Рита Тейлор - Девочка из рода ОХара
Пораженный Филипп молчал. Он мог злиться только на себя.
— Вы разорили целый банк. Чтобы купить вашу землю, мистеру Харвею пришлось задолжать громадные суммы. Если он не вернет деньги, он будет банкротом.
— Значит, вы все еще продолжаете говорить о порядочности. Тогда я вас поставлю перед другой проблемой. После вашей промашки, даже если банк будет существовать — вам там не служить. Даже родственник не простит вам вашего плана. Ну, а как быть с вашими словами благодарности, которую вы ко мне испытывали? Вы ее уже забыли? Что же, у людей бывает короткая память — я напоминаю вам об этом на всем протяжении нашего знакомства. Вы с этим не соглашаетесь. Очень хорошо. Но вот векселя на суммы, которые я заплатил Бибисеру, чтобы освободить вас от его сумасшедшей племянницы — они подписаны вами, — и вы мне должны ту сумму денег, которая здесь указана. Разве она вам ничего не напоминает? А-а? Так будьте честны сначала передо мной — заплатите мне ту сумму, которую должны — и я попробую помочь мистеру Харвею. А-а? Что же вы молчите? — заорал Батлер так, как никогда не орал. — Или вы уже совсем забыли о чувстве благодарности и думаете, что будете бесконечно порхать по жизни, а вас будут все выручать? Так платите же мне, ну?!
— Вы же знаете прекрасно, что у меня нет таких денег, — еле слышно сказал Филипп.
— Да, я это знаю. Так почему же вы требуете от меня вернуть деньги? На каком основании? Я получил от Харвея столько, сколько заплатил за вас Бибисеру. А был еще Пэтифер, а было еще озеро, когда вас полуживого вытащили из воды и вы скрывались в моем доме. — Прекратите себя обманывать — ни к чему хорошему это не приведет. О чем мы с вами говорили — с начала нашего знакомства? Мне нужен "Страшный Суд", Сделайте так, чтобы он был у меня, и мы будем в расчете.
— Но он же не принадлежит мне, — с ужасом сказал Филипп. — Я ничего не могу сделать.
— Не принадлежит вам? Полноте — земля слухами полнится. Разве вы забыли, что у вас есть закладная на имение. Разве вы забыли, как благородно вы поступили и оплатили банковскими деньгами долги вашего дяди? Вот как я понимаю вашу ситуацию. Банк Харвея прогорит в любом случае. Даже если бы не было вашего предложения вкладывать деньги в Перизитское ущелье. Его было не спасти — нет, шанс спасти банк был — это обмануть Чарльза Батлера. Так вот знайте, Батлера еще никому не удалось обмануть, а вы захотели — ну что же, попытка не пытка. Банк — банкрот и вы на улице, завтра я подаю в суд векселя, по которым вы мне должны деньги — и что тогда? Долговая тюрьма? Именно так. Поэтому вы отдаете мне закладную на "Страшный Суд", а я вам отдаю ваши векселя, по которым вы мне не уплатите никогда, и мы квиты. Что вы скажете на такую постановку вопроса?
Филипп был бледен. Он сел в кресло. Его борьба закончилась полным поражением. Он захотел утереть нос Батлеру, стать уважаемым гражданином города, компаньоном Харвея — и ничего не получилось.
И тогда Филипп решился. Он вспомнил, как оболгал его Пьер Робийяр, и вспомнил его последние слова, что судьба его в руках Филиппа. И все стало просто и ясно. Как на весах. Филипп встал.
— Я согласен. Я верну вам закладную на "Страшный Суд" в обмен на мой долг вам.
— И вы получите тем самым шанс стать благочестивым и законопослушным членом общества, — подсказал ему Батлер.
Прощальные письма
В тот же вечер Пьер Робийяр получил известие, что его долговые обязательства находятся в руках Чарльза Батлера. Сообщил ему об этом сам Чарльз Батлер. Также он сообщал, что вернет Робийяру эти векселя, если Филипп женится на Эллин и Робийяр предоставит ему — Батлеру возможность разрабатывать нефть на своем участке. Так Батлер обманулся во второй раз.
В тот же вечер Робийяр отослал два письма, одно Филиппу, другое Батлеру.
Филипп сидел один в пустой гостиной. После известия о том, что Корнелиус Вандербильт не покупает земли Перизитского ущелья, с Харвеем случился удар. Доктор Мид не отходил от банкира ни на минуту. Мозг пожилого джентльмена не выдержал. Давление разорвало кровеносные сосуды, и после обширного инсульта сознание к Харвею не возвращалось. Филипп продолжал жить у него в доме.
Миссис Харвей к нему не заходила. Самому спускаться к своему бывшему старшему компаньону Филиппу было неудобно. Поздно ночью черный слуга передал ему письмо от Пьера Робийяра.
Письмо было написано четким мужским почерком.
