Джудит Макнот - Что я без тебя...
— В таком случае Ники и Стивену вместе было бы тесно не то что в доме, но и в целом графстве.
— Но почему? — Уитни нахмурилась.
— После исчезновения Шеридан Стивен слышать не может о Дю Вилле.
Тут Уитни так расстроилась, что Клейтон, желая развеселить жену, вернулся к разговору о ее хитроумном плане. Он понимал, что вряд ли из этой затеи что-нибудь получится, однако не терял надежды.
— А что, если Скефингтоны откажутся? — беспечно спросил он.
В ответ Уитни указала на письмо на секретере.
— По словам Мэтью Беннета, леди Скефингтон удалось уговорить мужа, сэра Джона, приехать с семьей в Лондон на сезон, чтобы пообщаться с нужными людьми. Денег у леди Скефингтон мало, зато претензий в отношении их общественного положения, судя по всему, много.
— Какая амбициозность! — иронично заметил Клейтон. — Я прямо-таки мечтаю лицезреть их три дня подряд. И три раза в день садиться с ними за стол во время завтрака, обеда и ужина…
Отстаивая свою правоту, Уитни произнесла:
— Они приехали в Лондон в надежде получить доступ в высшее общество и таким образом дать шанс их семнадцатилетней дочери сделать блестящую партию. Но пока им это не удалось. Так что вряд ли они откажутся от персонального приглашения герцога Клеймора на праздник в его загородном доме.
— Ты права, — согласился Клейтон, — однако надежда умирает последней.
— Считай, что она уже умерла, — со смехом заметила Уитни, снова сосредоточившись на своем списке, — в особенности если учесть, что твой братец — самый завидный жених во всей Англии.
— А вдруг на этой неделе выпадет снег? — Клейтон не мог без ужаса думать о предстоящем торжестве в его доме. — Может же в нашей стране в кои-то веки выпасть снег в июне.
Глава 47
Водрузив больную ногу на специальную подставку, леди Скефингтон наслаждалась покоем в салоне небольшого дома, снятого ими в Лондоне. Поодаль от нее, пристроив подагрическую ногу на другую подставку, сидел ее муж с «Тайме»в руках.
— Какая благословенная тишина, — сказала леди Скефингтон, склонив голову набок. — Мисс Бромлей повела детей есть мороженое. С минуты на минуту они вернутся. А как приятно, когда их нет дома!
— Да, моя голубка, — ответил муж, не отрывая глаз от газеты.
Она собиралась продолжить эту тему, когда лакей, он же кучер, он же дворецкий, нарушив их уединение, принес письмо.
— Если это очередное извещение об арендной плате… — начала она, но тут ее пальцы ощутили плотность бумаги кремового цвета, а когда на обратной стороне письма она увидела сургучную печать, то едва перевела дух. — Скефингтон! Кажется, нет, я почти уверена… мы получили первое важное приглашение…
— Да, моя голубка.
Она сломала печать, развернула бумагу и, когда увидела золоченый герб в верхней части пергамента, восторженно ахнула. Она даже поднялась от волнения, читая приглашение, которое держала в дрожащих руках.
— Клеймор! — только и могла она сказать вне себя от изумления, прислушиваясь к гулким ударам сердца. — Мы приглашены… к Клейморам!
— Да, моя голубка.
— Герцог и герцогиня Клеймор почтут за честь принять нас у себя в доме на торжестве по случаю дня рождения их сына. Более того, — леди Скефингтон умолкла, взяла со стола нюхательную соль и продолжила:
— герцогиня Клеймор собственноручно написала мне записку, в которой выражает сожаление, что не имела удовольствия познакомиться со мной во время сезона, однако надеется сделать это сейчас в… Клейморе… — Леди понюхала соль и добавила:
— Через три недели. И приглашает нас вместе с детьми. Что скажешь?
— Чертовщина какая-то!
Леди Скефингтон прижала приглашение к своей пышной груди и с благоговейным трепетом прошептала:
— Скефингтон, ты хоть понимаешь, что это значит?
