Мэри Картер - Солнечная песня
Она налила в раковину холодной воды, опустила в нее руки, потом приложила их к щекам, чтобы охладить их. На ощупь они были горячими. Ее руки дрожали, колени, впрочем, тоже. Ей хотелось смеяться и плакать одновременно.
Возьми себя в руки, Маргарет!
Кофе сварился, и крепкий густой запах наполнил теплую кухню. Она быстро налила две чашки, достала бутылку молока из холодильника и наполнила молочник. Два глубоких вдоха вернули ей уверенность, что она не опрокинет поднос по дороге в гостиную. Толкнув дверь кухни бедром, Маргарет вошла в комнату и остановилась как вкопанная, едва не налетев на Майкла, стоявшего перед буфетом в столовой и внимательно рассматривавшего ее картины.
— Так ты и есть та самая М. Браун? — спросил он, сверкнув глазами. Теперь ему стали понятны и заляпанное краской платье, и запах скипидара и масла.
Она пожала плечами, успев прежде поставить поднос.
— Да. А что?
— У меня универмаг в Денвере, и вот уже три года я заказываю твои открытки — они очень популярны.
Она не сумела скрыть своего удивления:
— В Денвере? Так близко?
— И сейчас мы ожидаем от Уитни партию открыток ко Дню Святого Валентина. Судя по всему, в этом году они не будут доставлены вовремя?
— У меня есть еще время до среды, чтобы закончить и отправить их в Бостон.
Они одновременно вспомнили ту давнюю открытку. И оба забыли о кофе.
Он повернулся и прошел в гостиную, не в силах выдержать взгляд ее испуганных, как у газели, глаз. Интересно, отчего это у нее такой страдальческий вид? Ведь это она его бросила, а не он ее.
В гостиной Майкл почувствовал себя увереннее.
— Знаешь, Запад — великий уравнитель. Тут никого не заботит, откуда ты, важно, к чему ты стремишься.
— Ты, похоже, добился успеха. — Она опустила глаза на свое жалкое платье и пожалела, что переоделась так быстро. Да и дом в таком жутком состоянии! Что он подумает?
Совершенно забыв о кофе, Маргарет присоединилась к нему в гостиной. В доме не слышалось ни звука, кроме потрескивания огня в камине и тиканья часов в лестничном пролете.
— Когда вернется твой муж?
Теребя рукав платья, она смотрела на покрытое инеем окно и молчала, словно не слыша его вопроса. Он хотел уже повторить его, как она выпалила:
— Он умер.
— Умер? — Он не мог поверить этому.
— Три года назад.
Он снова огляделся. Неужели муж ничего ей не оставил?
— Ты живешь здесь одна?
— Я…
Прежде чем она успела ответить, раздался торопливый стук во входную дверь, потом она распахнулась. Чарльз заговорил, еще не войдя в дом:
— Извини, что запоздал. Пришлось остаться на чай у Филдингов…
Майкл пригвоздил улыбающегося блондина своим холодным взглядом. Потом, полностью проигнорировав его, повернулся к Маргарет. Переведя взгляд с одного на другого, она сказала:
— Чарльз, это… старый друг из Бостона, Майкл Шонесси, а это Чарльз Даунинг.
Мужчины обменялись кивками, разглядывая друг друга словно олени-самцы, готовые вступить в бой за олениху. Маргарет почувствовала, как кровь приливает к пальцам ног, и лишь усилием воли заставила себя не упасть в обморок. Майкл стоял неподвижно, сжав одну руку в кулак. Выражение его полуприкрытых глаз яснее слов требовало объяснения.
Она бросила умоляющий взгляд на непривычно молчавшего Чарльза.
— Как долго вы пробудете в Теллуриде, мистер Шонесси? — откликнулся он на ее невысказанный призыв.
Майкл не спускал глаз с Маргарет.
— У меня здесь дело. Уеду, как только закончу его.
Волна страха пробежала у нее по спине, и она пожалела, что не спросила Майкла прямо, зачем он приехал сюда. Он между тем снова обратился к ней:
— Могу я зайти к вам завтра, миссис Браун?
— Разумеется, — ответила она, обуреваемая противоречивыми чувствами. Ей придется опять отослать Эмму к соседям. — Скажем, в два часа.
Он вежливо поклонился.
— Увидимся завтра в два.
Она должна была бы, следуя правилам хорошего тона, подойти к нему, когда он брал свое пальто и шляпу и попрощаться. Однако ее ноги словно налились свинцом, и она не сдвинулась с места.
— Я найду дорогу. — Он накинул пальто и вышел в дверь прежде, чем она или Чарльз успели открыть ее для него.
Чарльз повернулся к ней, как только Майкл спустился с крыльца на дорожку:
— Кто это?
— Я же сказала, — она заколебалась, — старый друг из Бостона.
— Ты никогда не упоминала о нем прежде. — Он последовал за ней в столовую.
— Хочешь кофе? — Мэг взяла одну чашку. Кофе был еще теплый.
— И все-таки?
Она поставила чашку.
— Просто не было повода вспоминать его.
— Он имеет какое-то отношение к тому, как ты вела себя в отеле?
— Нет. Нет, я…
— Ты и сейчас выглядишь так, словно вот-вот упадешь в обморок. — Он пододвинул стул и, придерживая ее за локоть, помог ей сесть. — Если этот тип выводит тебя из равновесия, скажи только слово и…
— Нет! — возразила она слишком поспешно и сама поняла это, видя, с каким удивлением Чарльз воззрился на нее.
— Ничего такого, с чем я не справилась бы сама. Майкл — старый друг моего кузена, — добавила она.
Держась рукой за спинку ее стула, он присел на корточки рядом с ней.
— Я знаю тебя с тех пор, как ты приехала в Теллурид. Я стал вашим со Стюартом другом, когда Эмме исполнился год. За все это время я ни разу не слышал, чтобы ты упомянула свою семью, и не спрашивал о ней, поскольку Стюарт сказал мне однажды, что это запретная тема. А теперь, белая как простыня, ты заверяешь меня, что к тебе приходил приятель твоего кузена. Как, по-твоему, я должен это понимать?
Она переплела пальцы рук, лежавших на коленях, и тихо произнесла:
— Надеюсь, ты веришь мне. Майкл был поражен, узнав, что Стюарт умер. Только и всего. Завтра все прояснится, и он вернется домой.
В Денвер! Боже, как близко.
Он взял ее руки и начал их растирать.
— Ты совсем окоченела.
Она избегала его взгляда и поэтому смотрела на буфет, заваленный неоконченными картинами. Невинные голубоглазые херувимчики резвились среди ленточек и цветов, один дрейфовал на лодочке по спокойной воде. Ей столько нужно еще успеть, и подобные помехи ей ни к чему.
Маргарет попыталась собраться с мыслями. Натянуто улыбнувшись, она сжала руки Чарльза, как бы заверяя его, что с ней все в порядке.
— Ты очень милый. А теперь, — заговорила она не допускающим возражения тоном, — я должна работать. Не успею оглянуться, как Эмма уже будет дома.
— Ты действительно хорошо себя чувствуешь?
Она моргнула, словно он сказал нечто столь абсурдное, что она с трудом могла понять.
