Ксения Габриэли - Анжелика и царица Московии
– Моя хозяйка уже год, как овдовела. Торговлей занялся зять, муж старшей дочери, а младшая просватана и свадьба назначена ближе к Рождеству.
– Что же так долго? – полюбопытствовал юноша, непринужденно опираясь ладонью о дверной косяк. – Будь я женихом, я не хотел бы так долго ждать!
Будь ты женихом! Ты, парень, должно быть, из деревни! Это у вас там венчаются под кустом! А у нас, в Париже, порядочный господин не возьмет в жены девицу без приданого.
– Стало быть, дочь твоей хозяйки – бесприданница?
– Стало быть, покойный хозяин был глуп, когда заверял у нотариуса завещание, согласно которому распоряжаться приданым его младшей дочери должен муж старшей! А господину Жану не по душе жених свояченицы…
– Понятно, – Андре Рубо улыбнулся белозубо. – Зато ему по душе деньги, предназначенные в приданое. И, должно быть, он с удовольствием отправил бы молодую свояченицу в монастырь – замаливать грехи семьи!..
– Ты слишком догадлив, – начал отворивший дверь слуга. Но его прервал громкий женский голос. Хозяйка спрашивала, кто там, у двери.
Слуга ввел юношу в дом. Здесь было достаточно чисто. Хозяйка, дама весьма пожилая, осмотрела пришельца, смерив его с головы до ног цепким взглядом небольших глаз. Он учтиво представился, назвался сыном крестьянина…
– Отец умер, хозяйство пришло в упадок, я все оставил сестре и ее мужу, а сам отправился в столицу. Хотел бы пойти в солдаты, но это если не повезет. А если повезет, поступлю в университет и выучусь на нотариуса. Буду жить в столице, выгодно женюсь…
Хозяйка хохотнула и согласилась сдать молодому крестьянину мансарду. Столоваться он мог с ней и ее дочерью.
Андре тотчас поднялся в отведенное ему помещение, запер дверь на задвижку, разделся, лег на постель и проспал до ужина. За ужином хозяйка представила ему Дениз, свою дочь, весьма заурядную девицу. Ночью кто-то тихо поскребся в дверь мансарды. Андре нащупал трутницу, зажег свечу и подойдя босыми ногами вплотную к двери, тихо спросил, кто там.
– Я… – коротко и тихо отвечал женский голос. Он узнал голос хозяйки и отпер дверь.
– Мадам… – произнес молодой человек. Но ему не суждено было говорить далее. Без лишних слов дама, облаченная в легкое дезабилье, кинулась ему на шею…
Анжелика всю неделю была необычайно занята. Она разъезжала с Онориной, усердно посещая ювелиров, куафюров, модных портних. В обширной гардеробной Мари-Сесиль проводились длительные совещания, обсуждались модные прически, модные туалеты, модные украшения. Анжелика не докучала сыну, не напоминала ему о необходимости встречи с мадам де Ментенон. «Флоримон, конечно же, сделает все возможное. Полагаю, что ни ему, ни Мари-Сесиль не нужно длительное пребывание мое и Онорины в их прекрасном жилище!» И Анжелика снова и снова погружалась в разбор ворохов дорогих тканей, поясов, тонкого белья. Она думала не только об Онорине, но и о себе. Да, она мать взрослой дочери, но при этом она отнюдь не стара! Она может себе позволить быть нарядной и красивой!
Онорина беспокоила графиню де Пейрак. Девушка безучастно позволяла вертеть себя, словно большую куклу, одевать, переодевать и всячески украшать. Но с каждым днем Онорина выглядела все более мрачной и рассеянной. Известие о возможном поступлении в Сен-Сир строптивая девчонка приняла с явной досадой, закричала, что ни за что не станет ничему учиться, затопала ногами. Анжелика не выдержала и дала ей пощечину. Тогда Онорина бурно разрыдалась, жалуясь на свою несчастную судьбу. Анжелика тотчас пожалела о пощечине, горячо обняла дочь и заговорила поспешно:
– Что с тобой? Чего ты хочешь? Скажи мне!..
