Джоанна Линдсей - Узник моего желания
Воистину глупо и самонадеянно было с его стороны явиться сюда всего лишь с одним оруженосцем, и только потому, что ему захотелось получше выглядеть перед встречей со своей суженой, с которой он был обручен. Вот к чему привело его тщеславие. Слишком долго он был уверен, что не зря пользовался репутацией человека, способного немедленно воздать по заслугам своим обидчикам. Такая репутация многие годы работала на него, с тех самых пор, как он решил посвятить свою жизнь делу возмездия. Но чтобы репутация сослужила добрую службу (ему-то следовало это знать), нужно, чтобы о ней знали, а в этом городе его никто не знал.
Такую неосторожность Уоррик де Шавилль не мог простить себе, так как не был человеком снисходительным, способным прощать. Город показался ему вполне мирным и хорошо управляемым. Мысли его были заняты совсем другим. Скоро он женится в третий раз, и он не хотел, чтобы его новая жена боялась его, как две предыдущие. Он питал большие надежды относительно леди Изабеллы. Ведь почти год, как только он находил время, он обхаживал ее, ища ее расположения, что было совсем на него не похоже. Ее отец сразу согласился отдать ее за него замуж и страстно желал, чтобы брак состоялся. Однако Уоррик хотел получить согласия и самой Изабеллы и без этого не желал заключать брачный контракт. Теперь такое согласие у него было, и он страстно желал, чтобы она стала его женой.
Леди Изабелла Малдуи была не только красавицей, расположения которой домогались многие; она была добра, спокойного нрава, с прекрасным чувством юмора. А юмора Уоррику как раз очень не хватало. Он хотел любви и веселья, того, чего у него не было с тех пор, как его семья была уничтожена, и в душе его поселились лишь ненависть и горечь. У него было две дочери, но обе они были легкомысленными и эгоистичными созданиями. Он их любил, но не мог долго выносить их мелочности и вздорного нрава. Ему хотелось иметь такой дом, какой у него был тогда, когда он был ребенком, дом, который будет притягивать его к себе, из которого он не захочет рваться на войну. И еще ему хотелось иметь сына.
Не так уж много он и хотел, не больше, чем любой другой мужчина. И хорошая жена могла бы все это ему дать. Такую он нашел в лице Изабеллы. Он уже испытывал к ней очень теплые чувства и надеялся, что со временем они перерастут в нечто большее, хотя, по правде говоря, он не был умерен, что все еще способен на настоящую любовь после стольких лет ненависти. Но он мог и не любить свою жену, главное, чтобы она любила его. Но теперь уже все это не имело никакого значения: ему предстояло умереть здесь сегодня вечером.
Он даже не был как следует вооружен. Одежда, мечи, доспехи остались в комнате, которую он снял и которую, наверное, сейчас Джефри приводил в порядок. Он спустился в купальню в обмотанной вокруг бедер банной простыне, имея при себе лишь кинжал.
Несмотря на то что он был почти безоружен, пятеро мужчин, окруживших его, не сразу решились вытащить свои мечи, ибо Уоррик был мужчина крупный. Ростом в шесть футов и три дюйма он был на полголовы выше самого высокого из нападавших и намного выше остальных четверых. Руки и грудь Уоррика были обнажены, и было видно, что он обладал недюжинной силой. Но дело было не только в его физической силе — у него был вид человека, готового на все. Лицо его выражало такую степень жестокости, что казалось, он готов убить кого угодно из чистой любви к убийству. А его серые глаза, цвет которых и сделал его жертвой нападения, смотрели с таким леденящим душу холодом, что, по крайней мере, один из нападавших перекрестился, прежде чем вытащить меч.
Но все-таки они обнажили свои мечи. Уоррик был напорист во всем, и этот случай не был исключением. Он зажал в руке кинжал и издал боевой клич, от которого чуть не рухнули балки. В тот же момент он сделал выпад вперед, полоснув кинжалом по лицу находившегося ближе всех к нему человека.
Скоро стало очевидным, что либо они не умели ловко обращаться со своим оружием, либо не намеревались его убивать. Ну что ж, это было их большой ошибкой. Он ранил еще одного, и только после этого его кинжал встретил сопротивление остальных мечей нападавших. Они не хотели наносить ему никаких ран, но и умирать им не хотелось тоже.
Услышав боевой клич Уоррика, с таким же, но менее оглушительным воплем присоединился к схватке Джефри. Парню было всего пятнадцать лет. Он достаточно хорошо обращался с мечом, но тело еще не развилось в полную меру, и удары, которые он наносил, были недостаточно сильными. В нем было больше желания и энтузиазма, чем силы и мастерства, да вдобавок ошибочное представление, что он может сражаться так же, как и его господин. Джефри сделал выпад, но, видя его слабое тело, никто не отступил перед ним в страхе. И не имея доспехов, которые могли бы его защитить, он тотчас получил удар мечом в живот.
Уоррик увидел на лице Джефри выражение удивления, сменившееся ужасом, когда тот осознал, что меч торчит у него в животе. Уоррик понимал, что юноше осталось жить какие-то мгновения. Джефри воспитывался при дворе Уоррика с семи лет. И только в прошлом году Уоррик взял его под свое покровительство, хотя у него было уже достаточно оруженосцев. Он полюбил мальчика за его готовность услужить. И теперь, взвыв от горя и ярости, Уоррик метнул свой кинжал в человека, который убил Джефри. Он не промахнулся: кинжал по рукоятку вонзился в горло убийцы. Уоррик тотчас же выхватил меч из рук человека, находившегося к нему ближе всех.
Однако ему не пришлось воспользоваться захваченным оружием. Рукоятка другого меча ударила его по голове, и он медленно повалился на землю.
Двое мужчин, тяжело дыша, склонились над ним. Прошло не меньше минуты, прежде чем они вложили свои мечи в ножны. Один из них слегка толкнул Уоррика ногой, чтобы убедиться, что сам он не поднимется. На его русых, еще мокрых после купанья волосах показалась кровь, но он дышал. Он был жив, а значит, все еще полезен.
— Этот человек не простолюдин, а нам велено было найти именно простолюдина, — сказал один другому. — То, как он сражался, говорит о том, что он наверняка рыцарь. Разве это было не ясно, когда он входил в купальню?
— Конечно, нет. Он был покрыт дорожной пылью. Я увидел, что на нем не было доспехов, и цвет глаз у него именно тот, который нужен, и волосы светлые. Именно это требуется лорду Гилберту. Я вообще считал, что нам повезло, когда его увидел.
— Тогда вставь ему кляп в рот, и будем надеяться, что лорд Гилберт не надумает поговорить с ним.
— Какая разница? Половина рыцарей лорда Гилберта не кто иные, как простолюдины. И нам не попался никто, у кого были бы и глаза и волосы нужного цвета. Зачем ему, однако, такой понадобился?
