Бертрис Смолл - Память любви
— Для этого я слишком искусна, — возразила Ронуин.
Женщины постарались не улыбаться.
— Ни слова об этом, пока я сама не скажу Рейфу, — предупредила Ронуин. — Не хочу, чтобы в поместье только об этом и судачили! Ему нужно время освоиться с этой мыслью. Представляю, как он раздуется от гордости и тщеславия!
Женщины рассмеялись, понимая, что хозяин и в самом деле поведет себя так, словно, кроме него, ни одному мужчине на земле не удалось стать отцом.
Завернувшись в плащ, Ронуин оставила Энит и Мейбл и пересекла луг. Солнышко хоть и сияло на небе, но дул прохладный ветерок, сбивая с деревьев последние листья. Ребенок. В ней растет новая жизнь! Кого она носит? Сына или дочь? Ребенок… как быстро все случилось! Но что она знает о материнских обязанностях? И не произойдет ли с ней то же, что и с матерью? Нет!
Она выбросила из головы страшную мысль. Вала легко родила сына и дочь. Только последнее дитя убило ее. Дитя ужаса и насилия. И кто знает, может, мать в приступе безумия попыталась исторгнуть страшный дар судьбы из чрева и это послужило причиной ее гибели?
Ронуин подумала, что будет молиться сама и попросит тетку вместе с монахинями упоминать ее в своих молитвах.
Это наверняка должно помочь. Ребенок. У них с Рейфом будет ребенок. Рейф!
Она должна найти мужа и сообщить чудесные новости, прежде чем об этом узнает каждый обитатель поместья.
Ронуин повернулась и побежала, распугивая овец. Плащ развевался на ветру.
— Рейф! Рейф!!!
Он услышал отчаянные крики. Кто-то зовет его! Голос Ронуин. Боже! Неужели валлийцы все-таки напали?!
Рейф выскочил из конюшни, где давал наставления шорнику, и увидел мчавшуюся навстречу ему жену.
— Что с тобой, Ронуин? — всполошился он, обнимая ее.
— У меня будет ребенок! — воскликнула она и залилась слезами.
Рейф обнял ее крепче. Красивое лицо расплылось в широкой восторженной улыбке.
— Правда? Это правда, жена?
Ронуин, шмыгая носом, счастливо кивнула:
— Да, муженек!
— Я и не думал, что можно стать еще счастливее, но, оказалось, ошибся. Мое сердце вот-вот разорвется от радости! Как я люблю тебя, Ронуин, жена моя! Как я люблю тебя!
Он впился губами в ее губы, стер поцелуями слезы со щек.
— А если я рожу не сына, а дочь? — заволновалась она.
— Назовем ее Анхард и будем надеяться, что она пойдет в мать. Мне все равно, жена, кто будет. У меня уже есть две незаконные дочери. Когда они вырастут, станут служить своей единокровной сестре.
— Ты хочешь дать девочке валлийское имя? — удивилась она.
— Ее мать — валлийская принцесса.
— Ее мать воспитывалась в крепости, среди мужчин, обращавшихся с ней как с парнишкой-сорванцом. Принцесса! — засмеялась Ронуин, кладя ему руки на грудь. — Я лишь простая девушка.
Муж молча смотрел на нее с любовью.
— Нет, дорогая, — вымолвил он наконец, — ты не простая девушка и хорошо это знаешь, но я все равно люблю тебя. Так когда наше дитя появится на свет?
— По словам Мейбл, в начале июня.
— Никаких игр с мечами! — немедленно приказал Рейф.
— Да, повелитель, — покорно прошептала она.
— И никакой охоты, пока не родится ребенок! — продолжал он.
— Да, повелитель.
— Рад, что беременность превратила тебя в разумную женщину, — поддел он и ловко увернулся от удара кулаком в плечо.
— Я всегда была разумной! — негодующе объявила она.
Рейф де Боло счастливо расхохотался и поцеловал маленькую ладонь. Наконец-то у него будет законный наследник!
— Да, Ронуин, жена моя, ты поистине великолепна! — покачал он головой и, подняв ее, понес в дом.
Раньше он не подозревал о капризах беременных женщин и теперь не знал, как угодить жене, что оказалось не так-то легко. Настроение Ронуин поминутно изменялось от восторженной эйфории до глубочайшего уныния, и тогда она без всякой видимой причины часами рыдала.
Любой пустяк выводил ее из себя, особенно когда они любили друг друга, ибо Мейбл объяснила, как это делать, не повредив ребенку. Стоило Рейфу войти в ее ждущее лоно, как она начинала всхлипывать, и, хотя заверяла, что это от счастья, Рейфа это ужасно пугало.
Только к январю она стала спокойной и безмятежной. Груди и чрево увеличились — малыш быстро рос в ее утробе. Она обожала, когда Рейф гладил ее живот: по ее словам, это очень ей помогало. Муж также растирал ее спину под тихое, довольное мурлыканье. Груди, однако, стали такими чувствительными, что она не выносила его прикосновений. Это расстраивало Рейфа, любившего ее сладкие холмики, но он покорно выполнял все прихоти жены.
На Сретение выпало немного снега, поэтому Эдвард и Кэтрин смогли приехать в гости. Женщины сразу уселись у огня, весело о чем-то болтая. Эдвард снисходительно улыбнулся:
— Они всегда становятся такими, когда носят малыша.
Поздравляю, Рейф. Я уж думал, ты умрешь бездетным.
— Она давно не та женщина, на которой ты женился, кузен, — ответил Рейф. — Халиф научил ее наслаждаться страстью.
— Как ты можешь терпеть, что ее касались другие мужчины? — прошипел Эдвард.
— А если бы она была вдовой? — пожал плечами Рейф. — Почему ты так злишься на нее? Она была верна тебе, как верна мне. Чего еще желать мужу?
— Она мне изменила! — взорвался Эдвард. — Летла с иноверцем и бесстыдно призналась в этом.
— Она была пленницей, Эдвард. Неужели ты предпочел бы, чтобы она умерла? Ты отказался от нее, даже не позаботившись узнать, действительно ли ее нет в живых. Довольно скоро после ее исчезновения я получил от тебя письмо, в котором ты просил в жены Кэтрин. Ронуин по крайней мере была предана тебе до конца. Ты же поспешил обратиться к другой. Вернулся домой, женился на моей сестре и тут же ее обрюхатил. Ронуин же сделала все, чтобы не дать халифу ребенка и сбежать из дворца, где жила в роскоши и ни в чем не нуждалась. Не стоит гневаться лишь потому, что ты потерял возможность узнать, каким сокровищем обладал. А вот я понял, что она честна, добра и страстно любит меня. Совсем как моя сестра — тебя.
Весна наконец растопила снег, и Ронуин снова стала капризной и раздражительной. По мере того как рос живот, а ходить и сидеть делалось труднее, она все чаще срывала зло на муже и окружающих.
— Я похожа на старую свинью, — ворчала она.
— Ты прекрасна, — уверял Рейф.
— Прекрасная старая свинья, вот-вот готовая опороситься.
— Все будет хорошо, жена, — пытался утешить ее муж.
Но она окинула его пренебрежительным взглядом:
— Что может знать мужчина о растущем внутри ребенке, который непрерывно дерется и брыкается?
Мой пупок вывернулся наизнанку. Постоянно хочется облегчиться. Я едва стою. И ты по-прежнему считаешь, что все будет хорошо? В жизни не слышала большей глупости!
