как она напряженно застыла.
— Ты чего-то стыдишься? Это правда? — удивленно полюбопытствовал Рафаэль.
— Да, — шепнула она, отвернувшись.
— Скажи мне.
Виктория, не поднимая глаз, молча помотала головой.
— Тогда придется мне самому разобраться с этим! — Рафаэль начал энергично стаскивать с жены платье. Виктория отреагировала моментально. Она с силой вырвалась из цепких рук мужа, откатилась в сторону и села.
— Нет! — Виктория поспешно отодвинулась на самый край кровати, прикрывая руками грудь. — Умоляю тебя, не надо.
Рафаэль не шевельнулся.
— Но это же глупо, Виктория. Ты моя жена и останешься ею. Невозможно скрывать от меня свое тело все долгие годы нашего супружества.
— Пожалуйста… — Виктория беспомощно взглянула на мужа.
— Я не жестокий человек и никогда не бил женщин, — холодно сообщил он и начал раздеваться, не обращая больше внимания на жену.
Ему показалось, что она плачет, однако он решил выдержать характер и не обернулся. Она сама все скажет, когда захочет. А он не станет ни просить ее, ни настаивать.
Однако он не станет и скрывать свое неудовольствие. Пусть видит.
Уже засыпая, он с раздражением подумал, что эта таинственность ему порядком надоела. И еще одного Рафаэль никак не мог понять: как же он мог, проведя столько ночей в постели с женой, не заметить у нее никаких физических изъянов. Так ничего и не придумав, он уснул, прислушиваясь к неровному дыханию Виктории.
На следующее утро Виктория встала раньше всех. Едва дождавшись, пока Дамарис умоется и позавтракает, она взяла девочку за руку и отправилась в конюшню. Она надеялась, что ребенок отвлечет ее от грустных мыслей, заставит хоть на время забыться. На конюшне Флэш неторопливо оседлал Тодди, болтая что-то о многочисленных богатых бездельниках, своих артистических пальцах и о том, что, прозябая без дела в корнуолльской глуши, он рискует вскоре потерять репутацию лучшего лондонского карманника.
