Барбара Картленд - Влюбленный джентльмен
Потом была суматоха вокруг сбора необходимых отцу вещей и проводы его в Плимут, откуда, как он уже знал, корабль отправлялся в плавание через Атлантику.
Его жена просилась ехать с ним, но он и слышать об этом не желал.
– Бог знает, какие лишения мне придется претерпеть, – сказал сэр Дензил. – Мне будет достаточно тяжело, чтобы еще и волноваться о тебе. Три года быстро пролетят, и я снова буду с тобой.
В целом идея была весьма здравой, за исключением того, что ее матери предстояла разлука с любимым человеком.
Как только стало известно об отъезде сэра Дензила – а скрывать это дольше смысла не имело, – рекой потекли счета от кредиторов.
Видя горе матери, Тэлия, которой в ту пору было всего пятнадцать, попыталась помочь их семейному поверенному, знавшему ее с тех пор, когда она была еще младенцем, разобраться в этих делах.
Тэлия так и не поняла, откуда пошли слухи, но вскоре все принялись говорить, что сэр Дензил был приговорен к пожизненному изгнанию и никогда не вернется в Англию.
Было нелегко объяснить реальное положение вещей, и, как это всегда бывает, найти того, кто первым распустил этот слух, им не удалось.
Торговцы становились все настырнее, и в итоге им пришлось закрыть усадьбу и переехать в Лондон, где за несколько фунтов в месяц они сняли дом в Шеппердз-Маркет.
Там они жили на средства, вырученные от продажи драгоценностей, принадлежавших леди Кавершем.
Все имущество сэра Дензила было либо продано, либо заложено, за исключением переходившей по наследству усадьбы и всего, что в ней находилось.
Поначалу Тэлия думала, что если они будут жить бережливо, без излишеств, им хватит средств дожить до возвращения отца.
Но когда перестали приходить письма, ее мать заболела.
А после получения счетов от врачей скоро иссяк весь их скромный денежный запас.
Из-за войны продукты подорожали, а когда угроза голода стала очевидной, Тэлия поняла, что необходимо что-то предпринять.
За последний год она начала думать, как увеличить их Доход, но это был секрет, которым она не поделилась даже с матерью, и, к сожалению, надежды на скорую прибыль не было.
Тогда она решила найти себе какую-нибудь работу, и мама навела ее на мысль заняться отделкой шляпок.
Год назад война окончилась; в одеждах появилось больше изящества, и отделка шляпок стала едва ли не кричащей, чтобы соответствовать фасонам платьев, которые также украшались кружевами, рюшем, вышивкой и бантами.
Первым делом она направилась к миссис Бертон, которая сказала, что не имеет вакансий в своем магазине, тем более для человека без опыта.
Но она была достаточно проницательна, чтобы понять – красота Тэлии, ее грамотная речь и внешний вид являются немаловажными качествами.
Критично осмотрев ее с ног до головы, она не нашла ничего, к чему можно было бы придраться.
– Я дам тебе пробную работу в мастерской, – наконец сказала она. – Но если результат окажется негодным, ты будешь уволена без предупреждения и лишнего шума.
– Я принимаю ваши условия, мадам.
Миссис Бертон назначила ей смехотворно мизерное жалованье, но Тэлия не стала возмущаться.
Она сказала себе, что работа сможет поправить их финансовое положение и сделать ее независимой.
Миссис Бертон, хотя и не собиралась этого признавать, была изумлена не только мастерством Тэлии в отделке шляпок, за что она была переведена в главный зал магазина, но и искусством убеждать клиентов совершать больше покупок, нежели они собирались прежде.
«Лучше бы и я сама не сумела!»– порою думала она.
Но она не высказывала вслух своих мыслей, понимая, что, если работника похвалить, тот будет ожидать соответствующего повышения жалованья.
В апреле, когда все работники магазина сбились с ног в приготовлениях к королевской свадьбе принцессы Шарлотты и принца Леопольда Бельгийского, намеченной на четвертое мая, Тэлия стала, как она и намеревалась, независимой.
И хотя ее мать до сих пор ужасалась тому, что ее дочь вынуждена работать в лавке, и она сама, и Анна были рады деньгам, которые Тэлия приносила в дом.
Теперь, обдумывая слова дочери, леди Кавершем сказала:
– Стоит ли тебе, моя дорогая, общаться с таким джентльменом, как граф Хеллингтон? Не помню, чтобы твой отец упоминал о нем, но уж коли он не обращается с тобой как с леди, то так будет и дальше из-за твоего унизительного положения.
– Говорю тебе, мама, он обращался со мной как с модисткой, – со смехом сказала Тэлия, – и вознаградил меня за мучения!
Леди Кавершем содрогнулась.
– Мне больно думать об этом, – сказала она.
Затем она тихо воскликнула:
– Но он не узнал тебя?
– Нет же, мама, конечно, нет! – ответила Тэлия. – И даже если бы он спросил мое имя, ты же знаешь, миссис Бертон знает меня только как «мисс Карвер».
Леди Кавершем вздохнула.
– Слишком простое имя! – возразила она, еще когда Тэлия впервые рассказала ей об этом.
– Это и требуется, – ответила Тэлия. – «Карвер»– старая добрая английская фамилия, вне всяких сомнений, происходящая от мясников, разделывавших туши.
Она осознанно выбрала себе фамилию, наиболее созвучную с «Кавершем», чтобы при случае быстрее ее вспомнить и не назваться своим настоящим именем.
Ее мать эта хитрость ужасала не меньше всего остального, что было связано с работой дочери.
Но леди Кавершем в неведении своем считала, что дамски» магазин является по крайней мере укрытием от тех мужчин, что любили прохаживаться по Бонд-стрит, пялясь на проходящих красоток.
Миссис Бертон продавала не только шляпки, хотя с приходом Тэлии они и стали основным товаром.
Модистки торговали всем необходимым – всем, что могло помочь дамам приукрасить или оттенить их черты и, как сказал один писатель, «утолить их тщеславие либо выставить на посмешище».
Ни леди Кавершем, ни Тэлия до тех пор, пока она не стала работать в лавке, не догадывались, как много мужчин сопровождают своих возлюбленных, когда те ходят по магазинам, и сколько их присутствует при совершении покупок с тем, чтобы расплатиться за них.
Миссис Бертон вскоре поняла, что Тэлия слишком привлекательна, чтобы обслуживать светских дам, сопровождаемых богатыми любовниками, и занималась ими сама.
Тэлии приходилось работать с женщинами, обладавшими столь невзрачной или некрасивой внешностью, что вряд ли какой-нибудь мужчина мог удостоить их вниманием, будь на них хоть самые сногсшибательные шляпки.
Джентльмены сидели в креслах, наблюдая, как пассии таращатся на свои отражения в зеркалах и поджимают губки, напрашиваясь на одобрительные комплименты.
