Ани Сетон - Очаг и орел
Он прыгнул к Ли, но она уклонилась от него одним гибким движением. Шаль упала с ее плеч на пол, обнажив острый нож, зажатый в правой руке. Но Ли не делала никаких попыток замахнуться им; она держала его острием вниз, крепко прижав к груди. По ее щекам лились слезы, несчастная женщина откинула голову, жалобно глядя на Эймоса.
— Ты сердишься на Ли? — прошептала она. — Ты хочешь обидеть ее?
Эймос колебался. Но тут на молящий шепот Эспер Ли повернулась и пристально посмотрела на нее, явно узнавая.
— Хэсси? — произнесла она неуверенно. Ее рот скривился. — Это ты забрала его у Ли? Он тебя тоже любит? — ее рука судорожно сжалась на ручке ножа. И Эймос, бросившись вперед, крепко схватил Ли за руки. Нож выпал, и женщина, потеряв равновесие, упала. Головой она ударилась об угол сиденья одного из высоких деревянных стульев. Издав тихий стон, она замерла на ковре.
Тяжело дыша, с еще сжатыми кулаками, Эймос пристально смотрел на нее. Его обычно румяные щеки, покрытые золотистыми волосами, стали серыми.
Эспер встала на колени рядом с потерявшей сознание женщиной и нащупала пульс на ее вялом запястье. Откинув блестящие серебристо-черные волосы, она осмотрела маленькую ранку, затем встала.
— Я думаю, она только оглушена, — сказала Эспер, ни на кого не глядя. — Пусть немного полежит так.
— Но Боже милостивый! — воскликнул Хэй-Ботс, выходя из оцепенения, — Нужно чем-нибудь связать ее, пока есть такая возможность. Ведь она собиралась наброситься на вас с этим ножом, миссис Портермэн, не так ли?
— Я так не думаю, — печально возразила Эспер. Она подняла нож и посмотрела на него — один из тех длинных острых ножей для разделки рыбы. Ли, должно быть, нашла его среди старых вещей Ната, оставшихся от морских походов. Эспер спрятала его за пресс-папье на этажерке для безделушек.
— Эймос, свяжи ей лодыжки своим платком, — посоветовала она мужу, — этого будет достаточно.
Эспер не смотрела на него, но почувствовала его внезапное напряжение. «Он не хочет касаться ее», — подумала Эспер.
— Ну, действуйте же! — крикнул Хэй-Ботс, резко толкая Эймоса. — Что с вами случилось?! Или, может быть, эта женщина вовсе не сумасшедшая? Может, она говорила правду обо всей этой любви, — его маленькие серые глазки сузились до щелочек.
— Не говорите глупости!
Эймос выдернул из кармана большой носовой платок, наклонился и обвязал им лодыжки Ли.
В гостиную вдруг ворвался поток холодного воздуха, парадная дверь хлопнула. Эймос, еще завязывавший узел, поднял голову и повернулся. В комнату вбежал Нат Кабби, его лицо было перекошенным. Он остановился на мгновение, уставившись на них.
— Что ты делаешь с нею, ублюдок?! — Нат поднял ногу и сильным пинком скинул руку Эймоса с ног своей матери.
Эймос выпрямился и встал, его лицо побагровело. Левая рука, принявшая сильный удар Ната, была разбита в кровь.
— Нат! — медленно произнес он. — Нат, твоя несчастная мать сама пришла сюда и вела себя очень странно. У нее был нож. Упав, она ударилась головой. Но я уверен, что с нею все будет в порядке.
Эймос круто развернулся и вышел из комнаты, закрыв за собою дверь. Он оставался в холле несколько минут.
Нат посмотрел на Эспер долгим непроницаемым взглядом, затем встал на колени рядом с Ли. Он коснулся ее щеки, и женщина зашевелилась и вздохнула тихо, как ребенок. Ее спокойное лицо казалось просветленным и освобожденным от всех страстей. Только Эспер видела выражение лица Ната, когда тот склонился над своей матерью. Уголки его рта опустились в болезненной ухмылке, а в желтых глазах застыла нестерпимая мука.
До сего момента Эспер не чувствовала страха, но теперь она испытала минуту ужаса, такого же острого, как боль, стоящая в глазах Ната.
Он тоже сумасшедший, подумала она, даже хуже, чем сумасшедший. Почему он никогда не называет Ли матерью? И вдруг неожиданная мысль заставила Эспер растеряться: разум этой бедной женщины иногда затуманен, все в Марблхеде знают это. Это ужасно и неприятно, но не более того. Но неужели правда то, что она говорила об Эймосе?
— Послушай, Нат, — резко сказала Эспер. — Ли приходит в себя. Я знаю, ты можешь справиться с нею. Нам лучше отнести ее наверх, в постель. Нет смысла вести ее домой в такую ночь.
Нат развязал платок на ногах матери и бросил его на пол.
— Мы пойдем домой, — возразил он. — У меня здесь сани… я искал ее весь день. Она ускользнула сегодня утром. Я знал, что она придет сюда. У нее сейчас обострение.
С ним все в порядке, думала Эспер, его лицо не выражает ничего, кроме обычной мрачности, да и речь вполне связная.
Ли снова вздохнула и открыла глаза.
— Ее надо поместить в психиатрическую лечебницу, Нат, — сказал неожиданно Эймос. Он вернулся в гостиную и стоял в центре у стола, поддерживая поврежденную руку. Он, казалось, находился в своем обычном состоянии. Уверенный и доброжелательный. — В новую лечебницу в Дэнверсе. С нею будут хорошо обращаться. Я все устрою, — добавил он.
Женщина задрожала. Она подняла голову, затем вновь уронила ее на ковер.
— Нет, — жестко возразил Нат. Он встал, слегка покачиваясь, засовывая руки в карманы своей грязной рабочей куртки. — Она останется со мной, как обычно. Вы знаете, почему она всегда ищет вас, когда ей плохо, — процедил он сквозь зубы.
— Я не знаю, Нат, но, по-моему, она путает меня со своим утонувшим мужем.
Эспер испытала облегчение. Конечно, это было объяснением, и она увидела неуверенность, промелькнувшую на лице Ната. Она вспомнила событие девятнадцатилетней давности. В ту ночь, когда они прятали рабыню, Нат стоял полный той же непонятной злобы, готовый причинить зло, а потом, когда Джонни заговорил, в нем появилась такая же неуверенность, и он ничего не сделал, просто выскользнул в темноту.
— На прошлой неделе вы шли по Стейт-стрит к пристани, и она увидела вас в окно. Вот что расстроило ее снова, — медленно произнес Нат, и это звучало так, как будто он просил, чтобы его убедили в обратном.
— Ну, тут я ничего не могу поделать. У нее галлюцинации, я полагаю, — сказал Эймос несколько раздраженно. — Я не знаю, что ты хочешь сказать этими смешными… В конце концов, Нат, ты прекрасно знаешь, что она просто сумасшедшая старуха.
— О, перестань! — прошептала Эспер мужу, так как Ли медленно приподнялась на локте. Эспер и Нат быстро наклонились к ней, и Эспер почувствовала, как тело женщины резко отпрянуло от Ната.
Ли стояла одна, наклонив голову. Никакой красоты уже не было в склоненном лице. Оно выглядело безвольным и внезапно состарившимся.
— Я слышала тебя, — прошептала она бесцветным голосом, доносившимся как будто издалека. — Я слышала то, что ты сказал.
