Мэдлин Хантер - Страстный защитник
В прежние годы этим всегда занималась служанка, которая неизменно громко жаловалась на судьбу, раздирая деревянными зубьями гребня шевелюру своей маленькой госпожи. После она горестно цокала языком при виде синяков и ссадин, которые обильно украшали ноги и руки юной Анны, и украдкой сочувственно оглядывала всю ее нескладную фигуру. Анне было к этому не привыкать, на нее почти все смотрели именно так: с жалостью и недоумением, а иные и с усмешкой – слишком она была высока для своих лет, почти на голову выше всех своих сверстников, не исключая и мальчиков.
Один лишь отец не считал внешность своей дочери гротескной. Напротив, он даже гордился ее ростом, ведь сам Роальд де Леон, потомок грозного викинга, первого из Роальдов, построившего родовую крепость на диких прибрежных скалах, был настоящим великаном и отважным воином. И то, что дочь уродилась в него, доставляло Роальду несказанную радость. Его восхищали не только пропорции тела юной Анны, но также и то, что она с малых лет великолепно держалась в седле и метко стреляла из лука. Иногда Анне думалось, что, если бы не эти ее столь не подобающие юной леди увлечения, отец попросту ее не замечал бы.
Отложив гребень, она встала, подошла к сундуку и достала смену чистого белья, а когда с одеванием было покончено, вернулась к очагу и стала сушить расчесанные блестящие волосы, приподнимая пряди ладонями. И как всегда, не погляделась в зеркало.
В аббатстве, разумеется, зеркал не существовало, но Анна привыкла обходиться без них задолго до того, как впервые переступила порог обители. Ей было известно, как она выглядит: то, что Бог не наградил ее красотой, отчетливо читалось в грустном взгляде матери, обращенном к ней. Этот исполненный сострадания взгляд вполне заменял ей собственное отражение.
Со времени отрочества она привыкла к тому, что из-за высокого роста и неженственных манер многие поглядывают на нее с сочувственным недоумением, привыкла настолько, что попросту перестала придавать значение мнению о себе окружающих. Ведь там, где она надеялась провести всю жизнь до последнего вздоха, на ее внешность никто не обращал бы внимания. Ей осталось лишь уладить неотложные дела в Ла-Рош-де-Роальд, после чего за ней должны были навек затвориться врата обители. Анна всем сердцем ждала этой минуты.
Близился вечер. Солнце садилось. Его красноватые лучи скользили по плитам пола. Анна вышла на галерею и залюбовалась закатным небом. Легкие облака, клубившиеся над горизонтом, окрасились в пурпурные, багровые и оранжевые тона, огненный шар солнца повис над самой кромкой моря, прежде чем неторопливо опуститься в него. От берега в необозримую даль тянулась блестящая, переливающаяся световая дорожка, на поверхности которой вспыхивали и тотчас же гасли мириады разноцветных искр. Любуясь красотой и величием мира, Анна внезапно почувствовала, как ее восхищенная душа словно бы вырвалась наружу, за пределы телесной оболочки, и где-то в вышине, в необозримой дали, встретилась с другой душой, давно знакомой и желанной. Миг этой встречи был столь сладостным, что ей почудилось: именно этого она ждала всю жизнь. От невыразимого счастья на глаза ее навернулись слезы.
Между тем солнечный диск уже почти до половины скрылся за горизонтом. Анна посмотрела вниз. Там, на одном из скалистых уступов, она заметила одинокую фигуру с поникшими плечами и печально опущенной головой. Она узнала сэра Морвана, и сердце ее наполнилось состраданием к несчастному. Он выглядел таким одиноким, в самой его позе угадывалась обреченность и полная покорность жестокой судьбе.
Анне вдруг подумалось: а не с его ли душой в столь упоительном единении только что слилось ее внутреннее «я», вынесенное в пространство, не их ли безмолвный союз благословили сейчас небеса, полыхающие закатными огнями, и морская гладь, и легкий ветерок, и, быть может, сам Создатель и Творец всего сущего?
Мысль эта не на шутку ее встревожила. Она снова пристально посмотрела на сэра Морвана. На сей раз – со всевозраставшим беспокойством. Сообщили ли ему уже, что, по мнению замковой челяди, она наделена даром исцелять недужных, потому что ангел коснулся ее своим крылом? Если да, то она решила не оспаривать это мнение в беседах с ним. Ведь благодаря этой выдумке в душе его, быть может, забрезжит надежда на выздоровление от чумы. Надежда, увы, почти несбыточная. И все же…
Двумя часами позже Анна, сидя за высоким столом, торопливо поедала свой ужин. Жизнь в крепости в последние месяцы изменилась до неузнаваемости, все стало иным, чем было прежде. Это коснулось и рациона жителей Ла-Рош-де-Роальд: теперь в тарелках у каждого было куда больше мяса, чем хлеба. Подобная странность объяснялась просто: поля, которые почти некому было возделывать, дали скудный урожай, тогда как дичь в окрестных лесах по-прежнему водилась в изобилии.
Под шум разговоров своих сотрапезников Анна стала мысленно прикидывать, как ей следует организовать время, чтобы обеспечить надлежащий уход сэру Морвану не в ущерб прочим своим многочисленным обязанностям. Главной из ее забот была конеферма. Лошадей следовало объездить и после выгодно продать, чтобы на вырученные деньги купить зерна для крестьян и слуг.
Лошади – вот что должно было стать спасением для всех них. Их ферма поставляла торговцам-барышникам лучших племенных жеребцов и кобыл во всей Бретани. Расположенная в потаенном месте, куда вели тропинки, известные лишь конюхам и грумам, она ни разу еще не подвергалась набегам разбойников. Но стоило ворам прознать, где скрываются бесценные лошади, и с животными можно было бы распроститься, ведь Анна могла позволить себе отрядить для ухода за ними всего-то двоих слуг!
Она так задумалась, что не расслышала голоса сестры, которая настойчиво обращалась к ней с каким-то вопросом. В конце концов, Катрин легонько коснулась ее плеча.
– Ну, скажи же ему, что я права. – Капризно надув губы, она кивнула в сторону Джосса. – Сэр Морван – красавец каких поискать. У него глаза как черные агаты, а какие брови, нос, рот! А этот гадкий Джосс со мной спорит!
Анна скользнула взглядом по хорошенькому личику белокурой сестры, рядом с которой, мрачно насупившись, сидел юный Джосс.
– Довольно его дразнить! Я знаю, тебе кажется, это очень весело – заставлять юношу ревновать, но будь же ты взрослой, наконец!
Катрин передернула плечами:
– Вечно ты все испортишь. Ну, за что мне ниспослано такое испытание – жить со скучной сестрой, которая никогда не даст повеселиться?
– Все дело в том, что у твоей сестры полно забот, – со слабой улыбкой произнесла Анна. – Скажи-ка мне лучше, успеют ли наши женщины приготовить всем подарки к Рождеству?