— Да, моя голубка. Это значит, что нам пришло приглашение, адресованное кому-то другому.
Леди Скефингтон побледнела, еще раз прочла послание и покачала головой:
— Ошибаешься, оно адресовано нам, вот взгляни! Сэр Джон наконец оторвался от газеты и, взяв у жены пергамент, принялся его читать, при этом недоверие на его лице сменилось глубоким удовлетворением.
— Разве я тебе не говорил, что нечего носиться по Лондону в надежде на приглашение. Оно нашло бы нас и дома, в нашем родном Блинтонфилде.
— О, это гораздо больше, чем приглашение! — заявила леди Скефингтон неожиданно звонким, как у девушки, голосом.
— Что ты имеешь в виду? — спросил он, снова берясь за газету.
— Я имею в виду Джулиану.
Газета поползла вниз, и над ней появились покрасневшие от частого употребления мадеры глаза сэра Джона.
— Джулиану? А при чем тут она?
— Соображать надо, Скефингтон. Джулиана пробыла в Лондоне весь сезон, но мы так и не смогли раздобыть билеты ни в Альмак, ни куда-либо еще, где собираются сливки общества. Тогда я решила, что надо прогуливаться по Грин-парку. Мы не пропустили ни дня и однажды увидели его там. Он бросил взгляд на Джулиану, и тут я подумала… Я подумала, что он заметил ее. Только поэтому мы и получили приглашение в Клеймор. Он не остался равнодушен к ее красоте и все это время искал способ с ней познакомиться.
— И не нашел ничего лучшего, как попросить собственную жену послать нам приглашение? Надо сказать, это дурно пахнет.
Она обернулась к нему и с тревогой, смешанной с презрением, сказала:
— О чем ты говоришь?
— Я говорю о нашей дочери и Клейморе.
— А я о Лэнгфорде! Так что герцог тут ни при чем.
— Что-то я не понимаю. Если она понравилась и Клеймору, и Лэнгфорду, ничего хорошего из этого не получится! Надо как следует подумать, прежде чем принять приглашение, дорогая.
Она уже хотела произнести гневную тираду о его тупости, но в это время в холле послышались оживленные голоса, и с криком «дети!» леди Скефингтон поспешила в холл и заключила в объятия шедшего впереди мальчика.
— Мисс Бромлей! — От избытка чувств леди бросилась обнимать гувернантку. — Придется день и ночь готовиться к поездке. Даже не представляю, сколько всего понадобится для такого блестящего торжества.
— Джулиана, где ты, дорогая? — вдруг спохватилась она, только сейчас обнаружив, что дочери в холле нет, а перед ней стоят два краснощеких темноволосых мальчугана четырех и семи лет и мисс Бромлей, их гувернантка.
— Джулиана поднялась к себе, леди Скефингтон, — объяснила Шеридан, пряча усталую улыбку при виде возбужденной госпожи, пытаясь представить себе, какая еще работа свалится на нее в связи с подготовкой к «такому блестящему торжеству».
Пока у нее был всего один свободный вечер в неделю, и это при том, что ежедневно ей приходилось работать с самого раннего утра до позднего вечера, выполняя не только обязанности гувернантки, но еще и горничной, и швеи. Воспользовавшись всеобщей суматохой, связанной с предстоящей поездкой, Шерри пошла в свою комнату в мезонине, умылась над тазиком, сливая себе из кувшина, посмотрела в зеркало и, убедившись, что волосы аккуратно завязаны в пучок, села к окошку и занялась шитьем. Теперь прибавится починки, глажки и еще много другой работы, но Шеридан это не пугало. Днем ей некогда было думать о Стивене Уэстморленде и тех волшебных днях, когда она была неотъемлемой частью его жизни. А вот по ночам, в тишине, занимаясь шитьем при свече, Шерри могла полностью отдаваться воспоминаниям и несбывшимся мечтам, которые, она опасалась, в конце концов сведут ее с ума. Перебирая в памяти их встречи и беседы, она расцвечивала их необычайно яркими красками и придумывала все новые и новые — фантазия ее не знала границ.
