Виктория Холт - Здесь покоится наш верховный повелитель
– В чем дело, Генри? – спросил он. – Кто этот ребенок?
– Бог мой! Клянусь, я где-то видел эту голодранку.
– У тебя странные знакомства, Генри.
– Я – Нелл, – воскликнула Нелл. – Сестра мисс Розы.
– Ну, конечно же, я вспомнил! Как поживает мисс Роза?
– Скверно! – неожиданно зло ответила Нелл. – А вас это, кажется, совсем не занимает?
– А меня это должно занимать? – спросил он игриво. Его спутник цинично улыбался.
– Если вы не подлец, то должно, – отчеканила Нелл. Генри Киллигрю повернулся к своему спутнику:
– Этот ребенок раздает крепкие напитки в публичном доме матушки Гвин.
– И крепкие словечки тоже, ручаюсь, – сказал тот.
– О да, злоязычный бесенок, – ответил Генри. Нелл вдруг воскликнула:
– Сестра в тюрьме. Ее повесят.
– Что? – равнодушно спросил компаньон Генри. – Уже и шлюх вешают? Это никуда не годится.
– Действительно, никуда не годится! – воскликнул Генри. – Перевешать всех женщин в Лондоне и оставить нас одних!
– Боже, храни всех шлюх Лондона! – прибавил другой.
– Ее собираются вешать за то, чего она не делала, – сказала Нелл. – Вы должны спасти ее. Вы должны вызволить ее из тюрьмы. Это из-за вас она туда попала.
– Из-за меня?
– Точно, сэр. Она надеялась, что вы придете, но пришел другой, а не вы. Она ему отказала, а он обвинил ее в преступлении. Это мясник с Ист-Чипского рынка. Роза не могла с ним… после вашей светлости.
– Бесенок капнул меда в уксус, Генри, – сказал как бы между прочим его приятель, поправляя свои кружевные манжеты.
– Оставь свои насмешки, – ответил Генри неожиданно серьезно. – Бедняжка Роза. Значит, этот мясник засадил ее в тюрьму, да?.. – Он повернулся к приятелю. – Послушай, Браун, это нельзя так оставить. Роза славная девушка. Я как раз сегодня собирался зайти к ней.
– Тогда зайдите к ней в тюрьму, сэр, – попросила Нелл. – Зайдите к ней, и вы, такой важный джентльмен, конечно же, сможете устроить, чтоб ее освободили.
– А этот бесенок хорошего мнения о тебе, – сказал Браун.
– И его не следует портить.
– Ты куда, Генри?
– Я иду повидаться с мисс Розой. Я люблю Розу. И предвкушаю много счастливых часов с ней.
– Господь вознаградит вас, сэр, – сказала Нелл.
– И Роза тоже, я полагаю, – заметил Браун.
Они зашагали в сторону от дома леди Беннет; Нелл бежала рядом с ними.
Жизнь была воистину прекрасна.
Больше не было необходимости скрывать свою миловидность. Теперь она мыла и расчесывала свои волосы – и они ниспадали ей на спину легкими волнами. Не нужно было изображать косоглазие и хмуриться – и она могла смеяться сколько ей вздумается, чаще всего она так и делала.
В тот день, когда она вошла в Королевский театр, в Лондоне не было девушки радостнее ее. Леди Каслмейн, хоть она и слыла королевской любовницей, не могла быть счастливее маленькой Нелл Гвин в ее блузке с глубоким вырезом, корсете, юбке, накидке из грубой шерсти и косынке вокруг шеи. И обута она была в настоящие туфли! Каштановые локоны едва касались ее открытых плеч; теперь она выглядела соответственно своему возрасту. Ей исполнилось тринадцать лет, и хотя в ее тринадцать лет она все же была крошкой в сравнении со сверстницами, – это была прелестнейшая крошка.
Мужчины теперь могли смотреть на нее сколько заблагорассудится, ибо – Нелл первая готова была это признать – за погляд денег не берут, а любой зритель в конце концов мог заплатить свои шесть пенсов за один из ее апельсинов.
Если же кто-либо пытался вольничать, наталкивался на поток брани, который ошеломлял еще и потому, что изливался из ротика такого крошечного и очаровательного создания. И в партере, и на всех галереях говорили, что самой хорошенькой девушкой из продавщиц апельсинов у Мэри Меггс была крошка Нелл Гвин.
Счастье Нелл было беспредельно, так как Роза была теперь дома. Ее спасли те два кавалера, к которым обратилась за помощью Нелл. До чего же замечательно иметь друзей при дворе короля!
Словечко постельничьего герцога Генри Киллигрю, замолвленное герцогу, словечко мистера Брауна, оказавшегося виночерпием того же герцога, – и Розе было даровано прощение: она без лишних хлопот вышла из своего заточения.
Кроме того, на мистера Брауна и Генри Киллигрю немалое впечатление произвели остроумие и находчивость младшей сестры Розы, которую они с шутливой церемонностью стали величать миссис Нелл: а Генри с большой охотой помог миссис Нелл стать одной из продавщиц у апельсинной Мэри, потому что именно такие девушки, как миссис Нелл, нужны были апельсинной Мэри – и не только ей. Он намекнул, что, бывая в театре Его Величества, король и сам не прочь будет увидеть миссис Нелл.
Нелл тряхнула локонами. Она почувствовала, что следует знать, как в случае чего вести себя с Генри Киллигрю.
Тем временем исполнилась ее сокровеннейшая мечта. Шесть дней в неделю она находилась в театре – Королевском театре! – и ей казалось, что в этом деревянном здании перед ее глазами жизнь проходила во всем ее мыслимом великолепии. Она не могла решить, на что ей нравилось больше смотреть – на сцену или на зрителей.
Надо сказать, что Королевский театр был полон сквозняков; его застекленная крыша пропускала не очень много дневного света, и совсем неуютно зрителям партера было сидеть под ней в плохую погоду; иногда в театре бывало очень холодно, потому что отопление в нем отсутствовало; иногда в нем бывало удушающе жарко от множества разгоряченных тел и свечей на стенах и над сценой.
Но, впрочем, все это были мелочи. Завороженно глядя на сцену, она могла забыть, что все еще ночует в публичном доме в переулке Коул-ярд; здесь она могла жить совсем в другом мире, подражая актерам и актрисам; могла видеть всю знать, потому что сам король бывал в театре. Разве он не был главным покровителем театра? И разве не актеры и актрисы этого королевского дома звали себя слугами Его Величества? Так что посещать театр было для него делом совершенно естественным; иногда он появлялся с королевой, иногда со снискавшей дурную славу леди Каслмейн, а иногда и с другими. Она могла видеть придворных острословов – милорда Бекингема, милорда Рочестера, баронета Чарлза Седли, лорда Бакхерста. Все они приходили на представления, а с ними приходили и дамы, с которыми они бывали дружны в то или иное время.
Она слышала о них самые невероятные истории и внимала этим рассказам благоговейно. Она видела приезд королевы в Лондон вскоре после женитьбы короля; стояла в толпе, наблюдавшей их прибытие к Уайтхоллскому мосту; королева-мать, навестившая тогда сына, встречала королевскую чету, стоя на сооруженном специально для этого события причале: все они были так роскошно одеты, что у зрителей захватывало дух.
