Джоанна Борн - Черный ястреб
Хоукер был прав. Несмотря на беззаботные голоса, смех и атмосферу праздника, все чего-то ждали.
— Никто не знает, как жить дальше. Было проще, когда все мы боялись Робеспьера. А теперь, когда его место заняли пятьдесят других дьяволов во плоти, неизвестно, чего ожидать.
— Давай будем ждать в другом месте. Ненавижу запах крови, если только она не из горла, перерезанного моими собственными руками.
От слов Хоукера но спине Жюстины пробежал холодок. И ведь он не шутил. Это пугало.
— В публичных местах горло не перерезают.
Жюстине никогда не приходилось делать ничего подобного, но она ни за что не призналась бы в этом Хоукеру. В отличие от него она не являлась убийцей и очень завидовала Хоукеру.
Мальчик шел рядом с ней спокойно и расслабленно, словно наслаждаясь прогулкой. Его глаза сонно глядели из-под полуопущенных век. Но Жюстина знала, насколько обманчиво это впечатление. Напряжение, переполнявшее его тело, казалось, гудело, точно натянутая струна. Более живого и восприимчивого к происходящему вокруг человека она не знала.
Что ж. она сумеет обернуть эти его качества в свою пользу. Перекинув корзинку с руки на руку, Жюстина произнесла:
— Идем. Хочу кое-что тебе показать.
Глава 6
Большинство девушек, зазывающих парней в безлюдную аллею, хотели лишь продать себя. Только слишком велика была вероятность того, что незадачливый охотник за удовольствиями получит удар по голове от сутенера красавицы и в итоге лишится кошелька. В запасе Жюстины-Совы могли оказаться гораздо более опасные намерения.
Она привела Хоукера к маленькой каменной церквушке, стены которой изрядно потемнели от старости. В прутьях чугунной ограды застряли пучки соломы и обрывки газет. Хоукер всегда держал в голове карту Парижа и поэтому знал, где они находятся. Только вот название церкви никак не приходило на ум.
Впрочем, кто из святых дал имя этой церкви, уже не помнил никто из парижан, но теперь ее называли церковью Святой Лошади. И действительно, во дворе стояли три огромных мерина, лениво жевавших разбросанную по земле солому. Кучи лошадиного помета привлекали сюда огромное количество мух.
В последнее время это происходило повсюду во Франции. Священников изгоняли, а сами церкви закрывали либо превращали в конюшни и сеновалы. Перед высокими двойными дверями этой церкви среди резных статуй построили широкий деревянный помост, чтобы лошади могли заходить внутрь.
Боковая дверь была заперта и выглядела весьма положительно. Сова выудила из складок юбки связку отмычек и принялась возиться с замком. Хоукер же стоял перед дверью, почесывая пах. Он хотел отвлечь внимание редких прохожих от девочки и преуспел в этом, потому что при виде подобного почесывания люди сразу же отводили взгляды.
Существует несколько знаков, свидетельствующих о том, что ты связался с дурной компанией. И ношение отмычек — один из них. Но Сова возилась с замком так долго и неумело, что Хоукер даже не насторожился.
— Я не предлагаю тебе помощь, — произнес он, — потому что не хочу тебя разозлить.
— Если действительно не хочешь разозлить меня, молчи!
Он сказал бы то же самое, если бы пытался проникнуть в дом, а стоящий рядом товарищ не закрывал рта. В детстве Хоукеру приходилось воровать кружки для сбора денег на нужды бедняков, но с тех пор он нечасто посещал церковь.
У Жюстины были очень красивые волосы — блестящие, напоминающие цветом темное пиво. Если Хоукер не наблюдал за улицей, его взгляд тут же падал на непослушные локоны, время от времени выбивающиеся из-под чепца. Сова нетерпеливо заправляла их за уши, но их место занимали другие, развеваясь на ветру. Прошло немало времени, прежде чем ей удалось справиться с замком. Сова подхватила с земли корзинку и вошла внутрь.
В церкви было прохладно и темно. Воздух наполнял запах конского навоза. В двух окнах еще уцелели мозаичные стекла, напоминавшие своим цветом рубины и сапфиры. Остальные были заколочены досками.
Впрочем, лошадям жилось здесь неплохо. Пол был устлан соломой, а под окнами возведены деревянные перегородки. В этих наспех сколоченных стойлах находилось около двадцати лошадей. Некоторые из них повернули голову и посмотрели на Хоукера.
Мальчик совсем не разбирался в лошадях. Знал только, что они могут укусить или лягнуть, если окажешься близко. А если не встретишься с ними в конюшне, так попадешь под копыта на улице. В дальнем углу церкви трудились конюхи. Один из них нес бадью с кормом, а второй чистил щеткой коня.
Приложив палец к губам, Сова зашипела. Этот звук напомнил Хоукеру тихий свист ветра в замочной скважине.
— Не стой, как болван! Идем!
Мальчик последовал за ней, опасливо проскользнув мимо коня в стойле. Дверь, к которой подошла Сова, открылась легко, хотя, как и в предыдущем случае, ей пришлось немного повозиться с отмычками. Они очутились в комнате, стены которой были сплошь увешаны шкафчиками. В дальнем ее углу располагалась лестница. Хоукер не успел разглядеть подробнее, ибо Сова закрыла дверь, и помещение вновь погрузилось во тьму. Мальчик не имел ничего против темноты — наоборот, он был рад лишний раз попрактиковаться в ловкости, — но если бы он знал, что им придется бродить на ощупь так долго, то непременно прихватил бы с собой свечу.
— Сюда. — Голос Совы раздался с неожиданной стороны. Могло даже показаться, что она сделала это нарочно.
Отлично. Хоукер принялся ощупывать одной рукой шкафчики, висящие на стенах, а в другой зажал нож. По собственному опыту мальчик знал, что в кромешной тьме, как правило, прячутся люди с не слишком чистыми помыслами.
Говорили, что до революции церкви были очень богатыми. Однако никто не мог сказать наверняка, что впопыхах оставили священники. Золотые кубки? Драгоценности? Мешки денег? Если бы Хоукер был здесь один, он непременно пошарил бы по многочисленным шкафам в поисках какой-нибудь мелочи.
Еще несколько шагов — и ряды шкафчиков закончились. Теперь Хоукер нащупал пальцами холодную каменную стену. Он больно ударился ногой о прочную деревянную лестницу, спиралью убегавшую куда-то вверх. В помещение проникал свежий воздух, струившийся с улицы. К нему примешивался острый аромат лимона и цветов. Все, связанное с Жюстиной, казалось необычным. Хоукер не слышал ее шагов, и все же до его слуха доносился еле слышный шорох ее юбок.
Стало быть, наверх. Поднимаясь по лестнице, Хоукер считал ступени на случай, если придется спешно отступать.
Но, судя по всему. Сова привела его сюда не за тем, чтобы убить. Расправиться с ним она могла бы и на улице, сунув нож между ребер. Она была загадочной личностью, но отнюдь не лишенной здравомыслия.
