Элизабет Чедвик - Наследница Магдалины
Вечером приехал Кретьен, и она поведала ему о том, что собирается замуж за Монвалана. Потрясенный катар не знал, что и сказать. Брижит довольно быстро его успокоила.
— Моя мать тоже была замужем. Правда, отец мой был простым трубадуром, а не высокородным дворянином. Но любовь свободна, как птица, и никогда не смотрит на происхождение. По крайней мере, дядя, вам больше не придется меня опекать. А за Раулем я буду как за каменной стеной.
— Пожалуй, ты права, — тяжело вздохнув, почесал свою окладистую бороду Кретьен. — Для нас, похоже, наступают лучшие времена. А что говорят твои видения?
— Они говорят, что все мы будем жить в замке, — промолвила она, скрывая давно известную ей горькую правду.
Пряча улыбку, седовласый Матье молча водил обрубками пальцев по странице старинной книги. На его глазах вершилась история рода Марии, написать хронику которой было главной мечтой его жизни.
— А ты помнишь того рыцаря, что несколько лет назад приезжал к нам с маленьким мальчиком? — спросила Брижит у Магды, не обращавшей никакого внимания на непонятные разговоры взрослых.
Златокудрая девочка была всецело поглощена игрой с красивой деревянной куклой, оказавшейся среди подарков Рауля. Матье получил старый рукописный вариант откровений Иоанна, а Кретьен — новое одеяние катарского покроя.
— Конечно же, помню, — ответила, отрываясь от куклы, Магда. — Он еще тебе очень нравился.
— Так вот, доченька, теперь он будет твоим папой.
— Папой? — удивилась девочка.
— У тебя появится еще и сводный брат. И когда-нибудь мы все будем жить в настоящем замке, а ты станешь прелестной дамой, точь-в-точь такой же, как те, о которых повествуется в чудесных историях о короле Артуре.
— Брижит, — все никак не мог успокоиться Кретьен, — а как же твой врачующий дар? Неужели ты перестанешь исцелять страждущих?
— Отчего же? — искренне удивилась молодая женщина. — Знахарок хватает и среди благородных дам.
Подойдя к очагу, она стала рассматривать извлеченный из сумки Рауля сверток. Это было шитое серебром дорогое женское платье, темно-синее, как зимняя ночь. «Подарок, достойный принцессы», — подумала Брижит, с трудом представляя себе, как она будет выглядеть в этом наряде. Неожиданно она входила в новую, доселе чужую ей жизнь. «Я не должна испытывать угрызений совести за то, что воспользовалась чужим счастьем, — мысленно внушала она себе. — Раулю уже не суждено встретиться с похоронившей себя заживо Клер. Судьба сильнее нас. Все мы должны до конца испить чашу радости и скорби, прежде чем станем едины с Вечным всепобеждающим светом».
Ледяной ветер выл за крохотным затянутым бычьим пузырем оконцем, поднимая снежную поземку. От тепла жарко пылавшего очага Брижит стало клонить в сон. Ее мысленному взору уже представали сладостные картины грез о прежде неведомой ей жизни. Над горными лесами плыл звон одинокого колокола монсегюрской обители.
ГЛАВА 35
Церемония бракосочетания Рауля и Брижит проходила в пыльном заброшенном храме, находившемся при дворе графа Раймона. Поскольку правитель Тулузы был давно отлучен от церкви, подвизавшегося здесь настоятеля отозвали, и никто уже не мог точно вспомнить, когда в этих впитавших в себя запах ладана стенах последний раз справлялась служба. Пришлось приглашать священника со стороны. Странствующего монаха-францисканца Марка особенно долго не уговаривали. Узнав суть дела, он с готовностью откликнулся на просьбу Рая совершить богоугодный поступок. Ведь дети — это невинные агнцы, рассуждал итальянец. Если благодаря освященному свыше таинству сын рыцаря де Монвалана обретал новую мать, а дочь госпожи Брижит — отца, подобное деяние не могло не порадовать Господа.
