Барбара Картленд - Тайное венчание
Кроме того, у Полины были две привлекательные и остроумные молоденькие фрейлины — не считая почтённой Dame d'Honneur, с которой Полина не общалась, находя её невыносимо скучной.
Была у принцессы и lectrice — чтица, читавшая ей вслух. Эту должность исправляла мадемуазель Милль, образованная и приятная женщина, автор известных в то время исторических романов.
Если вспомнить ещё личного врача, личного аптекаря, секретаря, двух священников, каптенармуса повара, то мы увидим, что принцесса жила с истинно королевской роскошью, а особняк Шаро был постоянно полон людьми.
Однако блестящее положение не мешало принцессе постоянно попадать в неприятности и давать пищу для толков. И двор, и сам Наполеон жили в постоянном беспокойстве: что она ещё придумает?
— Так что же ты натворила на этот раз? — поинтересовался Аксель.
— Я — ничего, но эти сплетницы готовы и из мухи раздуть слона!
— Что же им не нравится?
— Эти мерзавки, осмеливающиеся обсуждать моё поведение — я уверена, что здесь не обошлось без этой гадюки мадам де Контад, — заявляют, что будто бы неприлично позволять слуге-негру носить меня на руках в ванну и из ванны.
Граф улыбнулся.
Такие разговоры в салонах он уже слышал неоднократно. Дамы при этом закатывали глаза и всячески изображали праведное негодование; но граф не сомневался, что они млеют от восторга, представляя себе обнажённую женщину в руках могучего чернокожего, африканца.
Однако сам граф знал, что Полина далеко не так испорчена, как хотелось бы её завистницам — ей просто нравится контраст её молочно-белой кожи с чёрной кожей негра.
— Я вовсе не вижу в нём мужчину, — продолжала Полина. — Может быть, им не нравится, что он молод и не женат? Что ж, это легко исправить!
Граф промолчал.
— Пусть женится на какой-нибудь из моих кухарок! — продолжала Полина. — Я сейчас же позову Поля и объявлю ему свою волю!
— А если девушка не захочет? — спросил граф.
— Пусть делает, что ей говорят, или я её уволю! — отрезала принцесса.
— Ты, кажется, хотела спросить у меня совета.
— Верно, — ответила принцесса, — но, как видишь, я все придумала сама! Наверно, один твой вид вызывает у меня вдохновение!
Улыбнувшись, она продолжала:
— А теперь поговорим о чём-нибудь другом. Что интересного в разговоре о слугах? Ты ещё не сказал мне, что я сегодня прекрасно выгляжу!
— Твоя красота не нуждается в подтверждениях, — ответил граф. — Ты и сама знаешь, что всегда выглядишь прекрасно.
Это было чистой правдой, но Полина потребовала:
— Продолжай!
— Что же ты хочешь услышать? — спросил граф. — Что кожа у тебя — словно жемчуг, рассыпанный по Млечному Пути?
Полина рассмеялась.
— Ты, Аксель, умеешь говорить комплименты! Тебя не сравнить с французами, которые повторяют всем женщинам подряд одни и те же казённо-льстивые фразы!
Граф улыбнулся.
— Кажется, тебя возмущают не столько сами своеобразные комплименты, а то, что их повторяют всем женщинам подряд!
— Разумеется! — подтвердила Полина. — Как можно обращать внимание на других женщин, когда есть я?
— Мне кажется, — задумчиво произнёс граф Аксель, — чтобы выглядеть ещё прекраснее, чем сейчас, тебе не хватает неглиже.
Полина с любопытством взглянула на него. Об одежде она могла говорить без конца — и всегда с живейшим интересом.
— Белого неглиже, — продолжал граф, — с розоватой каймой — под цвет твоей кожи, — и украшенного серебристым шитьём.
Полина села в ванне, и из белой пены показались изящно закруглённые груди.
— Аксель, ты гений! — воскликнула она. — Чудесно-пречудесно! Почему я сама до этого не додумалась?
— Ты не видишь себя со стороны — так, как вижу я, — ответил граф.
— Как только выйду из ванной, немедленно закажу такое! — воскликнула принцесса. — Белое с розовым и с серебряным шитьём! И к нему я, конечно, украшать голову серебристыми лентами!.. Поль, — громко приказала она, и Аксель услышал наверху тяжёлые шаги великана-негра.
— И кому ты поручишь этот заказ? — спросил граф, когда принцесса встала в ванной — прямо под дырой в потолке, откуда должна была литься вода.
— Разумеется, той же девушке, что уже сшила мне одно великолепное неглиже, — ответила принцесса. — Пошли за ней слугу. И немедленно! Она нужна мне как можно скорее!
— Могут возникнуть трудности, — с сомнением заметил граф.
— Трудности? — переспросила принцесса. — Какие?
Говоря это, она поправляла шёлковую купальную шапочку.
— Швея, вчера принёсшая это неглиже, — ответил граф, — едва выйдя из будуара, упала в обморок — очевидно, от недоедания. Мне стало жаль её, и я отправил её домой в своём фаэтоне.
— Ну, теперь-то она уже наверняка оправилась, — равнодушно заметила принцесса.
— Кучер сообщил мне, что, вернувшись домой, девушка узнала, что её мать умерла, — продолжал граф. — Возможно, в подобных обстоятельствах ей придётся прекратить работу и переехать к родственникам в провинцию.
Полина взвизгнула от ярости.
— Pardi! — выругалась она. — Этого не должно случиться! Она мне нужна! Только она, и никто больше! Так шить никто не умеет! Привези её сюда немедленно, и я уговорю её остаться в Париже!
— А если она не согласится? — спросил граф.
— Тогда я похищу её, заточу в подвал — что угодно!
Принцесса топнула ногой, расплескав воду, и добавила:
— Не спорь со мной, Аксель, и пошли за ней слугу! Ты же знаешь, я всегда добиваюсь своего!
Граф медленно поднялся с кресла.
Он хотел сказать что-то ещё — но в этот миг из дыры в потолке с шумом хлынула вода, и граф понял, что принцесса всё равно ничего не услышит.
Лёгкая улыбка промелькнула на губах графа. ОН слетел вниз и велел подать свой фаэтон.
* * *…Вернита вбежала в дом, и на улице осталась лишь Луиза, не сводящая потрясённых глаз с роскошного фаэтона и лошадей.
— Что случилось? — спросил Аксель.
— Мадам Бернье умерла, — ответила девушка. — Лама пошла наверх, чтобы угостить её чашкой кофе, и вдруг видит — она уже лежит мёртвая.
— Какая трагедия! — пробормотал граф тихо, как будто про себя. — Что я могу для неё сделать?
Он отдал кучеру поводья и пошёл к дверям.
— На каком этаже живёт мадемуазель? — спросил он Луизу, которая следовала за ним по пятам.
— На самом верху, месье. Четыре этажа вверх по лестнице!
— Как-нибудь поднимусь, — пробормотал Аксель. Он поднялся наверх по узкой лестнице. До третьего этажа лестница была покрыта выцветшим ковром; дальше ковёр кончался, и начинались голые доски.
Чердачная дверь была распахнута; граф увидел Верниту, припавшую к неподвижному телу матери.
У окна сморкалась в носовой платочек мадам Данжу.
