Джейн Фэйзер - Поцелуй вдовы
– У меня нет желания спорить с тобой сегодня, – сказал Хью, подходя к ней. – Твои личные вещи принадлежат тебе, и ты это отлично знаешь. Просто меня застали врасплох. Ведь это моя комната как-никак.
– А в доме есть пустая комната, которую я могла бы занять? – Джиневра сняла нижний чепец и повернулась к нему. – Я бы с радостью перенесла все свои личные вещи в то помещение, которое могла бы назвать своим.
– О нет, – тихо проговорил Хью, кладя руки ей на плечи. – В этом браке, жена моя, у нас не будет раздельных спален. Если я вынужден спать в шелковом будуаре – что ж, так тому и быть. Моя комната – твоя. И можешь делать с ней что пожелаешь.
– Какая заботливость, милорд. Благодарю вас. – Несмотря на ироничный тон, Джиневра не испытывала враждебности. Она знала, что брачный договор еще долго будет вызывать у нее сожаление и обиду, что будут моменты, когда ее гнев выплеснется наружу; но Хью должен понять ее.
Она принялась снимать кольца, развешивая их на деревце.
Хью, слегка нахмурившись, наблюдал за ней. Во время венчания они не обменялись кольцами. Джиневра не предложила этого, и он промолчал, так как считал, что она воспримет этот символичный жест как нечто, не согласующееся с чисто практичным духом их сделки. Что касается его самого, то у него просто не было денег, чтобы купить кольцо, хотя бы отчасти похожее на те, что висели на деревце и лежали в ее шкатулке. А гордость не позволяла ему предложить ей меньшее.
Теперь же он может покупать все, что ему нравится. Однако та же самая гордость мешала ему покупать Джиневре подарки на ее же деньги.
И все же у него есть, что подарить ей. И он принялся вынимать шпильки из ее волос.
Глава 23
Хью вошел в зал, когда Джиневра и девочки завтракали в обществе магистра, и поцеловал жену в губы. Эта демонстрация собственнических инстинктов настолько смутила магистра – в предыдущих браках его госпожи о таких интимных ласках на людях не было и речи, – что он уткнулся в кружку с элем.
Хью весело поздоровался с девочками и спросил:
– А что Робин делает в это замечательное утро?
– Я пока его не видела, – ответила Джиневра. – Думаю, он все еще в кровати. – Нет, этого не может быть, – уверенно заявил Хью, но все же пошел к лестнице, хотя первоначально собирался сесть за стол.
Джиневра всей душой болела за мальчика, однако ничего не сказала. Вчера она позволила себе вмешаться в отношения Хью с сыном, а сегодня этого делать нельзя. Она будет использовать имеющееся у нее влияние осторожно, и решать вопросы по мере их поступления.
– Наверное, Робин плохо себя чувствует, – со знанием дела сказала Пиппа. – Ему нужно проспаться.
Джиневра продолжала молча есть. У Пен был расстроенный вид, она задумчиво возила по тарелке кусок бекона, пытаясь решить, как держать себя с Робином, когда он спустится вниз. С одной стороны, ей не хотелось напоминать ему о его поведении на вчерашнем празднестве, но с другой – она не могла вести себя так, будто ничего не случилось.
– С сегодняшнего дня вы должны возобновить уроки, – сказала Джиневра. – Вас это устраивает, магистр Говард? – Она вопросительно взглянула на магистра.
– О да, конечно, миледи, – закивал тот, намазывая масло на хлеб. – Сразу после завтрака мы займемся французским. – Девочки сникли, а магистр просиял.
Вскоре в зал спустились Хью и Робин. Хью был мрачен, Робин же выглядел так, будто он стоит на краю могилы. Его лицо приобрело зеленоватый оттенок, а глаза были полуприкрыты.
– Садись завтракать, Робин, – сухо велел ему Хью. – Тебе нужно поесть.
– Я не могу, – прошептал мальчик. – Мне даже смотреть на еду тошно.
– Я приготовлю тебе питье, – с сочувственной улыбкой сказала Джиневра. – Оно снимет головную боль. – Она встала из-за стола. – Хью, не заставляй его есть. Его потом просто стошнит, и все.
– Он не сможет выполнять свою работу с пустым желудком, – пробурчал Хью, но настаивать не стал.
Робин с несчастным видом сидел за столом, подперев голову рукой, а Хью молча ел. Пен с тревогой и сочувствием поглядывала на мальчика.
– Мама приготовит тебе особое питье. Ты сразу почувствуешь себя лучше, – вдруг нарушила напряженное молчание Пиппа. – Она всегда дает его нам, когда мы болеем, правда, Пен? – Она покровительственно похлопала Робина по руке, и он в ответ едва заметно улыбнулся.
– Сомневаюсь, что вы когда-нибудь болели тем же, чем Робин, – заметил Хью.
– А вот вы, сэр, по-моему, болели. Правда? – Пиппа вопросительно уставилась на него. В ее карих глазах читался вызов, и она очень сильно напоминала Хью свою мать. Он перевел взгляд на Пен и обнаружил, что та тоже смотрит на него с неодобрением. Видимо, отсутствие у него сочувствия к сыну не нашло отклика в сердцах его падчериц.
– Это не твое дело, Пиппа, – сердито проговорил он. – Если ты уже позавтракала, то советую тебе заняться делом.
Появление Джиневры с дымящейся кружкой в руке спасло Пиппу от необходимости отвечать.
– Оно не такое противное, как то, что я дала тебе вчера вечером, – сказала она, ставя кружку на стол. – Будь осторожен, питье очень горячее.
– Так ты все же полечила его вчера? – удивился Хью.
– Я дала ему питье, которое снимает тошноту и помогает заснуть.
– Ой, я пила его! – заявила Пиппа, наклоняясь, чтобы заглянуть б кружку. – Я пила его, когда у меня была лихорадка и страшно болела голова. Если положить в него мед; то оно очень даже вкусное. Положить тебе меду? – Она потянулась за горшочком с медом.
Робин покачал головой и сделал глоток.
– Если вы с Пен позавтракали, идите готовиться к уроку, – обратилась к дочерям Джиневра. – Магистр, они будут ждать вас в своей комнате через полчаса.
– Пойду, подберу нужные нам книги, – радостно объявил магистр, вставая. – Как приятно вернуться к обычной жизни, миледи. Может, мы с вами почитаем сегодня вечером, как раньше?
– Если получится, – ответила Джиневра.
– Мой сын тоже мог бы заниматься, – задумчиво проговорил Хью, когда магистр вышел из зала. – Он умеет писать, неплохо разбирается в счете, но совсем не знает языки. В частности, французский. – Он взглянул на Робина, который тупо таращился в чашку, глухой к словам отца. – Я не считал, что эти науки необходимы солдату, но сейчас, когда ему не надо учиться, как зарабатывать себе на хлеб, они бы ему не повредили. Что ты об этом думаешь, Робин? Робин!
Робин поднял голову и заморгал.
– Простите, сэр?
– Я предлагаю тебе с пользой потратить время и вместе с сестрами позаниматься с магистром. Ты не сможешь занять свое место при дворе, если будешь неотесанной деревенщиной.
