Джилл Барнет - Райский остров
Он нахмурился:
– Зачем это?
– Как зачем? Чтобы спасти бедняжку.
– Смотрите! Смотрите! – Теодор нагибался из лодки к самой воде.
Хэнк схватил его за штаны, чтобы мальчишка не вывалился из шлюпки.
– Она тонет. – Он оглянулся на Хэнка. – Спасем ее! Скорее!
Все трое смотрели на него и ждали. Тут неожиданно крошка Аннабель подняла головку из одеяла, выглянула и тоже уставилась на Хэнка.
– Спасти?
Все кивнули.
Всячески обзывая себя, Хэнк, достал весла и уже через минуту греб в сторону животного, раздумывая о вероятности спасения в южных морях, да еще с козой на борту.
Сам процесс занял у него пять минут. За это время испуганная коза успела лягнуть его пару-тройку раз в самые нежные места. Затем Хэнк закрепил весла вдоль днища, уселся на сиденье и снова стал ставить парус.
– О, какая удача! – сказала Смитти с весьма довольным видом. Не дождавшись ответа, она продолжила свою мысль: – Как хорошо! Теперь будет молоко детям.
Хэнк что-то пробурчал в ответ и занялся креплением паруса, остальные суетились над глупым животным.
– Передай мне компас. Он за тобой в ящике с припасами вместе со спичками и едой.
Смитти повернулась и стала перебирать содержимое ящика. Судьба опять обрекла его на, можно сказать, заключение. После того как он отсидел во французской яме четыре года, неожиданно он вновь осужден отбывать срок. На этот раз в спасательной шлюпке рядом с роскошнейшей женщиной, которая считает его священнослужителем. Черт возьми, ему придется и дальше притворяться, лучше пусть она продолжает так думать о нем. Кроме того, в шлюпку для разнообразия подсадили трех сирот и шумную козу. И теперь они дрейфуют в этой веселой компании где-то в южных морях!
«Жизнь прекрасна, не так ли?»
Смитти передала ему компас. Он ничего не сказал, просто встал, повернулся к ним спиной, поставил одну ногу на сиденье, затем нагнулся за концом веревки.
– Берегись! – вдруг истошно закричала Смитти.
Но Хэнк слишком поздно сообразил, что это относится к нему.
Коза боднула его. Очень сильно.
Компас вылетел у него из рук, а Хэнк спланировал вслед за ним.
Хэнк не просто выругался. Он употребил все самые худшие слова из своего богатого лексикона. Он сказал их очень громко. Очень отчетливо.
Компас ушел под воду первым, Хэнк – вторым. Когда он вынырнул, он был готов разорвать козу на кусочки. Пока он плыл к лодке, коза представлялась ему распятой на парусе. Пока он подтягивался на борт, воздух сотрясали самые отборные ругательства.
Дети пригнулись к сиденью, глаза и рты их были широко раскрыты. Смитти прижимала крошку Аннабель к самому сердцу, когда Хэнк выплевывал последние проклятия, отряхивая воду.
Хэнк схватил за рога козу, которая с самым невинным видом жевала банановую кожуру.
– Юп-юп-юп! – вдруг сказала Аннабель, откинув одеяло, и широко заулыбалась. – Юп! Юп! Юп! Демо! – Все присутствующие уставились на ребенка, который был неимоверно доволен собой. Захлопав в ладоши, малютка возвестила им: – Хукоза!
Молчание, последовавшее за этим сообщением, длилось около минуты.
– Изысканный язык, отец мой, – сказала Смитти, подчеркнув последние слова.
Он посмотрел ей в лицо и с трудом удержался от следующего изысканного выражения. Смитти уставилась на него, прищурив глаза.
– Кто же вы все-таки такой?
Глава 4
Нет, он не священник.
Маргарет сидела, изучая его лицо и пытаясь найти какой-нибудь ключ к разгадке. Кто же он такой? То, что она видела на этом лице, ее мало утешало. «Сейчас он мне солжет». Она первая нарушила затянувшееся молчание:
– Я полагаю, вам есть что скрывать.
Он рассмеялся очень громко и весьма цинично, затем опустился на сиденье напротив нее и стал смотреть на нее твердым, непроницаемым взглядом. Она никак не могла понять, что за этим стоит.
Она подождала немного.
Он тоже подождал.
– Кто вы?
– Я – тот человек, который спас вас и этих детей.
Она ни на секунду не опускала глаз. Этому приему ее научил отец. «Смотри людям прямо в глаза, моя девочка. Ты будешь удивляться тому, сколько ты сможешь узнать». Она помедлила, но в конце концов поняла, что в глазах этого человека ей вряд ли удастся что-либо прочитать.
Ни один из заученных способов не годился. Ему было совершенно все равно, молчит она или говорит. Большинство людей обычно не выносят пауз и неловкого молчания.
Все пытаются заполнить их так или иначе.
– Я задала вопрос.
Он все равно ничего не ответил, и казалось, тут ничего не сработает.
Она опять попыталась изменить тактику.
– Получается, что я просто должна принять тот факт, что нахожусь в обществе человека в чужом облике, и должна ему безоговорочно доверить свою жизнь и жизнь детей?
– Безоговорочное доверие? – Он облокотился о борт лодки. Рот его изогнулся в насмешливой гримасе. – А что?
– Я хочу услышать ответ.
– Да, – быстро вымолвил Хэнк.
– Что «да»?
– Да, – невозмутимо продолжал он, – вы можете мне безоговорочно довериться.
– Я хочу услышать ответ на другой вопрос.
– Ну, дорогая, придется тебе смириться с тем, что это единственный ответ, который ты получишь. – С этими словами он положил ноги на сиденье прямо перед ней, скрестив лодыжки, и бросил на нее надменный взгляд.
Поневоле Маргарет уставилась на них и сразу же заметила, что повыше щиколотки на каждой ноге есть светлая полоска незагорелой кожи, резко выделявшаяся на фоне загара. Она подняла голову и перехватила его взгляд, также устремленный вниз, на ноги. Он слегка прищурился, не выказав, однако, ни малейшего смущения и не подав вида, будто что-то произошло. Она надеялась, что теперь он как-то откликнется, но он промолчал. Впрочем, надменности стало чуть-чуть меньше.
– Ножные кандалы, – сказала она, упорно добиваясь ответа.
Хэнк только взглянул на нее.
– Вы из той французской тюрьмы, о которой я слышала от команды перед тем, как мы пришвартовались у острова Дольфин.
Он ничего не сказал.
– Полагаю, раз вы одеты как священник, вас не отпустили оттуда. На судне говорили, что оттуда никто живым не уходил.
Он вдруг засмеялся, как если бы она отлично пошутила:
– А я живым не ушел.
Маргарет нахмурилась, решив ни за что не опускать глаз.
– Они думали, что я умер.
– Но вы не умерли.
– Нет, и, поскольку вы спокойно сидите в лодке, а не плаваете среди обломков, являя собой добычу для акул, вы должны радоваться, что я таки жив.
Она догадывалась, что он хочет рассердить ее, или испугать, или то и другое вместе, но Маргарет не собиралась уступать. Несмотря на то что он был переодет, несмотря на его горькие слова и непроницаемый вид, именно он спас их. Нелегко было предположить, что он спас их, чтобы теперь утопить, поэтому она очень спокойно возобновила разговор:
