Авиталь и ее отец - Дан Берг
Сара отправила домашних слуг и с ними охрану лагеря искать пропавшую без вести. Халиса она отрядила на поиски Ифтаха — пусть немедленно организует из бойцов спасательную команду. Приняв меры первой необходимости, она осталась одна в стане, что совсем небезопасно. Теперь, когда настало время выражать чувства наружно, а вокруг нет никого, Сара разрыдалась. В мозгу ее возникали страшные картины утраты горячо любимой дочери. “Нет, нет, нет! Такое не должно случиться с бедной девочкой!” — твердила она, всхлипывая и глотая слезы.
4
Нога краснела и опухала прямо на глазах, становилась страшная, чужая. Боль делалась сильнее с каждой минутой и даже застилала собою ужасную мысль о скорой смерти. “До утра не доживу!” — ясно осознала Авиталь и принялась повторять обрывки случайно слышанных ею молитв. “Да простит меня Господь за маловерие и сомнения!” — прокричала она из последних сил, и поняла, что это ее последние слова, и приготовилась умирать.
Вдруг до ее ушей донеслись отчаянные проклятия и вместе с ними звук чего-то катящегося по склону коварной расселины. Она с трудом открыла глаза и увидала рядом с собою контуры мужчины. Молодой и сильный человек этот быстро вскочил на ноги, отряхнулся, вытер ладонью лицо, размазывая кровь от царапин.
Незнакомец проходил мимо, услыхал отчаянный женский вопль, бросился на помощь и тоже очутился в ущелье. К счастью, случайный прохожий серьезных ран не получил.
— Ты кто? — спросил новоприбывший.
— Я умираю, — слабым голосом проговорила Авиталь.
— Что с тобой?
— Я умираю… нога… я с утра тут… я умираю… нога…
— Покажи ногу, красавица!
— Смотри…
— О-о-о! Есть чем гордиться! Я понесу тебя. Где твой дом?
— Лагерь Ифтаха… Я его дочь… Я не умру?
— Будешь жить, дева!
— А ты кто?
— Потом узнаешь. Обхвати меня за шею и крепко стисни зубы — помогает от боли.
Спаситель взял на руки страдалицу и осторожно двинулся по пологому склону ущелья. Перемена позы отозвалась нестерпимой болью, и Авиталь потеряла сознание.
5
Как легко догадаться, охранники и слуги вернулись в лагерь не солоно хлебавши. Они сидели, понурившись, виновато поглядывая на Сару. Некоторые из них вполне понимали материнские муки, другие лицемерно принимали скорбный вид — говорят, кто не чувствует боли, тот не верит в ее существование.
Кончились слезы у матери, горе овладело душой ее. Она лежала на земле и тупо глядела в лунное небо. “Неужели? Неужели? Проклятая земля Тов!”
Явился Халис. Он сообщил, что Ифтаха не нашел, но встретил человека, который направлялся верхом к воюющему атаману с неким военным донесением. Халис передал с гонцом суровую весть: Авиталь пропала, и надо неотложно искать девицу.
Вдруг среди всеобщего уныния послышался шум тяжелых шагов. Охранники вскочили на ноги, схватились за оружие. Нарисовалась незнакомая фигура. В полутьме можно было разглядеть: мужчина нес на руках молодую женщину.
— Она жива, — часто дыша, проговорил человек, — принимайте пропажу!
— Авиталь, Авиталь, что с тобою? — заголосила вскочившая на ноги Сара.
— Клади ее сюда, добрый человек! — скомандовал Халис, расстилая шкуру у входа в шатер.
— Нога… — пробормотала на минуту пришедшая в себя Авиталь.
— Доченька, родимая! — вернулись слезы к Саре.
— Матушка… пить… — слабым голосом пропищала Авиталь.
— Ногу твою вылечим, милая. Я знаю целебные травы! — уверенно заявил Халис.
— Кто ты, спаситель наш? — вспомнила о незнакомце Сара и попыталась обнять его.
— Я на днях приду проведать больную, — вместо ответа на вопрос крикнул юноша и скрылся в темноте.
Наутро примчался Ифтах. Лицо искажено страданием. “Мне уже доложили — Авиталь спасена, но тяжело ранена. Где моя девочка?” — вскричал отец. “Ш-ш-ш! Разбудишь ребенка! Она в шатре, уснула, наконец!” — ответила Сара, и слезы вновь брызнули из материнских глаз.
Ифтах на цыпочках вошел в шатер. Авиталь спала, лежа на перине из трех медвежьих шкур, укрытая четвертой. Больная нога торчала наружу, забинтована. “Я наложил ей повязку и приготовил сонной зелье. Пусть поспит, бедняжка” — шепотом доложил Халис. “Я покормила девочку бульоном из молоденького барашка!” — добавила Сара. Отец наклонился над больной, потом уселся рядом. Облегченно вздохнул — кажется, худшее позади. “Молодая, справится, все заживет!” — подумал Ифтах. Однако ему было несколько досадно, что в таком непростом деле обошлись без него.
6
Через три дня явился безымянный герой — проведать спасенную им. Он выбрал время, когда родня, приближенные и слуги находились вдалеке от больничного шатра. Пробрался в лагерь никем не замеченным. Он был бы весьма горд собой, кабы знал, что приход его есть не просто визит вежливости и любопытства, но исполнение важной иудейской заповеди “навещать больных”.
— Ты кто? — испуганно спросила Авиталь, сев на своем ложе.
— Ты не узнала меня, Авиталь? Я тот, кто нес тебя на руках и доставил сюда полуживой.
— Я была в беспамятстве. Прости.
— Как поживаешь? Как твоя нога?
— Сильно болит, но мне лучше.
— Слава богам!
— Герою слава! Однако ты язычник!
— Да, по понятиям иудеев я кумирник. Веру мою не оставлю, хоть и не очень-то почитаю. А ваш Бог мстителен и ревнив: полагает Он, что нет кроме Него иных богов. Несчастны верящие в одного Бога, ибо сами обрекли себя на вечную ошибку — они согласны только со своею наукой, а чужую правоту неправотой почитают.
— Умен ты! Вон как премудро выражаешься! Я тоже думать люблю. Хожу по лесам и холмам, размышляю. Так вот и свалилась в ущелье!
— И я обожаю бродить и мыслить при этом. Как, однако, здорово получилось: мы оба размышляли в одно и то же время и в одном и том же месте! Наши мысли могли встретиться!
— Мысли не встретились, зато сами мы встретились!
— Разве это не прекрасно, Авиталь?
— Это — прекрасно. Кроме одного: ты называешь меня по имени, а я до сих пор не знаю, как зовут моего спасителя, и кто он таков!
— Ты умеешь хранить тайны, Авиталь?
— Я всё умею хранить! — гордо и даже с вызовом ответствовала девица.
— Да я не о том, я и не сомневаюсь!
— Вот и представь себя, наконец!
— Мое имя — Соби. Я принц Аммона. Я из враждебной страны. Никто из твоих не должен знать этого!
— Из враждебной страны? Ты нас ненавидишь?
— Вовсе нет! — вскричал Соби, — я хочу мира меж Гиладом и Аммоном.
— И я хочу мира! — воскликнула Авиталь, — недавно гостили у нас купцы из Вавилона. Как прекрасен их город! Богат и красив. Люди там