"Дорогой Филипп, — начиналось письмо, — Мне сообщил мистер Батлер, что Вы отдали ему мои долговые обязательства. Меня не интересует повод, который заставил Вас сделать это. Вы поступили так. Помните, когда мы воссоединились, я сказал вам на прощание: "Теперь моя судьба в ваших руках, Филипп". Вы кивнули головой. В ту минуту вы действительно осознавали это. Думаю, Вам будет интересно узнать одну маленькую подробность нашего родства. Сегодня днем Вы предали меня. Так знайте, Филипп. Отныне вы мне никакой не племянник. И это не отречение от Вас. Просто я Вам говорю, что Вы мне ближе, и не только стали таковым, но и были всегда. Вы — мой сын, Филипп. Эта тайна моей жизни. Не пугайтесь и не думайте, что вы плод любви брата и сестры. Кэролайн — ваша мать — всегда была мне женой. Мы приехали в Америку, будучи семейной парой. Но почему произошло так, что я назвал ее сестрой, — не знаю. Помните, в Библии Авраам называет Сарру во время своих долгих странствий по Египту своей сестрой? Почему? Он этого не знал, не знаю этого и я. Страна, куда мы приехали, — Америка — была мне незнакома и враждебна. Здесь существовало свое общество, кажется, Кэролайн первой пришла в голову любопытная мысль. "Пьер, — сказал она, — тебя здесь никто не знает, и если ты приезжаешь в чужой мир будучи целым зерном — тебе будет трудно прижиться на чужой почве. По крайней мере, ты не сможешь подружиться с местными плантаторами, потому что не будешь представлять собой лакомого куска для их дочек. Почему бы тебе не выдать меня за сестру, а себя — за холостого, тогда нами наверняка больше заинтересуются. Ты сможешь знакомиться с чужими женщинами и заводить связи с их отцами. Я смогу будить воображение мужчин. Мы сможем понравиться местному обществу, и оно примет нас. А затем мы признаемся, что мы муж и жена". Это было роковое решение. Я согласился на этот фарс, подумав, что он действительно может быть полезен. Я не представлял, до какой степени постоянно что-либо временное.
Мы стали дурить местное общество. Представь себе — это действительно дало прекрасные результаты. К Кэролайн все стали свататься, а меня как ее "брата" всячески ублажать. Очень быстро мы заимели нужные связи, получили земли, вес в обществе и так далее.
Так прошел целый год. Первое время мы каждый день говорили себе: "Ну вот, завтра мы все откроем и вместе посмеемся над незадачливыми горожанами, которых мы обманули". Но наступал этот день, и мы с ужасом обнаруживали, что это невозможно сделать, потому что тогда придется признать, что мы дурили голову этому уважаемому джентльмену, и тому уважаемому гражданину.
И мы попросту в испуге продолжали жить дальше. Так прошел второй год. И вдруг я с ужасом понял, что настал такой день, когда мы ничего не можем изменить: нас принимают именно как брата и сестру, и иначе в это общество мы не вписываемся. Вот тут и наступила катастрофа. Я тебе не сказал вначале, что Кэролайн была беременна тобой, но мы смогли выдать тебя за ее сына, а ее мужа как бы похоронили еще на континенте, и притом после недолгого брака.
Ты рос как мой племянник. Потом в городе вдруг поползли слухи, что я живу с собственной сестрой. Поводов мы давали достаточно. Я ни на кого не обращал внимания, хотя флиртовал со многими, Кэролайн была вынуждена всем отказывать. Но зоркие соседские глаза что-то замечали. В те времена дать подозрения, что ты живешь с собственной сестрой — это значит подвергнуть себя каторге. Мы испугались этого и, представляешь, на нашем семейном совете Кэролайн однажды решила, что мне нужно жениться. Ты представляешь? Жена принуждает собственного мужа к двоеженству! Боясь обвинений в сожительстве с сестрой, я пошел на грех двоеженства. И выбрал себе в жертвы Сьюлин, дочь Джека Харвея. Он был неравнодушен к Кэролайн, и когда узнал, что я хочу жениться на его дочери, с радостью согласился. Впрочем, Кэролайн к нему лучше все равно относиться не стала.
Таким образом потянулись годы кошмара. Должен тебе признаться, что однажды я не выдержал этой муки.
К этому прибавь: Сьюлин, пользуясь каким-то непостижимым женским чутьем, довольно быстро раскусила, кого я люблю на самом деле. Более того, она была уверена, что мы вместе живем. Представляешь? Она точно знала, что ты наш сын. Но при этом она думала, что это сын брата и сестры. Можешь себе представить, с каким ужасом она смотрела иной раз на тебя. Вот почему в одно прекрасное утро она сказала Кэролайн, что все знает, и приказала ей уходить из моего дома, иначе она сообщит обо всем людям. Кэролайн испугалась за меня и покинула дом. Случайно утром я застал ваше бегство, и вернул тебя и твою мать в свой дом. После этого я поднялся к Сьюлин и пообещал ей, что не буду встречаться с Кэролайн. Пусть она живет в моем доме — но видеть ее я не буду. И в доказательство перегородил наш дом на две половины глухой стеной. Можешь представить себе муки женщины, которая сама себя разлучила с собственным мужем. А я понемногу стал тяготиться ее присутствием. И вот однажды я совершил страшный грех — и ты должен знать об этом — я позволил Кэролайн съесть ядовитую рыбу. Я знал, что она отравлена моим соседом Даром Бибисером, но мне показалось тогда, что Господь должен распорядиться сам, — брать или не брать к себе душу Кэролайн. Он ее взял. И тогда я понял, что убил свою первую жену; Но почувствовал себя свободнее. Теперь я мог не бояться мнения и разоблачения общества. Я был женат на одной женщине.
