Сергей Степанов - Любовь и разлука. Опальная невеста
Теперь маленький старичок-вогулич с его прыжками и ужимками казался Марье забавным и совсем не походил на злую Бабу Ягу. Она бы еще побыла с ним, но пора было возвращаться, пока ее не начали разыскивать. Однако не так-то просто было отделаться от маленького старичка. Вогулич стащил с ноги кожаный чулок и извлек из него грязную тряпицу. В тряпице был завернут камушек, который вогулич преподнес девушке на ладони, сплошь покрытой сложной татуировкой. Мутноватый камешек, размером со спелую вишню, имел слегка окатанные грани. Смотрелся он невзрачно, и было непонятно, почему вогулич прятал его как великую ценность. Марья отрицательно помотала головой и отодвинула от себя смуглую татуированную ладонь. Но вогулич упрямо совал камушек, показывая, что хочет отдариться. Пришлось принять его странный дар.
Выйдя за частокол родового святилища, Марья побежала, продираясь через бурелом и не обращая внимания на хлеставшие по лицу ветви деревьев. К счастью, ее никто не хватился. Стрельцы занимались уловом, запекали хариуса на углях. Вечер выдался теплым, и все расположились трапезничать вокруг костра на берегу Чикмана. Даже бабушку посадили на поваленное дерево, устроив старушку, чтобы дым отпугивал от нее назойливого гнуса. Вечно недовольную тетку тоже усадили с мужчинами. Здесь, в сердце Камня, московские обычаи не соблюдались. Марья, бабушка и тетка сидели вокруг костра вместе с дядями и приглашенным к трапезе пятидесятником и вожом Сибирской дороги.
Приготовленный без всяких приправ хариус таял во рту. Бабушке пришлось признать, что в Золотой палате подавали рыбу менее вкусную, чем под открытым небом. Мужчинам налили по чарке, отчего беседа полилась живее. Бабинов хвалил богатство здешних мест. По его словам, в недрах Камня скрывалась железная и медная руда, а по реке Койве можно было мыть золото.
– Эх, такие сокровища лежат втуне! – сокрушался Бабинов. – Прислал бы государь добрых рудознатцев проведать медные и железные жилы. Ныне немцы привозят слитки из-за моря, а свое железо даром пропадает.
– Далеко везти железо из ваших мест, – возражал пятидесятник. – Мы вот тащим телеги, груженные бабьими телогреями и книгами, и то едва доползли. Ну как тут железо волочь!
– Будто из-за моря путь легче! – гнул свое Бабинов. – Надобно своим пользоваться, а не гоняться за заморскими товарами. Слышал, на Москве покупают за деньги привозное вино. Немцы продают и увозят в свои страны полновесную монету. А что взамен? Вино выпить и выссать, а потом снова немцам платить?
– Добрых рудознатцев в Московском государстве нет, – вступил в разговор дядя Иван. – Придется выписывать из немецких земель. Обойдется в копеечку, а какую прибыль для казны обрести? Откуда ты ведаешь, что здесь водится руда? Всяк кулик свое болото хвалит!
Но вож Сибирской дороги не уступал. Он говорил о наболевшем:
– Вестимо, во всяких делах московские бояре за кроху умирают, а где тысячи рублев пропадают, то ни во что поставляют. Про железо и медь не от тихости ума молвил. Хаживал на зверя, натыкался в безлюдных местах на старинные медные копи. Осыпались уже, но зримо, что рыли медь. Бают, чудские копи. Жили по обе стороны Камня стары люди, а как русские пришли, они сгинули, словно затворились внутри гор. Редко когда стары люди выходят наружу, а ведают про них по особливым знакам. Встречаются в камне тесные проломы, из коих струится дымок. Приклонишь ухо и услышишь, как стары люди стучат по наковальням, куют медь и железо. Бывали отчаянные смельчаки, которые спускались вниз через лазы и попадали в пещеры, много больше и краше Махневских. Стены там из камня-змеевика, на полу растут каменные цветы, осыпанные красными и синими яхонтами. На потолке драгоценные смарагды, а уж лазоревки и королька с винтом, что грязи на проезжей дороги. Токмо немочно вынести самоцветы из подземного царства, а те, которые попадаются наверху, не столь дивной красы и добротности.
Когда Бабинов заговорил о самоцветах, Марья достала камушек, подаренный ей старичком вогуличем. И вот диво! В отблесках костра невзрачный камушек вдруг полыхнул красными и синими брызгами, как когда-то полыхнул кровавыми брызгами алмазный посох Иоанна Грозного, врученный Михаилу Федоровичу пред стенами Ипатьевского монастыря. Марья зажмурилась и услышала удивленный возглас Бабинова:
– Что у тебя, государыня?
Марье не хотелось признаваться, что она отдала вогуличу бабиновский подарок. Сказала, что нашла камушек среди гальки на берегу Чикмана. Бабинов попросил дать ему камушек, взвесил его на ладони:
– Схож с тяжеловесом, но не тяжеловес, точно. Те самоцветы иные. Непростой камушек!
Он передал камень Александру Желябужскому. Тот повертел его в руках и восхищенно цокнул языком:
– Полыхает словно алмаз! Может, алмаз и есть?
– Адамант сиречь алмаз суть наитвердейший камень на свете, – вмешался дядя Иван. – Ежели сей камень адамант, он должен резать стекло как масло.
Стекла в этих местах не было. Иван очистил от мха кусок скалы, торчащей из земли, и начертал на ней несколько букв. Камушек легко резал каменную поверхность. Дядя Александр решил испытать на скале кинжал шаха Аббаса. Однако клинок дамасской стали проиграл невзрачному камушку. Клинок оставлял на валуне едва заметные царапины, тогда как камушек делал глубокие и ровные борозды.
– Похож на алмаз, – признал Иван. – Дивлюсь, откуда он здесь? Алмазы добывают в Индии в Змеином ущелье, дно коего усеяно драгоценными камнями. Но спуститься в сие ущелье немочно из-за отвесных стен. Только белые орлы залетают туда поохотиться на змей. Дабы поднять алмазы со дня ущелья, индийские люди измыслили хитрость. Они кидают вниз куски жирного мяса, и алмазы прилипают к жиру. Орлы хватают куски, уносят их наверх и садятся на деревья съесть свою добычу. Но люди пугают орлов, и те роняют мясо вместе с прилипшими к нему алмазами.
У каждого нашлась история о чудесных камнях. Бабушка рассказала, что алмаз оберегает его владельца от яда. Царь Иван Васильевич говорил, что бояре отравили его, когда он забыл взять на пир свой посох из рога единорога, усеянный алмазами. Занедужив, он велел принести себя в подземную сокровищницу, показывал аглицкому торговому человеку Ереме Горсееву ларцы с жемчугами и самоцветами и испытывал при нем силу посоха. Царь приказал своему лекарю обвести на столе круг. Пуская в этот круг пауков, кои во множестве обретались в подземелье, царь видел, как некоторые из них убегали, другие подыхали. «Слишком поздно, алмазный посох не убережет теперь меня, ибо яд уже проник в мое тело. Алмаз самый дорогой из всех каменьев, но я никогда не пленялся им, ибо маленькая его частица может отравить в питье не только человека, но даже лошадь».