– Моя жизнь кончена! – прорыдала Онорина. Раздраженная Анжелика топнула ногой в свою очередь:
– Маленькая дрянь! Ты будешь делать то, что я тебе велю! И если я еще хоть раз увижу твои мокрые глаза, услышу твое хныканье, берегись! Ты меня еще не знаешь!..
Онорина, казалось, была испугана. Девушка послушно закивала головой. Теперь она сделалась тиха, меланхолична. Видно было, что она полагает свою участь истинно трагической и наслаждается искренне этим трагизмом.
Андре вдруг обнаружил себя совершенно раздетым и лежащим на постели рядом с пожилой любовницей. Чувство юмора со страшной силой охватывало его. Он засмеялся и отвечал долгим поцелуем на поцелуй увядших губ.
– Мадам! Вы – замечательная шлюха. Но неужели я вам так нравлюсь? Это любовь с первого взгляда?
Купеческая вдова села на постели, несколько развороченной, оправила растрепанные волосы и заговорила:
– Послушай, Андре! Ты еще очень молод и не знаешь, что такое солдатская служба. И вряд ли тебе удастся поступить в университет и выучиться на нотариуса. Ты сирота, а у нотариусов, ныне действующих, довольно сыновей. И каждый нотариус заинтересован в том, чтобы его сын, в свою очередь, сделался нотариусом! А я хочу предложить тебе иное направление жизненного пути!
– Какое же?
– Ты женишься на моей младшей дочери! Ты парень, как я вижу, славный. Ты сумеешь заставить моего зятя вернуть приданое…
– Но, мадам!.. Тогда почему здесь, в постели, вы, а не ваша прелестная дочь? – Ситуация явно забавляла молодого Андре Рубо.
– Моя дочь? Она дура. И, пожалуйста, не называй ее «прелестной». Дениз – просто-напросто уродливая дура.
– Вы, стало быть, хотите женить меня на уродливой дуре?
– Умоляю тебя, не притворяйся и ты глупцом! Я предлагаю тебе отличную жизнь. Полное довольство…
– Уродливая супруга… – продолжил Андре, улыбаясь.
– Ты сможешь иметь любовниц…
– Нет, милая старушка! Меня ваши планы не прельщают. Я, пожалуй, сейчас оденусь и уйду из вашего гостеприимного жилища!
Он приподнялся, но она опередила его и кошкой кинулась к двери. Юноша легко догадался, что любезная хозяйка намеревается запереть его. Самоуверенность пожилой дамы даже удивила месье Рубо. Силы-то были явно не равны. Он быстро встал с постели, быстро приблизился к двери и схватил женщину.
– Я позову на помощь! – шипела она. – Все узнают, что ты изнасиловал меня… – И она стремилась дотянуться ногтями до его щек…
Андре почувствовал раздражение. Слишком уж ему досталось за неполные сутки! Он не сумел рассчитать свои силы. А женщина так и не успела закричать. С силой он поднял ее кверху и с размаху бросил на пол. Он был охвачен досадой, гневом, и не думал о последствиях своих действий. К несчастью, близко к двери был поставлен сундук, окованный медью. Вдова купца ударилась головой об угол этого сундука. Андре увидел, как хлынула рекою красная кровь. Волосы тотчас намокли, слиплись и побурели. Удар был чрезвычайно силен. Был проломлен череп. Андре, человек отнюдь не злой, сознавал, что несчастной, невольной жертве его гнева уже ничем не поможешь. Он невольно порадовался тому обстоятельству, что кровь не запачкала ого одежду, ведь он был голый! Надо было спешить, так, на всякий случай. Не глядя на труп, он оделся и спустился вниз. Входная дверь была заперта. Андре уже знал, где спит слуга и вознамерился разбудить его. Но тут заскрипели ступеньки. Он повернулся. По лестнице спускалась Дениз.
