Патриция Райс - Дьявольски красив
Блейк спрятал ухмылку при виде поднятых бровей герцога. Теперь, когда судьба Гарольда предрешена, чувство юмора Блейка грозило взять над ним верх. Он был на пути к тому, чтобы стать ожесточенным циником, пока Джослин не научила его легче воспринимать жизнь. Он надеялся, что у них в будущем много таких маскарадов.
Он обернулся и увидел, как Ник в кружеве и Фиц в своем костюме валета поднимают грязного Огилви с земли, а Ричард, прижимая к груди клетку с Африкой, приплясывает вокруг вора со стиснутой в кулак свободной рукой.
— Бернард? — ошарашено спросил герцог. — Какого дьявола ты творишь? Это моя птица?
— Да, ваше сиятельство, — угрюмо отозвался Огилви. — Они наотрез отказались вернуть ее мне, поэтому я решил ее украсть.
— Это Африка, — внесла поправку Джослин. — Птица зеленщика.
— Понятно. — Герцог с подозрением оглядел ее, затем повернулся к Блейку. — Думаю, нам лучше пойти в дом и попробовать разобраться в сложившейся ситуации. Я слышал, вы человек чести. Могу я верить вашему слову?
— Блейку вы можете вверить безопасность всей Англии, — гордо заявила Джослин. — Но прежде чем давать объяснения, мы должны связать эту свинью Гарольда.
Один взгляд на ошеломленное выражение лица герцога, и Блейк больше не смог сдержать смеха. Одной рукой обняв свою бесстрашную жену, он расхохотался.
Все еще одетая в пышные шелка, но без бриллиантов, которые она вернула леди Белл — включая ожерелье, найденное в кармане Гарольда, — Джослин отправила Ричарда в постель, а мужчины тем временем втащили своих пленников для допроса. Ричард, к счастью, забрал Африку и Перси с собой наверх, чтобы дать им успокоиться после всех злоключений.
Позаботившись о младшем брате, Джослин присоединилась к Блейку, чтобы попрощаться с их гостями. Джослин помогла слугам найти накидки и плащи, подозвать экипажи, молясь, чтобы события вечера не сделали ее посмешищем всего королевства. Многие заверяли ее, что вечер удался на славу, но это не означало, что утром все не придут к иному мнению. В конце концов, это была не вечеринка, а самый настоящий кавардак, и лишь немногие знали, что они изловили агента наполеоновского правительства.
Она не дала Блейку присоединиться к своим друзьям, пока не отвела его в спальню и не забинтовала ободранные костяшки. И пообещала, что не напишет его родителям о ране, если только он больше не будет смеяться не к месту. У ее мужа по–прежнему медвежьи манеры, но она не могла сдержать головокружительной радости, слыша его смех. Он так редко смеется.
Блейк поцеловал ее так крепко, что она чуть не забыла про виконта Свина и его измену, но от парадной двери донесся какой–то шум, резко выдернув их из этой украденной минутки блаженства. Судя по пронзительным крикам, Джослин подумала, что один из попугаев, должно быть, улетел.
А потом ее осенило: Антуанетта!
— Нельзя ли нам ее пристрелить? — прошептала она Блейку, который уже направлялся к лестнице впереди нее.
— Держи свою кочергу наготове, — предложил ом. — Я не могу дать ей по физиономии, как твоему брату.
— Прочь с дороги, недоумок! Ты не можешь не пустить меня к моей семье!
Внизу Антуанетта размахивала своим зонтиком, отгоняя лакея. Увидев графа Дэикрофта, вышедшего из кабинета посмотреть, что за крики, она замахнулась в его сторону:
— Где мой Альберт? — закричала она. — И где этот олух царя небесного, который оставил меня ждать столько времени на таком холоде?
Блейк спустился с последних ступенек лестницы и, схватив зонтик, вырвал его из рук Антуанетты.
Джослин вздохнула. Похоже, вечерние развлечения еще не закончены.
Блейк с Фицем удерживали ее невестку за руки, пока Джослин спускалась с лестницы, ожидая, что Антуанетта вот–вот начнет брызгать слюной от злости.
— Ты! — прошипела эта красивая ведьма, ее невестка, когда между воплями заметила подошедшую Джослин. — Почему ты не могла пригласить нас со всеми своими друзьями! Этой сцены не случилось бы, если бы я была здесь. Мужчинам нельзя доверять! Они болваны! Я бы забрала птичек и ушла. — Она извивалась, пытаясь вырваться. — Пустите меня, ублюдки!
Фиц кивнул в сторону двери кабинета.
— Двое других там сейчас доносят друг на друга. Что будем делать с этой?
— Можно просто бросить их всех в подвал и посмотреть, кто останется в живых, — предложил. Блейк.
— У нас гости, — напомнила Джослин, кивнув в сторону гостиной, где оставила леди Дэнкрофт и леди Белден. — Возможно, они будут против варварства.
Антуанетта все никак не унималась, продолжая изрыгать проклятия и оскорбления, и тогда Джослин повернулась и залепила невестке пощечину. Эффект был мгновенным. Антуанетта умолкла.
— Если не умеешь прилично себя вести, — сказала ей Джослин, — милости просим к Альберту.
Блейк потащил свою замолчавшую пленницу к кабинету. Но лишь увидев связанного Гарольда, Антуанетта снова заверещала, так понося его и на английском, и на французском, что обе дамы не выдержали и пришли из гостиной посмотреть, что происходит.
Джослин поморщилась. Она не знала французского, но и английского было достаточно, чтобы понять, что все они замешаны в краже птиц, если не в чем–то похуже.
— Я не потерплю подобных выражений в присутствии моей жены. Кому–нибудь придется пожертвовать своим шейным платком, — сказал Блейк. — Свяжите ее и бросьте в подвал, как крысу.
Он воспользовался своим шейным платком, чтобы завязать Антуанетте рот, ко всеобщему облегчению заглушив вопли. Даже Гарольд не завозмущался, когда Атертон с готовностью предложил свой носовой платок связать виконтессе руки. Гарольд сидел как в воду опущенный, но он украл ожерелье и испортил вечер, поэтому Джослин не испытывала к нему ни капли сочувствия.
Лорд Квентин вывел их нового пленника — точнее, пленницу, — небрежно кивнув изумленно хлопающим глазами дамам в холле.
Мужчины возобновили допрос двух своих аристократических пленников, как будто Джослин здесь и не было. Очевидно, пока они с Блейком были наверху, Огилви с Гарольдом настучали друг на друга как подлые трусы, каковыми и являлись.
Вновь послышались крики, ругань, взаимные обвинения, пока Джослин не утомила эта бессмысленная грызня. Она вышла из кабинета и позвала нанятых на вечер служанок собрать остатки угощения и отнести в переднюю.
Когда она вернулась в кабинет объявить, что закуски и напитки поданы, все послушно последовали за ней, оставив Каррингтона и Огилви со связанными за спиной руками.
Пока мужчины пили кофе с бутербродами и потягивали бренди, Джослин могла вздохнуть свободнее, пусть и ненадолго. Она не до конца понимала, какую измену совершили Гарольд и Антуанетта, но была так зла, что готова была оторвать ими головы.
