Пола Куин - Очарованная горцем

— Ты дрожишь, моя дорогая. — Отец нагнулся к ней. Давина зажмурилась, вдыхая его запах. — Конечно, я понимаю… мой приезд оказался неожиданностью…

— Я в порядке, — прошептала она, украдкой смахнув повисшую на ресницах слезу. — Просто немного растеряна.

Он улыбнулся. Давина, с трудом сдерживая подступающие к глазам слезы, вглядывалась в любимое лицо. Сколько лет она гадала, какой он — ее отец! Почему-то он представлялся ей таким же светловолосым, как она сама, а оказалось, он совсем седой. В голубых, как у дочери, глазах стояла грусть — годы сражений, разочарований и интриг оставили на его лице свой след. Прямой, немного длинный нос, тонкие, разучившиеся улыбаться губы. Наверное, он забыл, как это делается…

— Я тоже растерян.

Как ей хотелось ему верить! Отец сказал, что видел ее. Но когда? Может, он приезжал в аббатство, когда она была еще совсем маленькой? Но тогда почему ей не позволили увидеться с ним? Давине очень хотелось спросить его об этом, но вместо этого она улыбнулась. Выходит, он не забыл о ней!

И надо же было такому случиться, чтобы именно в этот момент в дверях возник Роб — и первое, что он увидел, была счастливая улыбка Давины. При его появлении пылавший в огромном камине огонь вздрогнул и как будто испуганно съежился. На мгновение все оцепенели, повисло неловкое молчание. Первой опомнилась Кейт — сорвавшись с места, она торопливо бросилась к сыну и что-то зашептала ему на ухо. О чем бы ни шла речь, Роб явно не обрадовался — его гневный взгляд был прикован к Давине.

Он не сказал ни слова, не сделал попытки сесть, не подошел к столу, чтобы налить себе вина — просто застыл в дверях, всем своим видом показывая, что будет с тем, кто осмелится встать у него на пути.

Все в душе Давины перевернулось. Ей хотелось броситься к нему, сказать, что она по-прежнему любит его и будет любить до последнего вздоха… что ничего не изменилось, просто она никогда не позволит, чтобы он погиб из-за нее. Она уже открыла было рот, но предостерегающий взгляд Каллума тут же напомнил ей, какая судьба ожидает Роба, если ее отец узнает об их браке. Нравится ей это или нет, но она — дочь короля… и тот, кто носил на голове корону трех королевств, не для того укрыл ее в монастыре, чтобы отдать ее в жены какому-то шотландскому горцу.

— Ваше величество, — проговорил Каллум, обратив властный взор к королю, — вы ведь уже знакомы с моим старшим сыном Робертом?

— Весьма бегло, — кивнул Яков, бросив задумчивый взгляд на угрюмое лицо Роба. — Скажи мне, Макгрегор, мне показалось или все твои сыновья испытывают одинаковое недоверие к знати?

— К несчастью, нет, — с искренним огорчением в голосе ответил Каллум. — Помнится, ваше величество, вы обмолвились, что встречали в Англии Тристана, моего среднего сына?

Любой другой на месте короля счел бы это за оскорбление. Но Яков только добродушно хохотнул в ответ.

— Ну, зная, на что способен кое-кто из моих приближенных — и не только в Англии, но и здесь, в Шотландии, — я бы сказал, что ты правильно воспитал своих сыновей, Макгрегор!

— Угу, — кивнул Каллум. — Я вас понимаю, ваше величество. Тяжело, когда твой собственный племянник строит против тебя козни.

Король, кивнув, поднес кубок к губам.

— Я уже отдал приказ об аресте Монмута и Аргайлатоже, так что это только вопрос времени.

С губ Роба сорвался нетерпеливый звук, заставивший Давину обернуться. Он стоял, возвышаясь над всеми, в бессильной злобе сжимая и разжимая кулаки, с искаженным гневом лицом. Ей внезапно показалось, что в комнате не хватает воздуха. Мужчины, сидевшие по обе стороны от нее, обладали огромным могуществом и властью, но ни одному из них не удавалось заставить ее сердце биться чаще. А при одном только взгляде на Роба у нее пересыхало во рту. Возвышаясь над членами своей семьи, он был подобен могучему утесу — такой же непреклонный и суровый, неподвластный бурям, бушевавшим вокруг него. Он всегда защищал ее, хотя имел полное право этого не делать. Он поклялся, что с ним она будет в безопасности — и сдержал слово. Он любил и лелеял ее, словно бесценное сокровище — в его объятиях она чувствовала себя неуязвимой. Давина знала: если она потеряет Роба, сердце ее будет разбито навсегда.

Роб ответил на предостерегающий взгляд отца не менее грозным взглядом.

— А адмирал Джиллс? — дерзко осведомился он. — Как насчет него?

— Мои люди найдут его, — с невозмутимым спокойствием ответил король.

— До того, как он доберется до нее?

В голосе Роба слышался открытый вызов.

— Ему это никогда не удастся, если она останется здесь, — вмешался Каллум, заметивший, что Роб снова открыл рот. — А если адмирал нападет на ее след, то мы заметим его приближение задолго до того, как он покажется у стен замка. Сегодня вы сами могли убедиться в этом.

— Оставить ее здесь? — переспросил король.

Какое-то время он, казалось, взвешивал слова Каллума. Потом его взгляд снова обратился к Робу.

— Ты спас жизнь моей дочери. Я твой должник и до гроба буду помнить, чем я обязан тебе. Но, боюсь, я вынужден отказаться.

Внезапно Роб рванулся вперед. В то же самое мгновение двое королевских гвардейцев, стоявших за спиной Давины, выхватили из ножен мечи.

— Нет! — воскликнул Каллум и, кинувшись к сыну, обхватил его руками.

Давина с Кейт испуганно вскрикнули.

— Ни с места, Роб! Или ты хочешь, чтобы твоя мать увидела, как прольется твоя кровь?! — Он повернулся к королю. — Милорд, — сдавленным голосом проговорил он. Лицо Каллума исказилось от страха и волнения. — Давайте обсудим это позже. Видите ли, безопасность вашей дочери слишком много значит для моего сына… Он…

— А моя дочь, вероятно, значит для него еще больше. — Король поднялся на ноги и, склонив голову, окинул обоих молодых людей внимательным взглядом. — Именно это я и подозревал. Но она — моя наследница. Ее судьба была решена давным-давно.

— Но не мной.

Взгляды всех обратились к Давине. Медленно поднявшись со своего места, она подняла голову и бестрепетно встретила удивленный взгляд отца. Она не дрогнет, мысленно поклялась она. Не упадет в обморок и не заплачет. Не сейчас. Если еще осталась возможность прекратить это, помешать отцу забрать ее с собой, а Робу — объявить войну, которую он проиграет, она это сделает.

— Ваше величество, я и так уже была лишена очень многого — просто потому, что я ваша дочь! Не отнимайте же у меня всего! Мне нравится здесь. Я полюбила этих людей, отец. Умоляю вас, оставьте меня тут!

На мгновение взгляд короля смягчился.

— Давина, клянусь, что отныне у тебя будет все, что пожелаешь! Зря я оставил тебя у монахинь. Поверь, не было дня, чтобы я не пожалел об этом… особенно получив весть о твоей гибели. Но Господь не зря сохранил тебе жизнь. Ты должна исполнить свое предназначение, и когда-нибудь ты это поймешь.