Ирина Мельникова - Александра – наказание господне
– Вели-ка, братец, принести портеру, да не одну бутылку, иначе меня опять потянет на высокий штиль и я забуду, зачем сюда приехал...
Прохор принес две бутылки вина и два бокала и, поглядывая с любопытством на Павла, расставил хлеб, блюда с холодным мясом, сыром и грибами, подал вилки и ножи.
Верменич отпил глоток вина, положил в рот, кусочек мяса, тщательно прожевал, после чего вынул из кармана обрывок то ли хлыста, то ли сыромятного аркана:
– Вот смотри, Кирюша, это первое доказательство того, что я не сошел с ума, а вот и второе, – он снова погрузил руку в карман, вынув две ярко разукрашенные половинки стрелы. Заметив недоумение приятеля, пояснил: – Два дня подряд я преследую странного дикаря, который вдруг появился в моих владениях.
– Дикаря? – Князь слегка поперхнулся – Какого дикаря ты имеешь в виду? В нашей местности и цыгана, и черкеса за дикаря посчитают, особенно если с пьяных глаз!
– Нет, братец, тут совсем другое дело, Да что я все рассказываю! Сейчас я его покажу, – подойдя к ближайшему книжному шкафу и достав книгу, Павел быстро пролистал ее и, удовлетворенно хмыкнув, показал Адашеву гравюру, на которой был изображен бравый индейский воин в полном боевом снаряжении. – Полюбуйся, индеец Ункас, последний из могикан. – Он захлопнул книгу. – Это о чем-то тебе говорит?
Адашев пожал плечами:
– Честно сказать, я уже перестал чему-либо удивляться, но дикарь! Это выше моего понимания!
– Об этом и я тебе говорю. Только вчера среди бела дня врывается в мою деревню это самое чучело с пучком перьев на затылке, с разрисованной зверской физиономией и дико верещит.
– Тебя, насколько я вижу, он затронул?
– Это сегодня с утра он меня приветил. – Павел бережно коснулся повязки. – Еду я, значит, по мостику через речку, вдруг слышу, со стороны мельницы дикий крик! Я, недолго думая, скачу туда и почти сталкиваюсь с дикарем. Не успел я «мама» сказать, как он набрасывает на меня вот это безобразие, – кивнул он в сторону обрывка аркана, – я на полном скаку вылетаю из седла, скольжу на брюхе по дороге, а эта скотина, радостно хохоча, обрезает веревку и исчезает с глаз долой! Я же, почти бездыханный, остаюсь с этаким украшением под глазом. Теперь и речи не может быть показаться Волоцким, с другой стороны, с дикарем тоже следует разобраться. – Верменич взглянул на князя. – Может, возьмем завтра с собой пару-другую мужиков покрепче да покараулим на дорогах. Чует мое сердце, что он непременно объявится!
– Ну что ж, я согласен! – улыбнулся Кирилл. – Давай попробуем поймать твоего Чингачгука, если он первым с нас скальпы не снимет!
35.
Утро занялось такое же серое и унылое, как и настроение Кирилла. Он опять почти не спал ночь, перебирая в памяти события последних дней. Единственным светлым пятном в этой череде неприятностей был разрыв с Полиной, а все его прежние намерения, и особенно решение сделать ей предложение, кроме стыда и негодования на собственное упрямство и близорукость, никаких других чувств не вызывали.
На душе было так паршиво, что, не обращая внимания на любопытные взгляды прислуги, он постучал в дверь Сашиной комнаты. Однако ему никто не ответил. Адашев постучал сильнее. Тишина за дверью говорила лишь об одном – Саши в комнате нет! Кирилл похолодел. Неужели сбежала? Он чуть не бегом бросился в детскую.
В вестибюле, заметив дворецкого, князь спросил на ходу:
– Ты сегодня видел мадазель Александру?
– Видел, ваша светлость, – смотрел тот с недоумением на встревоженного барина, – с четверть часа прошло, как они к детям зашли. – Дворецкий покосился огромные часы, только что отбившие девять – Я еще подумал, что-то рано Алексанра Васильевна нынче встали...
Князь хмыкнул про себя и проше в детскую. Мальчики, видно, только что позавтракали и стояли у окна, выходящего в сад наблюдая за стайкой снегирей, облепивших коржу на старом кусте сирени. Серафима, убирая стола посуду, весело напевала.
– Где мадемуазель Александра? – спросил Адашев с порога, пристально посмотрев на горничную.
Смутившись и покраснев, девушка все же взяла себя в руки и спокойно ответ:
– А где ей сейчас быть? Не иначе как у себя в комнате. Она обычно чуть позже приходит в детскую...
– В комнате ее нет, – перебил Серафиму князь, – а дворецкий минуту назад сообщил мне, что она зашла сюда.
– Не знаю! – пожала она плечами. – Померещилось ему, что ли?
Кирилл посмотрел на детей и вдруг поймал предостерегающий взгляд Андрея устремленный на Илью. Малыш собирался что-то сказать, но быстро закрыл рот.
– Серафима, я велю посадить тебя в чулан, если не признаешься, куда исчезла мадемуазель Александра! – Князь был вне себя, ощущая себя подобием безмозглого болванчика, провести которого стараются собственные дети и эта нахальная горничная с бесстыжими зелеными глазами. – А компанию тебе составят эти два джентльмена, которые окажутся там за соучастие во вранье! – добавил он угрожающе.
Серафима покраснела еще больше, потупила глаза, принявшись теребить фартук:
– Барышня не велела говорить вам!
– Ты меня или свою барышню больше слушаешь?
– Я не могу вас не слушать, вы мне жалованье платите! Но потом я ей буду служить, зачем же мне ее подводить?
– Клянусь, Серафима, что ты останешься навеки вечные в моем чулане, если сейчас же не скажешь всю правду!
– Да ничего страшного, ваша светлость, не случилось! Барышня решила с утра верхом прокатиться. Говорит, голова разболелась...
Адашев мог поручиться, что в голосе у нее прозвучала откровенная насмешка, но решил разобраться с беспардонной горничной позже. Сердито сверкнув на заговорщиков глазами, он покинул детскую. Закрывая за собой дверь, князь разобрал недовольный голос Андрея: «Ну, Серафима, теперь тебе не сдобровать! Ты зачем мадемуазель Александру выдала?»
Адашев прошел в свой кабинет, приказав дворецкому подавать завтрак. Но, когда Прохор с подносом переступил порог кабинета, князя там не оказалось. За несколько минут до этого он спешно покинул дом. В его голову пришла мысль проверить, действительно ли Саша отправилась на верховую прогулку. Кирилла охватило лихорадочное возбуждение. Ничего крамольного в столь ранней прогулке не было, но почему она обставлена с такими мерами предосторожности? Теперь он был уверен, что Саша покинула детскую через окно, другим способом оказаться на улице она не могла. Неужели эта беспокойная девица все-таки замыслила оставить имение раньше, чем обещала. Или тайно с кем-то встречается?
Более всего Адашев боялся оказаться вновь обманутым. Но не в его характере закрывать глаза на проделки гувернантки. Если Кирилла ждет сегодня разочарование, то пусть это случится поскорее, нет у него сил и терпения выносить эти муки, ежедневно видеть ее, хотеть и знать, что его мечта хотя бы обнять эту несносную гордячку нереальна, так же как и возможность примирения. Он до сих пор не может взять в толк, почему она рассердилась на него. Не может его простить, что он не сразу расстался с баронессой после той ночи?..
