Элизабет Хойт - Грешные намерения

— А ты уверен? Может быть, нам надо еще раз проверить?

Он насмешливо скривил губы и, поднеся ко рту ее пальцы, поцеловал каждый нежно и осторожно.

— Это вызов, мадам?

Она скромно опустила глаза, ее сердце громко стучало.

— Возможно.

— Тогда я постараюсь не разочаровать тебя. — Его тон стал серьезным, а с лица исчезло прежнее, насмешливое выражение. — Я постараюсь никогда не разочаровывать тебя.

— Ты не разочаруешь, — прошептала она. Он, словно от боли, закрыл глаза.

— Думаю, я не тот человек, который тебе нужен. Она положила ладонь на его щеку.

— Почему ты так говоришь?

— Потому что я эгоистичен, тщеславен и корыстен — ничего похожего на тебя или на мужчин твоей семьи. Не думай, что я этого не понимаю. Я не заслуживаю тебя, Темперанс, но это не имеет значения. Ты сказала, что любишь меня, и я не допущу, чтобы ты передумала, сейчас или когда-нибудь потом.

Он всей тяжестью опустился на нее, и она почувствовала, что он снова возбужден и готов снова овладеть ею. Это была поза, выражавшая власть, желание подчинять своей воле.

Но она взглянула на него с нежной улыбкой.

— А почему ты не думаешь, что я сама выбрала тебя? Он удивленно свел темные брови.

— Что?

Она провела пальцами по его великолепным серебряным волосам.

— Ты именно такой, какой мне нужен. Ты честный, и сильный, и бесстрашный. Ты не позволяешь мне лгать, хитрить и находить себе оправдание; ты заставляешь меня посмотреть на себя со стороны. Я люблю тебя, Лазарус. Я люблю тебя.

— Тогда выходи за меня замуж, — яростно заявил он. Она чуть не задохнулась, счастье блеснуло так близко.

— Но… как же твоя мать?

Он высокомерно поднял бровь: — А что такого с моей матерью?

Темперанс прикусила губу.

— Я не аристократка и даже не имею к ним никакого отношения. Отец был пивоваром. И уж конечно, твоя мать и остальное общество не одобрят твой брак со мной. После пожара я даже не знаю, есть ли у меня какая-нибудь собственность, кроме одежды, которая сейчас на мне!

— Ну, это неправда, — сказал он, и его сапфировые глаза блеснули в тени занавесей. — У тебя есть прекрасное фортепиано.

— У меня?

— У тебя, — сказал он и поцеловал ее в нос. — Я заказал его пару недель назад, в качестве сюрприза, и поскольку его не доставили до пожара… А его не доставили, не так ли?

— Нет.

— Значит, — с важным видом заявил он, — у тебя есть фортепиано и полный гардероб одежды, а этого приданого хватит, чтобы выйти за меня замуж.

— Но это ты заказал фортепиано! — Темперанс не могла сдержать улыбки. Фортепиано? Лазарус мог называть себя эгоистом, но это был самый восхитительный подарок из всех, которые она когда-либо получала.

— Не важно, откуда появилось фортепиано, миссис Дьюз, — ответил Лазарус, — важно, что оно принадлежит тебе. Что касается общества, мне на него наплевать. Могу поспорить, что больше всего сплетен, вызовет то, что я вообще нашел женщину, которая согласилась стать моей женой.

— А твоя мать?

— А моя мать, без сомнения, будет страшно рада, что я, наконец, женился.

— Но…

Он прижался к ней, и она забыла, что собиралась возразить.

— О!

Она подняла глаза и увидела его так близко, его серебряные волосы падали по обе стороны ее лица.

— Ты выйдешь за меня, миссис Дьюз? — шепотом спросил он. — Ты спасешь меня от одиночества?

— Выйду, если ты спасешь меня от безрадостной жизни, бесконечной работы и обязанностей.

Его синие глаза загорелись, и он со страстью поцеловал ее. Он только на секунду оторвался от ее губ, чтобы спросить:

— Так ты выходишь за меня, дорогая моя миссис Дьюз?

— Да, — рассмеялась она. — Да, я выхожу за тебя, и буду любить тебя до конца наших дней, мой лорд Кэр.

Она могла бы сказать больше, но он снова поцеловал ее, и слова уже не имели значения. Было важно только то, что он любил ее, а она любила его.

И что они нашли друг друга.

Эпилог

Прошел год, и все это время король Ледяное Сердце становился все мрачнее и мрачнее. Одного за другим он распустил своих придворных. Ему надоели его прелестные наложницы, и он отослал их вон из дворца. Он сидел в одиночестве в своем золотом тронном зале, на бархатном троне и размышлял, почему он чувствует себя так плохо. Единственной, кто составлял ему компанию, была маленькая синяя птичка, но птичка не могла ни говорить, ни смеяться, ни улыбаться.

Однажды кто-то тихонько постучал в дверь тронного зала, а когда король разрешил войти, вошла Мег, служанка.

Король, сидевший на троне, выпрямился, но его широкие плечи тут же опустились, он помрачнел.

— Где ты была?

— О, и здесь, и там, и во всем огромном мире, — весело сказала Мег. — Я чудесно провела время.

— Значит, ты снова уйдешь? — спросил король.

— Может быть. А может быть, и нет, — сказала Мег, усевшись у его ног. — А как вы себя чувствовали в мое отсутствие?

— Потерянным. Скучным, — сказал король.

— А теперь, когда я вернулась?

— Счастливым, веселым. — Король Ледяное Сердце схватил Мег в охапку, посадил себе на колени и крепко поцеловал ее.

— А вы знаете, что это? — шепотом спросила Мег.

— Любовь, — ответил король. — Это любовь, истинная и вечная. Ты будешь моей королевой?

— О да, — сказала Мег. — Ибо я обожаю вас с тех пор, как меня привели к вам. Мы поженимся и будем счастливы.

И они жили долго и счастливо.

«Король Ледяное Сердце»

Прошло три недели…

Сайленс поняла, что самое трудное время — это утро. Просто по утрам не было причины рано вставать. Она лежала в постели и смотрела в потолок. Уильям ушел в море уже четыре недели назад, и до сих пор ни одного письма. В этом не было ничего необычного, но ее мучила мысль, что он вообще не напишет ей из этого плавания. Конкорд не разговаривал с ней, он только прислал одно короткое осуждающее письмо, которое она сожгла, потому что оно могло уничтожить остатки сестринской любви к нему. Никто ничего не знал об Эйсе.

Сайленс вздохнула и повернулась на бок, лениво наблюдая за мухой, жужжавшей у окна спальни. Темперанс обрадуется, что сестра придет помочь в приготовлениях к свадьбе. Но грустно было то, что счастье Темперанс с лордом Кэром все время напоминало об их с Уильямом отчужденности друг от друга. Ревность к собственной сестре заставляла Сайленс чувствовать себя никчемной, безобразной и озлобленной.

К ней дважды обращался Уинтер с просьбой помочь ему в детском приюте, но… В дверь постучали. Кто это? Она не задолжала торговцам и никого не ждала. Может быть, это снова пришел Уинтер.