Анатомия любви - Дана Шварц
– Я приеду в Хоторнден на следующей неделе. Скажи Перси, что мы непременно сыграем с ним в вист.
Хейзел в ответ изо всех сил постаралась изобразить милую улыбку. Она удерживала ее, пока Бернард, меривший улицу своими длинными ногами, не скрылся в тени Алмонт-хаус.
И только после этого позволила себе опустить взгляд на жалкие останки объявления, которое она так старательно прятала в гардеробе, подальше от любопытных глаз матери и миссис Гербертс, чтобы показать Бернарду. Всего лишь несколько клочков с отдельными словами еще скользили по грязному ручью в придорожной канаве, похожие на части головоломки.
Она вздохнула и направилась к ожидавшему ее экипажу. Кто-то стоял рядом с Алмонт-хаус, у боковой калитки, выходящей туда, где дорога с Шарлотт-сквер сворачивала на аллею Квинсферри-стрит. Позади пронзал голубые небеса шпиль собора Святой Марии, увенчанный железным крестом.
Это была девушка с рыжеватыми волосами – которые, возможно, были бы просто рыжими, не будь они настолько грязными, – убранными под чепец горничной. Одна из служанок Алмонтов? Хейзел не узнала ее, но в этом не было ничего удивительного. В таком особняке определенно служило не меньше дюжины горничных, которые старались не попадаться гостям на глаза. Возможно, это новенькая. На вид она казалась юной – совсем юной. Младше Хейзел. По тому, как она посматривала то за спину, то на улицу впереди, было похоже, что она ждет кого-то, но без всякого волнения.
ЖИВОЙ ИСПЫТУЕМЫЙ
БИЧЕМ
ЭДИН
ЕННОМУ МЕТОДУ.
СЕМИН АНАТ
Хейзел остановилась и с любопытством посмотрела на нее. А затем, в мгновение ока, к ней присоединился мужчина. Нет, не мужчина. Мальчишка. Высокий мальчишка, весь словно из вертикальных линий и острых углов. Эти двое разговаривали, а затем горничная украдкой сунула собеседнику листок бумаги.
Неужели они собрались ограбить Алмонт-хаус? Среди бела дня. И площадь вовсе не пустовала – за то время, что Хейзел наблюдала за парочкой, мимо пронеслись несколько экипажей. Казалось, никто не обращает на них внимания. Конечно, их скрывала тень особняка, но, без сомнений, любые воры предпочли бы действовать под покровом ночи.
Хейзел осторожно подошла ближе, изображая интерес к небольшому кусту роз. И хотя теперь она была всего лишь в тридцати ярдах, двое незнакомцев даже не оглянулись. Горничная с медными волосами протянула руку, и высокий парень вложил в нее несколько монет. Приблизившись, Хейзел смогла разглядеть длинный, тонкий нос парня, торчащий из копны темных волос.
– Осторожнее с этим, Джек, – предупредила горничная.
Спрятав монеты в пояс, она скрылась за углом каменной громады Алмонт-хаус и скользнула в боковую калитку.
«Странно», – подумала Хейзел.
– Домой, мисс?
Это кучер ее экипажа, мистер Питерс, окликнул ее с конца улицы. Затем щелкнул поводьями, заставляя лошадей тронуться с места.
Парень, стоящий в тени, поднял глаза, и в то мгновение, когда Хейзел встретилась с ним взглядом, от волнения у нее приподнялись волосы на затылке. Его глаза оказались яркими и ясными, красивого серого цвета. «Из-за длинного носа он похож на хищную птицу», – подумалось Хейзел. Парень улыбнулся или, может быть, усмехнулся, а может, это и вовсе была игра света, потому что секунду спустя он уже уверенно шагал по широкой дороге туда, где поднимался ввысь густой, черный дым труб Старого города, а Хейзел усаживалась в экипаж, чтобы вернуться в Хоторнден, и пыталась воскресить в памяти воспоминание о его лице, успевшее потускнеть.
4
Умереть в Эдинбурге было на удивление легко. Люди делали это каждый день. Гибли в пожарах или от ножа в темной подворотне. Царапины, на которые не обращали внимания, воспалялись, распухали и гноились, и вот человек играл в ящик, не успев даже добраться до бесплатного доктора. Воров вешали на площади Грассмаркет-сквер – Джек своими глазами видел, как их тела сперва судорожно дергались, а затем затихали.
В Эдинбурге легко было умереть, но Джек протянул до семнадцати лет, потому что знал, как тут выжить.
К тому времени, как Джек спустился с холма, Дженет уже ждала его у боковой калитки особняка по Квинсферри.
Он даже не успел извиниться за опоздание, а она уже начала говорить почти умоляюще:
– Это новая работа. И я стараюсь здесь удержаться. Кормят хорошо. Нормальная каша на завтрак каждое утро, со сливками.
– Ты сама назначила встречу посреди чертова дня.
– У меня теперь работа, Джек, если ты не забыл. А значит, я не могу день и ночь шляться по вонючим забегаловкам, чтоб рассказать, что узнала.
У Джека волоски на затылке приподнялись, и нервы превратились в натянутые струны. В пятнадцати футах от них, на улице, стояла девушка, наблюдающая за ними. Дженет ничего не замечала. Девушка была слишком далеко, чтобы их услышать, решил он, но она определенно присматривалась к ним, пусть даже и делала вид, что нюхает розы. Она была из богатеев – видно было по одежде из отличной ткани и шляпке с настоящими перьями. Наверняка чья-то жена, иначе не гуляла бы по Новому городу без компаньонки. Вот только на вид девушка была не старше его самого. На вид ей было лет шестнадцать или семнадцать. По этим богатеньким красоткам, похожим на бумажных куколок, трудно было судить.
Джек следил за ней краем глаза, разглядывая, как тонкая линия шеи под волосами, белая почти до прозрачности, становится заметной под доспехами платья, стоит ей склонить голову.
Дженет прочистила горло.
– Тебе же это нужно, так? Потому что если нет, тогда я найду кучу других воскрешателей, готовых заграбастать двойной улов. Найду, Джек Каррер, не думай, что не смогу!
Каждый слог его фамилии она словно бы прокатила на языке: Кар-р-ер.
– Нет, нет, мне нужно, конечно, нужно. – Он выхватил бумажку, протянутую Дженет, и тут же сунул руку в карман за монетами.
Свою выручку Дженет считала, проговаривая числа вслух.
– Один кроха. Непонятно, отчего умер. Не болел, я так мыслю, должно быть, кормилица придавила. Представляешь? Сплошь и рядом такое. Этих маленьких наследничков, разодетых в кружевные рубашечки, кормят тетки, которые глаз не могут удержать открытыми. Второй – мужчина. С этим поосторожнее, Джек… слышала, как конюх говорил, мол, у него та самая зараза.
Джек глянул на лист с именами и поспешно нарисованной картой кладбища.
– Это не римская лихорадка, Дженет, и лучше бы тебе не повторять эти сплетни. Люди пугаются.
– Можно подумать, ты не боишься? – огрызнулась Дженет.
Джек побарабанил пальцами по бедру. Он уже несколько лет работал воскрешателем, выкапывая тела, изуродованные разложением и болезнями, но сам
