Патриция Поттер - Гордое сердце
Пикеринг чертыхнулся про себя. Какая настырная! Он скользнул по женщине взглядом. В другое время стоило бы, конечно, приволокнуться за ней. Очень мила, несмотря на дорожное платье с глухим воротом и длинными рукавами. Красивые золотистые волосы, стянутые узлом чуть ниже затылка, синие глаза под цвет платья. Вот только взгляд какой-то не женский. Чересчур прямой, что ли? Не знаешь, как вести себя с ней.
— Так и быть, — согласился он неохотно. — Вы и ваш сын поедете в фургоне вместе с мисс Питерс. Она… — он запнулся, — главный свидетель обвинения.
— Вот и хорошо! Я постараюсь оказать ей поддержку, — тихо сказала Эйприл, подумав, что лейтенант почему-то скрытничает, хотя все вокруг только и говорят о том, что случилось с этой девушкой.
Ужасное происшествие! Бедняжка чудом вырвалась из рук насильника, да еще и отца потеряла. Эйприл прониклась состраданием к несчастной. Она не забыла, как сама переживала, когда умерла мать.
А что касается убийцы, то он ведь под надежной охраной. Стоит ли его опасаться? Эйприл не могла взять в толк, чем вызвано упорство Пикеринга. Она покосилась на лейтенанта. В чем, собственно, дело? Почему на его лице застыла кислая мина? Эйприл терялась в догадках.
Им с Дэйви отвели чистую комнату в офицерском блокгаузе. Они умылись, привели себя в порядок.
А когда поели и немного отдохнули, Дэйви заявил, что надо немедленно осмотреть окрестности. Желая сделать ему приятное, Эйприл сразу же согласилась. Взявшись за руки, они вышли из душного помещения и направились к реке.
Солнце садилось, заметно свежело. Дэйви убежал вперед. Эйприл шла следом. Внезапно она остановилась. Два солдата в голубой форме вели какого-то оборванца. Его руки были скованы цепью, конец которой солдаты то и дело дергали то в одну сторону, то в другую. Мужчина, весь в кровоподтеках, спотыкался, а солдаты громко смеялись. Когда они поравнялись с Эйприл, последовал особенно сильный рывок, и мужчина упал прямо у ее ног.
Эйприл попятилась. Она стояла и смотрела, как он силится подняться. На мгновение их взгляды встретились, и выражение его глаз поразило ее до глубины души.
Никогда прежде Эйприл не видела таких глаз. Темно-серые, проникновенные, они в то же время казались непроницаемыми. Не пустыми, нет! Она даже успела ощутить за какую-то долю секунды их безграничную глубину.
Эйприл отвела взгляд, а когда снова посмотрела на него, его глаза уже не отражали ничего, кроме полнейшей апатии.
Солдаты опять загоготали, и Эйприл вдруг воспылала ненавистью к ним, не понимая, чем вызвана такая острая неприязнь.
А этот мужчина в кандалах, подумала она, должно быть, тот самый преступник, который сначала пытался обесчестить невинную девушку, а потом хладнокровно заколол ножом ее отца, сержанта американской армии. Эйприл шагнула в сторону, обдав его ледяным взглядом.
Губы арестанта в тот же миг искривила едва заметная мрачная усмешка. Поднявшись с земли, он повернулся к ней спиной и гордо расправил плечи.
Эйприл изумилась. Это что, уязвленное самолюбие? Но если он убийца и насильник, о каком чувстве собственного достоинства может идти речь?
Она долго смотрела ему вслед. Наконец солдаты втолкнули арестанта в деревянный сарай и вошли туда сами. Через пару минут вышли, заложили дверь на щеколду и повернули ключ в замке.
Эйприл поежилась будто от озноба. Ее охватило странное, тревожное чувство. Покусывая губу, она помедлила, а потом позвала Дэйви, и они вернулись к себе, в свое временное пристанище.
Спустя час, когда Дэйви уснул, Эйприл вышла из комнаты и зашагала по длинному коридору в противоположный конец блокгауза. Она знала, что там расквартированы семейные офицеры, и надумала нанести визит Эллен Питерс. Во-первых, надо познакомиться с попутчицей, а во-вторых, выразить свое сочувствие.
Что-то сразу показалось ей в Эллен фальшивым. Когда она протянула руки, желая обнять бедняжку, приласкать, утешить, та отшатнулась и попятилась. Немудрено, подумала Эйприл, столько всего пережила, тут уж не до объятий.
Но стоило появиться Терреллу, как Эллен со всех ног кинулась к нему и защебетала. Что ж, это тоже объяснимо! Друг семьи… Но, увидев ее глаза, Эйприл поразилась. Они сияли, в них не было и следа печали или горя.
В этой компании Эйприл с каждой минутой чувствовала себя все более неуютно. Почему-то вспомнился дом Мэннингов в Бостоне. Та же самая атмосфера недружелюбия, скорее даже ненависти. Там, на Севере, ненавидят южан, здесь — индейцев. Всех без исключения.
Хорошо, что она уложила Дэйви спать, размышляла Эйприл. Разговор, который затеяли Эллен с Терреллом, совсем не для детских ушей. Твердят одно и то же: надо отомстить, убить проклятого краснокожего. Вспомнились спокойные серые глаза обвиняемого. Невольно она сравнила их с хитрыми и злыми глазами Эллен. Здесь что-то не так. Неизвестно, кто тут жертва, кто злодей. Перестань, Эйприл! — одернула она себя. Незачем делать из убийцы мученика. Его вина ни у кого не вызывает сомнений. А если манеры девушки пришлись тебе не по душе, то это ровным счетом ничего не значит. О человеке вообще нельзя судить по внешнему виду, а Эллен Питерс столько пережила! По крайней мере в этом сомневаться не приходится.
Между тем сержант Террелл, решив, что Эйприл полностью разделяет его взгляды, разоткровенничался и стал посвящать ее в свои планы. Этого выродка Маккензи он заставит помучиться в пути. Не даст ни капли воды. Посмотрим, сколько тот продержится, хотя говорят, будто индейцы выносливы и могут обходиться без воды неделями. Террелл явно не видел выражения лица Эйприл, потому что, заливаясь хохотом, продолжал рассказывать, каким образом намеревается проучить краснокожего ублюдка. Когда до форта Дефайенс останется всего ничего, вздернет этого Маккензи на пару минут, заставит просить пощады. Если, конечно, тот еще раньше не подохнет.
Боже, какой гнусный замысел! — содрогнулась Эйприл. Так вот какая поездка им уготована… Дэйви станет свидетелем жестокости и насилия. Нет, этому не бывать! Утром она расскажет лейтенанту Пикерингу обо всем, что услышала. Кстати, уж не потому ли он так долго не соглашался захватить их с собой? Что ж, в крайнем случае придется сообщить, что она дочь генерала Вейкфидда.
Всю ночь Эйприл не сомкнула глаз. Как наяву видела лицо арестанта в кровоподтеках, пятна засохшей крови на одежде. Вспоминала его горделивую осанку. С каким достоинством он держался!
Чутье подсказывало ей, что мужчина с такими честными глазами и горделивой осанкой не может быть хладнокровным убийцей. Террелл называл его Маккензи. Где она слышала эту фамилию? Ну да, конечно! Отец упоминал о нем в одном из писем. «Маккензи, мой разведчик, — удивительный человек. Самолюбивый, независимый и одинокий, вернее, без привязанностей. Но я во всем на него полагаюсь, ибо он человек слова».
