Патриция Райан - Шелковые нити
– Я бы ушел, если бы мог, – отозвался он, тяжело дыша. – У меня сломана нога.
Ее глаза подозрительно сузились:
– Вы лжете.
Он откинул одеяло.
– Можете убедиться. Левая нога. И пара ребер, полагаю.
Джоанна принесла из гостиной лампу, стараясь не поворачиваться спиной к незваному гостю. С лампой в одной руке и топором в другой она приблизилась к постели и поморщилась при виде его ноги, распухшей ниже колена.
– Меня действительно привел сюда Хью, – устало сказал мужчина. – Он отправился за врачом. Это его фляга. – Он указал подбородком на кожаную флягу, валявшуюся в углу.
Поднеся ближе лампу, Джоанна узнала флягу своего брата. Судя по всему, он действительно вернулся домой. Слава Богу! Каждый раз, когда Хью ввязывался в очередную авантюру, она боялась, что больше никогда не увидит брата, с ужасом ожидая дня, когда один из его товарищей появится у нее на пороге, чтобы передать его личные вещи. Впрочем, вряд ли кто-нибудь станет беспокоиться о подобных тонкостях, и скорее всего она никогда не узнает, что с ним стало.
– Откуда мне знать, что вы не украли эту флягу? – возразила она, но без особой уверенности. – Может, это он сломал вам ногу, защищаясь.
– На меня напали в соседнем переулке. Забрали лошадь и изрядную сумму серебром, принадлежавшую моему лорду, но кое-что осталось, слава Богу. – Грэм похлопал по кожаному кошельку, висевшему у него на поясе. – Ваш брат пришел мне на помощь, а затем привел сюда. Он сказал, что вас зовут Джоанна. У вас есть кошка по кличке, – он нахмурился, вспоминая, – кажется, Пьеретта. Нет, Петронилла. А у нее есть пугливый братец – не помню, как его зовут. Ваш муж торгует шелком и большую часть времени проводит за границей. Он спит здесь, а не… – Он запнулся и отвел взгляд.
На щеках Джоанны вспыхнул румянец.
– Это все, что я запомнил. Не знаю, что еще нужно сказать, чтобы убедить вас. Я понимаю, что вы боитесь меня и не хотите, чтобы я оставался здесь. Как только ваш брат вернется, я уйду. Просто я не в силах выбраться отсюда самостоятельно.
С минуту Джоанна задумчиво смотрела на него. Грэм не отвел глаза, хотя ему было трудно сфокусировать взгляд. Его лицо с выразительными чертами, проступавшими сквозь слой грязи и отросшую щетину, казалось молодым и привлекательным. Глаза, несмотря на легкую пелену опьянения, смотрели искренне и серьезно. Коричневая туника, хоть и грязная, была хорошего качества, как и пояс с сапогами.
– Кто вы? – спросила она наконец.
– Меня зовут Грэм Фокс. Я англичанин, но служу у нормандского барона.
Джоанна пристроила лампу и топор на скамью.
– Что привело вас в Лондон?
Грэм помолчал, пригладив пятерней свои длинные волосы. На его указательном пальце сверкнул золотой перстень-печатка.
– Собственно, я здесь проездом. Хотел навестить своих родственников.
– Где они живут?
– В Оксфордшире, – ответил он после секундной заминки.
– Как вы оказались в нашем районе?
– Искал гостиницу.
– Большинство гостиниц находится за городскими воротами.
– Мне не хотелось беспокоиться о том, чтобы выбраться из города до закрытия ворот.
Джоанна помолчала, глядя на его изувеченную ногу.
– Вам, должно быть, очень больно.
– Вино помогло… на время – Пока она не ударила по его ноге рукояткой топора.
– Мне очень жаль.
Грэм обезоруживающе улыбнулся:
– Ваша храбрость произвела на меня неизгладимое впечатление.
Джоанна не могла не улыбнуться в ответ.
– Вы, наверное, голодны? Я купила пирог с угрями. Могу поделиться, если хотите.
– Я столько выпил, что, боюсь, меня вывернет наизнанку. Но все равно спасибо.
Задняя дверь отворилась, и в коридоре, примыкавшем к кладовой, послышались шаги и мужские голоса. Один из них принадлежал Хью. Джоанна бросилась навстречу брату.
– Джоанна! – Хью подхватил ее и закружил вокруг себя. – Я по тебе соскучился.
– Я тоже по тебе скучала. – Она поцеловала брата в колки чую щеку, отметив со снисходительной улыбкой, что он все еще носит языческую серьгу. – Я ужасно беспокоилась о тебе. Слава Богу, ты дома!
– Ненадолго, – сказал он. Настроение у нее тут же испортилось.
– Как всегда. – Она кивнула в сторону Грэма, наблюдавшего за ними с кровати. – Как я вижу, ты по-прежнему приводишь ко мне всяких бедолаг на излечение.
Хью хмыкнул.
– Моя сестричка просто не способна отказать живому существу, попавшему в беду, – сказал он, обращаясь к Грэму. – Как вы себя чувствуете?
– Отвратительно пьяным.
– Рад слышать это.
Их пикировку прервал выразительный кашель. Хью отступил в сторону, позволив плотному пожилому мужчине войти в комнату.
– Джоанна, – сказал он, – ты знакома с мастером Олдфрицем?
– Да, мы встречались.
Джоанна попыталась представить Грэма доктору, но тот перебил ее, решительно скомандовав:
– Зажгите свет! Принесите чистой воды! И чистое полотно, если оно у вас есть.
Хью зажег масляный фонарь и подвесил его на потолочную балку, а Джоанна принесла ведро воды из общего колодца на заднем дворе. Затем достала две чистые простыни и не без сожаления вручила их мастеру Олдфрицу. Вряд ли ей удастся приобрести новые, если эти будут испорчены.
Врач отправил Хью в гостиную, велев разорвать простыни на полосы, и приказал Джоанне раздеть пациента.
– Раздеть?
– Нуда. Снимите с него сапоги, штаны, тунику, рубаху, – пояснил врач, надевая кожаный фартук. – Можете оставить подштанники. – Он выгнул бровь, недовольный ее нерешительностью.
Грэм с любопытством наблюдал за румянцем, залившим щеки Джоанны.
– Я могу раздеться сам, – предложил он и попытался сесть, морщась от боли.
– Лежите смирно! – рявкнул врач, раскладывая хирургические инструменты на сундуке.
– Он прав, – сказала Джоанна, недоумевая, что ее так смутило, и чувствуя себя круглой дурой. – Вы должны беречь силы. И потом, я ничего не имею против, правда. – Хотя она старалась действовать осторожно, Грэм резко втянул воздух, когда она стянула сапог с его ноги. Стянув второй сапог, Джоанна принялась за кожаные ремни, обвивавшие его левую лодыжку.
– Наверное, лучше просто разрезать его, – предложил Грэм.
– Да, конечно. – Джоанна вытащила крохотный кинжал из ножен, висевших у нее на поясе, просунула его под ремень и перерезала его. Затем осторожно, чтобы не причинить ему боль, размотала полоску кожи, обвивавшую его лодыжку, и сняла кожаные гетры. Под ними был надет шерстяной носок, и она осторожно разрезала его ножничками для вышивания, подвешенными у нее на поясе.
– Иисусе, – прошептала она, увидев его лодыжку. Там, где была сломана кость, нога искривилась и распухла. Покрасневшую плоть покрывали синяки и кровоподтеки.
