Джоржетт Хейер - Черная моль
— Ах, нет-нет! — возразил мэр. — Мы не осмелимся причинять вам такие хлопоты и…
— Какие хлопоты? Одно удовольствие, — отмахнулся Джек, от души надеясь, что мистер Фадби откажется видеть Дженни, которая, как он был уверен, непременно выдаст его, проявив особую привязанность к хозяину.
— Нет-нет, сэр Энтони, это совершенно ни к чему, уверяю, но все равно огромное спасибо. Ах, мистер Фадби, если бы вы только могли описать самого злоумышленника! Я так и вижу это объявление…
— Опишите его, Чилтер! — приказал Фадби, с каждой минутой становившийся все более раздражительным.
Тут Чилтер вдруг улыбнулся.
— Охотно, сэр, — ответил он. — С виду настоящий злодей, огромный, высоченный…
— А точнее? — осведомился секретарь управы. — Шесть футов?
— О да, все шесть! — солгал Чилтер. — И толстый-претолстый.
Джек передернул плечом.
— Толстый, вы сказали? — вкрадчиво спросил он.
— Ужасно толстый, — подтвердил мистер Чилтер. — И еще он так ужасно грубо и непристойно выражался…
— А лица его вы не разглядели?
Чилтер помедлил с ответом.
— Только рот и подбородок, — выдавил он наконец. — И еще я заметил у него длинный шрам, сбегающий от нижней губы прямо до э-э… самой шеи!
Карстерс непроизвольно дотронулся до своего безупречно гладкого подбородка. То ли маленький клерк был прирожденным романтиком, то ли по какой-либо иной причине просто не хотел, чтоб разбойника схватили.
— Ну-с, сэр Энтони? — спросил мэр. — Подходит это описание под вашего человека?
Милорд задумчиво хмурился.
— Высокий… — протянул он, — и толстый. Вы сказали толстый, ведь так, мистер Чилтер?
Мистер Чилтер тут же с готовностью подтвердил.
— Ага! И еще длинный шрам… Да, это он, сомнений быть не может. Мало того, — добавил Джек дерзко, — он еще и косил левым глазом. Заметнее приметы просто быть не может.
— Похоже, что так, сэр Энтони, — сухо сказал мэр. Он ни на грош не верил во все эти сказки про косоглазие и догадывался, что сей благородный джентльмен просто высмеивает их. Тем не менее, намерения разоблачить милорда у него не возникло — чем скорее он избавится от этого малоприятного дела, тем лучше. А потому он мужественно воспринял все эти абсурдные подробности, заметив, что разбойника отыскать будет проще простого, и уже приготовился уходить.
Секретарь управы тоже поднялся и похлопал церковного сторожа по плечу. Тот сразу ожил и все они проследовали за мэром на выход.
Мистер Фадби тоже поднялся.
— Сомневаюсь, что когда-либо увижу свои денежки, — ворчливо заметил он. — Если бы вы, Чилтер, не были бы столь…
— Позвольте предложить вам табачку, мистер Чилтер, — перебил его милорд и протянул клерку усыпанную драгоценными камнями табакерку. — Ну уж вы-то, сэр, надеюсь, хотите взглянуть на мою кобылу?
— Я в лошадях не разбираюсь, — фыркнул Фадби. — Зато мой клерк, похоже, все успевает заметить, — и он злобно усмехнулся.
— Тогда прошу, мистер Чилтер, окажите мне честь проследовать к конюшням. Ну, чтоб убедиться насчет кобылы… Мистер э-э… Фадби, ваш покорный слуга.
— Позвольте заметить, мистер Чилтер, я на вас обижен, — сказал Карстерс, идя с клерком через садик к конюшням.
— На меня, сэр?! О… Но… э-э… за что, сэр Энтони?
Тут он поднял глаза и увидел, что джентльмен смеется.
— Да, мистер Чилтер, обиделся и не на шутку. Вы обозвали меня толстяком.
Чилтер едва не хлопнулся в обморок.
— Вас, сэр? — ахнул он и с изумлением уставился на Карстерса.
— Да, а потом еще сказали, что я грязно выражался и что у меня какой-то шрам от рта до подбородка.
Мистер Чилтер стоял посреди тропинки, как громом пораженный.
— Так это вы, сэр?! Вы напали на нас? Вы были тем человеком, кто отворил дверцу кареты?
— Да, я — тот бесчестный негодяй. И прежде всего мне следует извиниться за то, что я распахнул дверцу именно с той стороны, где сидели вы. Однако объясните все же, что заставило вас с таким усердием лгать этим достопочтенным джентльменам?
— Сам не знаю, сэр. Наверное… просто вы мне понравились и… и…
— Понимаю. Что ж, удивительно мило с вашей стороны, мистер Чилтер. Скажите, чем я могу отблагодарить вас за эту услугу?
И снова клерк покраснел, а потом гордо вскинул голову.
— Благодарю вас, сэр, но мне ничего не надо.
К этому времени они уже дошли до конюшен. Карстерс распахнул двери и они вошли.
— Тогда не откажитесь принять от меня на память вот эту безделицу.
Словно завороженный смотрел мистер Чилтер на кольцо с изумрудом, который сиял и переливался в ладони милорда. Потом поднял на него глаза и пробормотал, запинаясь:
— Но это чересчур, сэр… Я… я…
— Вы его заслужили, клянусь! — умоляющим тоном произнес Карстерс. — Ну же, мистер Чилтер! Не станете же вы обижать меня отказом. Сохраните его на память о… толстом человеке, который столь грубо обошелся с вами на дороге.
Клерк взял кольцо дрожащими пальцами.
— Благодарю вас, огромное-преогромное…
— Нет, это я должен сказать вам спасибо… Ладно, идемте же, посмотрим мою Дженни! Как ты там, а, девочка? — при первом же звуке его голоса кобыла резко повернула голову к хозяину, тонко заржала и забила копытом.
— Ничего не понимаю, сэр! Как это вы оказались разбойником? Почему и за что вознаградили меня, почему доверились?.. Но все равно, спасибо.
Произнося эти слова, мистер Чилтер дотронулся до руки милорда и во второй раз в жизни ощутил прикосновение его крепких и одновременно нежных пальцев.
— Бог ты мой, ваша милость! Вы же свой изумруд потеряли!
— Не потерял, Джим. Я его подарил.
— Вы… вы… подарили, сэр?!
— Угу. Маленькому паучку.
— Н-но…
— К тому же он обозвал меня толстяком…
— Толстяком, сэр?
— Да, самым настоящим толстяком. Кстати, позволь сообщить тебе, что я купил Дженни сегодня в Фиттеринге, у одного мерзопакостного злодея, который обобрал мистера Шмеля, — и он вкратце обрисовал Джиму, что произошло с ним сегодня внизу. Когда он закончил, слуга удрученно покачал головой.
— Эх, видать, вы так никогда ничему и не научитесь, сэр! — проворчал он.
— Я? А что такого я сделал?
— Ну к чему это вам понадобилось рассказывать все этому паучку, сэр? Это ж ни в какие ворота не лезет! Ведь он наверняка проболтается толстяку и тогда на нас ополчится весь город.
— Это лишь свидетельствует о том, как плохо ты разбираешься в маленьких паучках, — спокойно заметил ему хозяин. — Дай-ка мне лучше пудру!
