Лиза Клейпас - Куда заводит страсть
– Ты не притронешься ко мне, уж лучше бы я стала жертвой того бродяги!
Отступая, она задела туалетный столик, и тут внезапная мысль осенила ее: где-то здесь была бритва… Она попробует напугать его, и это поможет ей бежать!
– Вот как! Ты, значит, предпочитаешь своего вчерашнего дружка. Похоже, мы с ним испытываем к тебе одинаковые чувства. Но если результат известен, то способы его достижения немного разнятся. Если я, конечно, не слишком переусердствовал в своем ухаживании…
– Боюсь, что так.
– Не торопись, позднее ты ощенишь все иначе.
Розали наконец увидела бритву и, прежде чем Рэнд успел что-либо предпринять, схватила ее.
– Не подходи, если не хочешь, чтобы я еще раз тебя побрила, – сказала она звенящим от волнения голосом. – Предупреждаю, я не так аккуратна, как ты.
Страшно было наблюдать, как изменилось выражение. его лица, исчезли игривость и шутливый тон.
– Хорошее предложение. Ну, давай, действуй.
Розали посмотрела на лезвие, и в ту же минуту Рэнд крепко сжал ее запястье, легко повернул его, и она почувствовала, как холодная сталь коснулась ее собственной шеи.
– Пошел прочь, я ненавижу тебя!
Улыбнувшись, он так сильно прижал ее к себе, что она не могла пошевелиться.
– Мне наплевать, ценишь ли ты мою шкуру, но лично мне она дорога. Не знаю, правда, как ты относишься к своей… Отдай сюда эту штуку, слышишь!
Она с ненавистью смотрела на него, не выпуская бритву из рук.
– Отдай, – настойчиво повторил Рэнд, и Розали слегка разжала руку. Движение было неловким, и бритва скользнула по ее шее. На коже тотчас выступило несколько капель крови Розали бросила оружие, глаза ее были полны слез.
– Не часто приходится встречать такое безрассудство, – спокойно заметил Рэнд, доставая шелковый платок.
– Что вы собираетесь делать? Хотите задушить меня?
– На твоем месте я был бы поосторожнее с подобными предположениями.
Он аккуратно обернул платок вокруг ее шеи.
– Розали… Я буду обращаться с тобой очень хорошо, – тихо сказал он. Рэнд прекрасно знал, что его общество всегда привлекало женщин. Почему же с этой ничего не получается? Или это только хитрость, игра?
– Я не дура, чтобы верить тебе, – сказала она и с размаху ударила его по руке.
Злой огонь вспыхнул в глазах Рэнда, он обнял ее и припал губами к ее сжатому рту.
– Нет, – простонала Розали, не в силах сопротивляться.
Повалив ее на постель, он одним рывком сбросил с себя халат.
– Я горничная леди Уинтроп, компаньонка ее дочери!
– Мне наплевать, будь ты хоть фавориткой принцессы Уэльской, – пробормотал Рэнд, крепко сжав запястья ее раскинутых в стороны рук. Его тело больно давило на грудь Розали. Страх охватил ее, пульс бешено колотился, мысли путались.
– Не делай этого, ты же можешь найти себе любую, – задыхаясь, говорила она, но Рэнд не слушал ее, он был нетерпелив, а легкий аромат ее тела пробуждал в нем давно забытые чувства. – Отпусти меня, я девственница, – прошептала она последний свой аргумент, и Рэнд вдруг замер.
Взгляды их встретились.
"Это не правда, – думал он. – С такой смазливой внешностью – и девственница? Хорошенькая горничная всегда желанная добыча для мужчин любого сословия".
– Ты врешь, – равнодушно проговорил он.
Ослепленный желанием, Рэнд действительно не верил, что это может быть правдой.
Она, верно, боится не получить должного вознаграждения или просто пытается посильнее разжечь его страсть.
Он давно привык к таким уловкам.
– Но это так!
– Значит, – беззаботно ответил он, – я должен убедиться в этом.
Розали пыталась бороться с ним, но остановить его было невозможно. Он сорвал с нее платье, заставив дрожать от холода и страха при свете ослепительного дня. Погладив ее нежной теплой рукой, Рэнд коснулся губами ее груди. Как она могла противостоять ему, будучи несравнимо слабее? Его же большое крепкое тело было просто создано для агрессии.
"Я не верю, что это случится", – думала Розали, замирая от стыда, когда представляла себя нагую, лежащую на измятой постели в объятиях мужчины.
– Это ужасно, – простонала она.
– Если ты расслабишься, все будет хорошо, – мягко сказал Рэнд, скользнув рукой по ее телу, Розали почувствовала соблазнительный запах его кожи, смешанный с сандаловым ароматом.
– Нет! – задыхалась она, в то время как странная, непостижимая ласка становилась все смелее и настойчивее. Наконец слезы унижения потекли из глаз Розали. – Когда же ты остановишься?
Услышав это, он отбросил все попытки сделать неизбежное более приятным для нее.
– Ты предпочитаешь поскорее перейти к делу? Что ж, я должен угождать тебе.
И прежде чем она успела понять что-либо, с силой овладел ею. От неожиданной резкой боли Розали застонала. Рэнд прошептал ей какие-то ласковые слова. Он вдруг стал неподвижен, держа ее лицо в своих ладонях, но Розали не смотрела на него. Она не хотела принадлежать ему и не нуждалась в его утешениях. Когда желание стало уступать место раскаянию, поведение Рэнда враз изменилось. Он сделался чрезвычайно нежен, пытаясь смягчить ее скованность своими прикосновениями и тихо целуя заплаканное лицо. Но Розали была безутешна: душу ее растоптали, внутренний огонь сжигает все ее тело.
"Теперь я знаю, что это такое, – с тоской думала она. – Как это больно, как стыдно!"
Эмилия не раз говорила ей, что женщина создана для удовлетворения желаний мужчин. Но неужели они находят в этом удовольствие? Едва ли она в будущем добровольно захочет принадлежать кому-нибудь, чтобы снова испытать это оскорбительное насилие.
Наконец все было кончено. Взглянув на простыню, Рэнд увидел пятна крови, красноречиво свидетельствовавшие о том, что девушка не лгала. Рэнд был обескуражен. Он знал множество женщин, но ни одна из них не была девственницей, ни с одной не испытал он такого острого удовольствия. Но Розали была такой хрупкой и слабой, и каким же животно-грубым выглядело его наслаждение в сравнении с ее неопытностью.
– Ты сказала мне правду, – тихо проговорил он.
Розали молчала.
– Отпусти меня, – прошептала наконец она.
– Куда именно ты хочешь, чтобы я тебя отпустил? – спросил Рэнд.
Неожиданно его охватило странное, неуютное чувство ответственности за нее, – В распоряжение леди Уинтроп.
Рэнд нахмурился. Он вспомнил, что познакомился накануне с четой Уинтроп; оба скупые, откормленные, высокомерные, они тем не менее бесстыдно льстили каждому, чье положение в свете было хоть немного выше их собственного. Едва ли они будут столь великодушны к бедной горничной.
