Дениза Робинс - Негасимое пламя
Вдруг Джоанна крепко обняла его. Слезы душили ее.
— О, Ричард… бедный, милый Ричард…
— Почему-то Мэдж ужасала сама мысль о ребенке — все мои мечты разбились, — сказал он, усмехнувшись. — Так мы и продолжали жить вместе… и прожили целых шесть лет. Веришь ли, с моей стороны это был настоящий подвиг. Я изо всех сил рвался к свободе. Но Мэдж вцепилась в меня мертвой хваткой, а я продолжал считать, что должен оставаться с ней, пока ей нужен. Я работал как проклятый — и только это уберегло меня от самоубийства. Таким образом, я подзаработал денег, и мы уехали с Цейлона домой, в Англию… Купили дом в Челси… Казалось, дела пошли на лад. Мэдж увлеклась своим музицированием. У нее было что-то вроде студии и много друзей. Однако, как я тебе уже говорил, крошка Анна, моя жена — это самое холодное существо, которое я когда-либо встречал… холоднее льда. Поэтому в нашей компании не было ни теплоты, ни откровенности. Иногда я едва сдерживался — когда ее одолевало саркастическое настроение и она нападала на меня, говорила, что я не умею себя вести…
— Ты! — возмутилась Джоанна. — Это ты-то не умеешь себя вести… Когда я думаю об этих десяти днях…
У нее не нашлось слов от волнения, и она, схватив его руку, принялась осыпать ее благодарными поцелуями.
— Милая моя, — сказал он. — Не стану спорить — мне пришлось нелегко в эти дни. Ведь ты такая горячая, такая чистая… такой в тебе огонь… и вся такая настоящая, красивая, земная. В тебе словно воплотилось все, о чем я когда-либо мечтал… Господи, почему я не встретил тебя шесть лет назад…
Он замолчал, устало вздохнув, и прижался к ее лицу щекой. Как много он отдал бы сейчас, чтобы не быть таким слабым и вялым. Это все из-за голода. Временами ему казалось, что комната начинает кружиться. Он крепче прижал к себе Джоанну, закрыл глаза и продолжил свою повесть.
Три месяца назад терпение его лопнуло, он покончил с жалкой жизнью, которую вел в Лондоне, и решил отправиться в путешествие.
Мэдж настояла на том, чтобы он взял ее с собой. Их путешествие по Америке началось с Калифорнии. Затем Ричард решил в одиночку отправиться на далекий безлюдный север, где, как он надеялся, холод и нужда излечат его от мучительного недовольства своей женой.
Когда Мэдж узнала, что он собирается оставить ее одну, то пришла в ярость. Но Ричард был непреклонен, и в Сан-Франциско они расстались, напоследок разругавшись в пух и прах.
— Я сказал ей, что доплыву до Нома, затем поднимусь по реке до Юкона. Оставил ее в роскошной гостинице со всем необходимым для развлечений, — закончил мрачно Ричард. — Я просто должен был уехать. Должен.
— Понятно, — сказала Джоанна. — Наверное, я поступила бы так же, окажись на твоем месте.
— Но, знаешь, она такая… гм… странная. Такая ревнивая — просто безрассудно ревнивая, что я нисколько не удивлюсь, если она пойдет по моему следу. Только ради того, чтобы доказать, что мне никуда от нее не деться, — с горькой усмешкой добавил он.
— Боже мой, Ричард… но если она…
— Даже и не думай об этом. Просто невыносимо! Пойми, Анна, в моей жизни все изменилось, все — с тех пор как я встретил тебя. Ты не представляешь, как сильно я люблю тебя, мой крохотный крепкий орешек…
— Ричард, я обожаю тебя…
— Проклятая голова… — пробормотал он. — Опять кружится… Мне нельзя болеть, Анна… не давай мне болеть…
— Ты же почти ничего не ел. Ах, Ричард… — Она прикоснулась к его лицу, тронула его лоб. — Ты совсем замерз и ослаб. Господи, зачем ты только отдавал мне свою еду! Боже мой, Ричард…
— Не волнуйся… крошка Анна…
Он замолк. Руки его ослабли и упали. Он покачнулся и сполз со стула. Джоанна едва успела выскользнуть из его рук — иначе бы он придавил ее своим телом. Она опустилась возле него на колени.
— Ричард… Ричард, милый…
Но глаза его были закрыты, а губы что-то бессвязно шептали. Теперь от голода он уже терял сознание. Силы совсем оставили его.
Она схватила его руки в свои и принялась покрывать их поцелуями.
— Ричард, милый, милый Ричард, ну, не покидай меня здесь одну… Господи, что же мне делать?
Она вскочила на ноги и в отчаянии огляделась. Ни еды, ни кофе — ничего не осталось. Ричард умирает от голода. Боже мой, если этому суждено случиться, то пусть и она поскорее последует за ним! Ведь теперь у нее никого и ничего не осталось в жизни, кроме него. Джоанна даже не вспоминала о его жене. Та, другая просто не существовала. Ведь он любил ее, Джоанну, и они столько времени провели вместе… А может, это будет последнее, что они оба видели в этой жизни.
И вдруг она услышала совсем неподалеку, под окнами, голоса мужчин и собачий лай. У нее перехватило дыхание. Неужели их несчастья закончатся! Им помогут, их спасут — ее и Ричарда! Кто-то едет — какие-нибудь торговцы, наверняка у них найдется для них немного еды.
Девушка открыла дверь.
Крик едва не вырвался у нее из груди, она отпрянула. Перед ней стоял человек с фонарем в руке, одетый в медвежью шубу. Это был Конрад Оуэн. Из-за плеча его выглядывал еще какой-то мужчина — низенький и щупленький, Джоанне он был не знаком.
Она молча, во все глаза смотрела на Оуэна. Он поднял к ее лицу фонарь и воскликнул:
— О-о, какие люди! Да это же сама Джоанна Грей!
— Кто? Джоанна Грей? — переспросил мужчина, который следом за Конрадом вошел в лачугу. — Странное совпадение!
— Так вот где ты пряталась все это время… — сказал Конрад. Поставив на стол фонарь, он оглядел комнату и тут же заметил лежащего на полу Ричарда Стрэнджа. — А это еще что за фрукт?
— Он умирает от голода, — сказала Джоанна. — Мы вынуждены были оставаться здесь из-за бурана. Конрад, у тебя ведь есть еда — бренди или виски… хоть что-нибудь… принеси ему поскорей.
Он бросил на нее испытующий взгляд. Затем осветил фонарем лицо лежащего — тот слабо бредил.
Конрад присвистнул:
— Что б мне провалиться, если это не тот чистоплюй-англичанин, которого я встретил в баре в Форт-Юконе пару недель назад.
— Так ты его знаешь? — спросила Джоанна.
— «Знаешь»! — с кривой ухмылочкой передразнил ее Конрад. — Еще бы мне его не знать, если он смазал мне по физиономии всего лишь за то, что я хотел поцеловать Сэл Пилчер. Я тогда пообещал отплатить ему — вот теперь-то мы и сочтемся…
Неожиданно он с силой пнул распростертое тело ногой. Ричард заворочался и издал стон. Джоанна, словно дикая кошка, налетела на Конрада и принялась молотить его кулаками.
— Гадина… скотина… не смей его пинать! Ублюдок! Если ты только тронешь его…
— Ого-го! — сказал Конрад. — Да этот тип — твой дружок, так, что ли, Джо?