После того как вступающие в брак дали клятву любить друг друга и в горе, и в радости, а на палец будущей госпожи де Монвалан было надето золотое кольцо, францисканец призвал супругов целовать крест. Брижит так и не смогла заставить себя коснуться губами этого жуткого символа. Конечно же, она прекрасно понимала, что сам по себе этот предмет поклонения тех, кто всячески старался скрыть истинную правду об Иисусе, не обладает ни хорошими, ни плохими качествами. Но слишком болезненные воспоминания были связаны с этим куском холодного металла. При виде креста по телу Брижит пробежал легкий озноб. Мысленному взору провидицы в мельчайших деталях предстали картины того, что произошло на горе Голгофа двенадцать веков назад. Чистый открытый лоб молодой женщины покрыли крохотные капельки пота. Алая пена застлала глаза. Учащенно забившееся сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди. Вот почему она никогда бы не смогла причаститься. Пригубить, пусть даже символически, крови своего далекого предка для Брижит было равносильно тому, что пить свою собственную. К тому же именно крест стал орудием жестокого убийства ее несчастной матери.
В итоге продолжательница древнего рода лишь поцеловала воздух в непосредственной близости от миниатюрного распятия. Но преподобный Марк не обратил на это абсолютно никакого внимания. Рауль поступил точно так же, как и его новая супруга. Для него крест по-прежнему оставался грозным знаком войны и нежданно обрушившихся на его голову несчастий. Безусловно, этому сильному и энергичному мужчине был глубоко чужд аскетизм катаров. Но нетерпимость погрязшего в пороках католичества по отношению к тем, кто мыслит иначе, чем Рим, не могла не вызвать в его душе иных чувств, кроме ненависти.
«Бог есть любовь», — внушал себе Монвалан, стоя у алтаря рука об руку со сбывшейся мечтой его снов. Но даже сейчас он понимал, что давно потерял веру в царя небесного, которым лицемерные попы привыкли пугать простодушных прихожан.
Сославшись на то, что ему сегодня еще нужно причастить больного старика, отец Марк не стал принимать участия в свадебном пиршестве и спешно покинул дворец.
Свадьбу де Монвалана праздновали в узком кругу семьи графа Тулузского. Со стороны Брижит присутствовали приехавшие из Монсегюра Кретьен, Матье и Магда. Поздравить Рауля пришли верные ему рыцари. Многие из них появились в пиршественном зале в сопровождении своих молодых жен. От обилия ярких шелков и блеска драгоценностей рябило в глазах. У скромной целительницы, нежданно окунувшейся в этот водоворот праздной роскоши, невольно закружилась голова.
Брижит никак не могла привыкнуть к тому, что отныне она стала частью этой когда-то казавшейся ей сказочной жизни. Потупив взор, она положила ладонь на руку сидящего рядом Рауля. В поле ее зрения попал хрустальный кубок. В наполнявшем его искристом напитке дробилось пламя ярко пылавших свечей. Завороженная игрою света, Брижит вспомнила события тринадцатилетней давности и то, как совершенно случайно она оказалась на первой свадьбе Монвалана. Тогда ей так хотелось оказаться на месте его невесты, и вот теперь эта мечта сбылась. Но какой ценой. В последнее время Брижит все реже испытывала угрызения совести по поводу того, что похитила счастье Клер. Вера в жизненную силу окончательно убедила ее в том, что за собственное счастье надо бороться. С годами к ней пришло сознание того, что люди, поступающие наперекор судьбе, обречены. А в книге судьбы Клер изначально была начертана разлука с Раулем. Брижит знала об этом еще тогда, когда встретила Клер вместе с грудным Гильомом на катарском молитвенном собрании. Но, словно лекарь, скрывающий от больного страшную правду о недуге, она предпочла тогда об этом умолчать. Люди не должны знать своей неизбежной участи. Иначе вся их жизнь превратится в одно сплошное мучительное ожидание. Точно так же Брижит не собиралась открывать Раулю то, что уготовано им в будущем. Хотя ей уже было известно, где и как именно закончит каждый из них свой жизненный путь.
