Дебби Маццука - Воин Островов
— А ты помолчи! — приказал король.
— И что это за вопрос? — спросил Эйдан. — Неужели насчет брака с вашей племянницей? Так этот брак, наверное, не имеет для нас никакой силы.
Сирена почувствовала, как земля уплывает у нее из-под ног, и если бы не рука Эванджелины, она бы точно рухнула на месте. Она теряла Эйдана.
— Пусть так. Я действительно не готов принять этот брак хотя бы потому, что никогда не одобрял союзов со смертными. Но даже если бы я и разрешил своей племяннице такой брак, то непременно потребовал бы, чтобы этот смертный ценил то сокровище, которое пришло к нему в руки. А если он сразу отказывается от него, то и говорить не о чем.
— Дядя, пожалуйста, — прошептала Сирена.
Она просто не могла оставаться в стороне, когда осуждали человека, которого она любила всем сердцем.
— Хорошо, — ответил ей Роуэн и наклонился к Эванджелине. Та что-то прошептала ему на ухо. — Действительно, спасибо, что напомнили. Учитывая, что случилось здесь прошлой ночью, Эванджелина предлагает стереть память всем.
Увидев подозрительный взгляд Эйдана, король добавил:
— Это не больно и вообще никак на человеке не сказывается. А иногда бывает и полезно, особенно когда человек переживает что-то неприятное или тяготится своей виной. Единственное, что плохо — человек может потерять воспоминания за несколько лет.
— Я согласен, — сказал Эйдан, пристально глядя на Эванджелину. — Несколько человек, которых я назову, пусть сами решают, нужно им это или нет, а остальным стирайте.
— Но это коснется и вас, лорд Маклауд, — заметил Роуэн.
— Ну тогда стирайте сразу за два года, — произнес Маклауд, пристально глядя на Сирену. Он смотрел на нее так, словно прощался.
Затем он повернулся, и рядом пристроилась Давина.
— Мне очень жаль, Сирена, — спокойно произнес король.
Онемев от горя, в ответ она лишь кивнула.
Протиснувшись сквозь толпу любопытствующих, Сэмюел и Бесс подошли к Сирене.
— Мне очень жаль, — проговорила Бесс. — Мы с Сэмюелом не хотим терять эти воспоминания. Они слишком ценны для нас. К тому же мы просто не хотим забывать вас.
Сэмюел и Бесс обняли молчавшую Сирену и ушли. Она с трудом сдерживала слезы. Подошел Каллум и неловко хлопнул ее по спине.
— Никогда не думал, что Эйдан будет таким дураком, — сказал он. — Держитесь, миледи, и не забывайте обещания, которое дали Алексу и Джимми. Они ждут, когда вы приедете к ним снова. Впрочем, как и все мы.
При упоминании о братьях у нее в душе что-то оборвалось, и очнулась она, когда к ней подошел попрощаться Коннор. Сирена чувствовала, что не может сдержать слез.
— Я всегда считал вас воительницей, леди Сирена, — осуждающе проговорил Коннор.
— Что вы имеете в виду? — спросила Сирена, вытирая глаза.
— То, что вы любите лэрда. Это видно всем. А также то, что лэрд любит вас. Так почему же вы не боретесь за него?
— Он уже все решил, Коннор. И он не хочет меня. Как мне бороться за него?
Коннор кивнул туда, где в компании с Сэмюелом, Бесс и Давиной стоял Эйдан.
— Думаю, вы знаете, что делать. Кроме того, какая разница, если он все равно потеряет память о вас?..
Сирена не знала, прав Коннор или нет, но она понимала, что кое-что все же могла сделать. Она решительно сняла корону и сказала себе, что она не принцесса. Ей не нужны были ни магия, в которой она не была сильна, ни положение. Компанию Эйдана и Давины Сирена нагнала только у леса.
— Леди Давина, — спокойно позвала она.
Давина прижалась к Эйдану и сказала:
— Я не желаю говорить с тобой. Ты чужая. Из-за тебя был убит мой муж.
— Давина! — резко произнес Эйдан. — Сирена…
— Я сама скажу за себя, спасибо, — ответила Сирена. — Я не убивала вашего мужа. Его убили те двое смертных. Я также не виновата в том, что произошло с вами и Лахланом этой ночью. Это опять же были смертные. У вас склонность ко злу больше, чем у нас. Но я хочу поговорить не об этом. Я должна кое-что сказать о вашем муже. Перед смертью он сказал, что любил вас, и, даже умирая, сделал все, чтобы вас спасти.
Сирена не была уверена в том, что эта женщина достойна любви Джона Генри. Но не ей судить об этом.
— Эйдан, мне надо сказать вам нечто важное, — сказала Сирена.
— Да.
Эйдан отстранил Давину и сделал шаг к жене.
— Свое обещание я сдержала, хотя, признаться, это было нелегко. А теперь, поскольку вы решили меня забыть, я хочу вам сказать кое-что, что вы должны знать.
Сирена на миг замолчала, чувствуя, как дрожит ее нижняя губа.
— Я люблю тебя, Эйдан, — наконец решившись, сказала она. — Я тебя любила и всегда буду любить.
Эйдан шагнул к ней и крепко обнял.
— Сирена, зачем тогда ты так стремилась спасти Лахлана? — произнес он, проводя ладонью по ее волосам.
— Я люблю тебя, слышишь? Лахлана я хотела спасти ради тебя.
— Но все уже решено, и твой дядя прав. Ты заслуживаешь того, кто действительно полюбит тебя. С таким человеком ты будешь чувствовать себя не принцессой, а королевой. Ну а я… Посмотри хотя бы, во что я превратил жизнь Лахлана. Может быть, я для чего-то и создан, но только не для счастливой семейной жизни.
Эйдан был прав. Сирена действительно имела право на личное счастье. А Эйдан просто вычеркнет эти два года из жизни.
Эйдан взял в ладони лицо Сирены и поцеловал ее.
— Это все, что я могу сделать, — сказал он.
Эванджелина уже шла к ним.
— Сирена, идем, — сказал подошедший дядя. — Неужели ты так любишь его?
Уже уходя, Сирена обернулась, едва различая Эйдана сквозь слезы. Он стоял к ней спиной, разговаривая о чем-то с Эванджелиной.
— Да, я его люблю. Не знаю, как я буду жить без него, — проговорила Сирена.
— Ты сильная, ты справишься, — ответил Роуэн. — А я помогу. Эйдан тебя тоже любит и не может без тебя. Именно поэтому он пошел на эту… операцию, — попытался подобрать слово дядя, беря Сирену за руку и поворачивая спиной к Эванджелине.
Сзади ударил фонтан сверкающего света.
Глава 27
Скрестив руки на груди, Эйдан прислонился к валуну, которых много на скалистых берегах близ Данвегана. Свежий ветер вздымал гладь моря, и белые барашки пены залетали в шлюпку Гэвина. Он уже подплывал, но Эйдан все еще не определился в своем выборе. От Рори и Элинны он узнал о некой Сирене и уже не раз проклял тот момент, когда согласился на стирание памяти.
Саму процедуру стирания, как и Эванджелину, Эйдан хорошо помнил, а то, что эта Сирена умоляла его не делать этого, он узнал от других. Да и в нем самом теплились неясные воспоминания. Должно быть, Сирена успела занять его сердце, раз он решился тогда на стирание памяти и помнил что-то потом.
