Джейн Кренц - Встреча
— Вранье? Какое вранье? — Бликер яростно выругался. — Я же вам сущую правду выложил, черт вас задери совсем!
Но Гарри больше не обращал на него внимания, ибо у завсегдатаев таверны явно проснулся к ним интерес.
— Давай в заднюю дверь, — шепнул Гарри Питеру. — До парадной что-то вдруг далековато стало.
— Очень верное замечание. Впрочем, я всегда был большим поклонником стратегических отступлений. — На лице Питера мелькнула улыбка, и он быстро отворил заднюю дверь. — Только после вас, сэр. — Он вежливо поклонился Гарри, пропуская его вперед.
Гарри выскочил в переулок, Питер не отставал. Захлопнувшаяся дверь заглушила злобные вопли Бликера и рев разъяренной стаи выпивох.
— О черт! — воскликнул Гарри, заметив темную фигуру, отделившуюся от темной стены.
Лунный свет сверкнул на лезвии ножа, когда тип бросился на Гарри, метя ему прямо в горло.
Глава 17
Гарри замахнулся своей тростью так, что она выгнулась дугой. Страшный удар обрушился на плечо убийцы; нож, сверкнув, вылетел у него из рук и исчез во тьме.
Гарри привычным движением чуть повернул набалдашник трости, и в руке у него оказался тонкий длинный кинжал, который он тут же приставил к горлу нападавшего.
— Черт! — Человек отшатнулся и чуть не упал, споткнувшись о кучу мусора. Потом все-таки поскользнулся на мокрых камнях мостовой и неловко повалился на землю. Он яростно махал руками и громко ругался.
— Пожалуй, нам лучше поскорее отсюда убраться, — веселым тоном сообщил Питер, едва взглянув на жертву Гарри. — Не то наши приятели выскочат из пивной.
— Да мне тоже что-то не хочется больше их видеть. — Гарри вставил кинжал в трость, снова повернул набалдашник, и лезвие бесшумно исчезло.
Питер пошел впереди, Гарри следовал за ним. Они свернули в переулок, потом Питер уверенно нырнул направо.
— У меня такое ощущение, — проворчал Питер, когда они, не сбавляя хода, почти бежали по очередной грязной улочке, — что я уже не в первый раз попадаю с тобой в подобную ситуацию. По-моему, это потому, что ты никогда не оставляешь достаточно чаевых.
— Весьма возможно.
— Ну и скупой же ты, Грейстоун!
— Но с другой стороны, я заметил, — быстро сказал Гарри, не отставая от друга, — что я оказываюсь в подобных обстоятельствах исключительно вместе с тобой. Приходится задуматься, нет ли здесь какой-нибудь логической связи.
— Чепуха! У тебя просто больное воображение!
Благодаря тесному знакомству Питера с чревом города, а также вполне естественному нежеланию его обитателей быть замешанными в какие бы то ни было неприятности, друзья вскоре выбрались на вполне безопасную и многолюдную улицу.
Гарри, взмахнув тростью, подозвал экипаж, из которого только что высадилась компания подвыпивших щеголеватых юнцов. Молодые люди явно решили поближе познакомиться с изнанкой ночной лондонской жизни.
Самому же Гарри впечатлений на сегодня было более чем достаточно. Он вскочил в экипаж и устало опустился на сиденье напротив Питера.
Оба погрузились в задумчивое молчание. Гарри лениво всматривался в темные улицы за окном, пока карета ехала по направлению к более приличной части города. Питер незаметно наблюдал за ним из своего темного уголка.
— А интересная история, верно? — наконец спросил он.
— Пожалуй.
— И к каким выводам ты пришел?
Гарри снова припомнил историю, рассказанную им Бликером, пытаясь как-то связать ее с реальными событиями.
— Я еще не слишком уверен в своих выводах.
— Но время-то совпадает! — заметил Питер. — Баллинджер был убит на следующую ночь после пожара в клубе «Сабля». Он вполне мог устроить поджог, чтобы замести собственные следы, и убить того свидетеля. А потом и его самого пристрелил какой-то разбойник с большой дороги.
— Допустим.
— Насколько нам известно, Паук прекратил свою деятельность вскоре после отречения Наполеона в апреле восемьсот четырнадцатого. И это тоже совпадает со временем гибели Баллинджера, которого застрелили в конце марта того же года. Также ничего не было известно о возобновлении деятельности Паука в период между бегством Наполеона с Эльбы и его окончательным поражением при Ватерлоо.
— Паук был слишком умен, чтобы ради Наполеона во второй раз ставить на карту свою жизнь. Попытка вновь захватить французский трон в восемьсот пятнадцатом году была обречена с самого начала, это понимали все, кроме самого Наполеона. В том числе и Паук. И разумеется, он постарался ни в чем не участвовать.
Питер устало усмехнулся:
— Наверное, ты прав. У тебя всегда был настоящий талант в разгадывании поступков этого мерзавца. Однако результат-то пока что неизменен. Паук исчез со сцены весной восемьсот четырнадцатого. Возможно, причина, по которой мы с тех пор больше о нем не слышали, проста: ему не повезло; возможно, именно он пал от пули разбойника с большой дороги. И оказался Ричардом Баллинджером.
— Хм-м.
— Даже выдающиеся шпионы могут темной ночью сбиться с дороги. И они ничуть не лучше других защищены от случайной пули бандита, — продолжал развивать свою мысль Питер.
— Хм-м.
Питер взвыл:
— До чего же я ненавижу, когда ты в таком настроении, Грейстоун! Не слишком-то приятно с тобой разговаривать.
Гарри наконец отвернулся от окна и посмотрел на него:
— Вряд ли стоит напоминать тебе, Шелдрейк, что мне бы очень не хотелось, чтобы твои замечательные рассуждения достигли ушей Августы?
Питер ухмыльнулся:
— А как ты полагаешь? Я же не сумасшедший, и мне, знаешь ли, очень хочется дожить до собственной свадьбы. К тому же я вовсе не собираюсь огорчать Августу и рисковать головой, раздражая тебя. — Улыбка исчезла с его лица. Теперь он был вполне серьезен. — Августу я считаю своим добрым другом. Кроме того, она близкая родственница моей будущей жены. И у меня нет ни малейшего желания снова заставлять эту милую даму страдать из-за неблаговидных поступков ее братца. Ты же из-за этого беспокоишься?
— Вот именно.
Через полчаса карета выбралась наконец в фешенебельную часть Лондона, Гарри остановил ее у дверей своего особняка, попрощался с Питером и поднялся по лестнице.
Крэддок, с трудом подавляя зевоту, открыл ему дверь, сообщив, что все в доме — и леди Грейстоун в том числе — уже давно легли спать.
Гарри кивнул и отправился в библиотеку. Там он налил себе бренди, подошел к окну и долго глядел в темный сад, перебирая в памяти события минувшего вечера.
Допив бренди, он сел к столу и нахмурился, увидев прямо перед собой листок белой бумаги. Его нарочно положили так, чтобы он бросался в глаза. Округлый с завитушками почерк принадлежал Августе.
