Мария Баррет - Обесчещенные
Ашок допил воду и засунул бутылку в сумку.
– Я уверен, что мой дядя не мог этого сделать, – ответил он. – Если бы он планировал обокрасть магараджу, то сперва позаботился бы о своей семье, я уверен в этом. Он бы не оставил мою мать и свою собственную мать одних, без мужчины в семье.
Инди тяжело вздохнула, посмотрев в сторону переговорного пункта.
– Куда запропастился Оливер? Уже битый час его ждем.
– Он скоро вернется, – успокоил ее Ашок, дотронувшись до ее руки. Несколько дней назад он догадался об их чувствах и очень сожалел, что никому из них не хватает разума признаться себе в этом.
Инди взяла карту с переднего сиденья «лендровера».
– Что ж, когда Оливер вернется, если это когда-нибудь случится, мы еще раз посетим дом и снова поразмыслим.
Они были в Гханерао, побывали в доме и вернулись в городок. Домик был летним, его снимали богатые жители Дели на период невыносимой жары, для них он был малоинтересен.
– Ага! – Ашок помахал рукой, увидев, издали Оливера. – Вот и он!
Они с Инди двинулись через пыльную площадь ему навстречу.
– Хотите выпить? – крикнул Оливер, когда они приблизились. – Тут за углом есть магазинчик с напитками.
Инди замерла, ей не хотелось терять время. Она посмотрела на Ашока – тот пожал плечами. Оливер подошел к ним.
– Я бы сделал остановку, – сказал он. – Умираю от жажды, но зато у меня есть о чем рассказать.
– Хорошо. – Инди оглянулась на джип. – Пойду, запру машину.
– Возьми сумку, ладно? – окликнул ее Оливер.
Она подняла руку в знак согласия и ушла. Через несколько минут она вернулась, и они отправились в магазин.
Они сидели на тротуаре, Оливер держал открытую книгу на коленях и делал пометки на листе бумаги.
– Еще секунду подождите, – бросил он им, на миг, оторвавшись от дела.
Инди вздохнула и отпила йогурт. Ашок смотрел на опустевшую на полуденной жаре улицу, на ней не было ни души. Внезапно он заметил индийца, которого как будто видел раньше, но человек исчез в боковой улочке, прежде чем Ашок успел его рассмотреть.
– Вот! – Оливер распрямился, и Ашок повернулся к нему, тотчас же позабыв о том человеке.
– Вот что я обнаружил, – сказал Оливер, держа свои записи. – Это отличается оттого, что мы сначала предполагали. Я долго гадал, и, мне кажется, не все упирается в форт. Я думаю, что изначально так было, но потом обстоятельства изменились, и Рай решил сменить шифр. Он добавил стихотворение, и в нем таится ключ. Это совершенно не связано с фортом.
Инди отставила свое питье.
– Стихотворение?
– Джеральд Манли Хопкинс. – Оливер посмотрел на первую страницу записей. – У меня было странное чувство, что оно мне знакомо. Я ничего не говорил вам, поскольку не был уверен. Знакомым оказался собственно стиль, он уникален, вот в чем дело. – Он слегка улыбнулся. – Так вот, я сейчас позвонил своему приятелю Робу Джоунзу в Дели. Пока мы ехали сюда, я снова и снова повторял слова и думал, что Хопкинс мог быть единственным автором. – От волнения Оливер говорил так быстро, что Ашок с трудом понимал его. – Вот почему я так задержался! Робу пришлось сходить в библиотеку, взять стихи и перезвонить мне.
Оливер уселся в позу лотоса.
– Это должна была быть первая строфа, и ему пришлось просмотреть все первые строфы – и удача! Он нашел! Вот.
Оливер взял листок и начал читать:
– «Подобно веселому жаворонку, запертому в тесную клетку.Душа человека обитает в жалком, сложенном из костей доме.Та птица готова забыть свободный полет.И тяжелый труд с каждым прошедшим днем урезает жизнь».
Он остановился и посмотрел на них.
– Это называется «Плененный жаворонок». Это все вторая строка: «Душа человека обитает в жалком, сложенном из костей доме…». Этот стиль так присущ Джеральду Хопкинсу… – Оливер замолчал и вспыхнул. Ни Инди, ни Ашок не слушали его. – Однако стихотворение продолжается:
«Вот оба изнемогают в своих кельяхИли бьются о стены в страхе и ярости».
Затем, в третьей строфе, появляется слово «тюрьма». – Оливер снова посмотрел на товарищей, но их лица ничего не выражали. – И я продолжал размышлять: это все должно было иметь значение – клетка, тюрьма, ярость, и я принялся заново изучать книгу. – Он открыл книгу на нужной странице. – Вот эта страница о любви. Это было тогда, когда Джейн Милз и Рамеш Рай предались любви. – Он искоса глянул на Инди и увидел, как она с трудом сглотнула. – Предположим, что это так. Датировано 24 июля 1965 года. Шифр продолжается до октября. Зарисовка форта относится к 29 сентября. – Оливер покачал головой, смысл был настолько ясен, что ему было странно, как он не догадался раньше. – Убийство Филиппа Милза и его любовницы произошло в начале октября. Стихотворение датировано октябрем. – Он отдышался. – Теперь я выскажу предположение, о'кей?
Инди и Ашок согласно кивнули.
– Джейн и Рамеш любят друг друга, они вместе составляют этот ребус. В конце сентября они едут в форт, Джейн рисует; затем, в начале октября, Филиппа убивают. Так вот, Джейн не убивала, я в этом полностью уверен, но она вынуждена бежать. Рамеш Рай помогает ей в этом, зная, что она не сможет доказать свою невиновность; он прибегает к помощи человека, к которому он относится как к отцу, – Боди Ядава. Боди снимает дом в горах для Джейн. Она уже беременна, должна была быть, если ты, Инди, родилась в марте, так? Таким образом, Джейн пережидает в этом доме, пока Рамеш сможет организовать дальнейший побег, может быть, в другую страну, и пока она не родит. Этот дом – тюрьма из стихотворения, а Джейн – плененный жаворонок.
– Боже мой! – Инди коснулась руки Оливера. – Это блестяще, Оливер, мне не верится, что ты до этого всего додумался.
– Итак, вы думаете, что сокровища спрятаны в окрестностях дома, где-то здесь? – спросил Ашок.
Оливер покачал головой:
– Нет. Я предполагаю только, что Рамеш намеревался спрятать сокровища магараджи здесь, в доме Джейн, и затем отослать ему книгу. Он должен был знать к тому времени, что Рамеш уехал, почти наверняка с Джейн. Возможно, Боди должен был вернуться в Байджур с посланием. Но что-то нарушило их планы. Я думаю, что в слове «страх» из стиха заключается определенный смысл, что тот, кто убил Филиппа, мог следующей жертвой выбрать Джейн. Может быть, они намеревались убить Джейн, а на ее месте оказалась любовница; не исключено, что Джейн стала свидетельницей убийства, в отчете сказано, что отпечатки ее руки были по всей стене, она могла бороться, могла знать нечто, что таило опасность. – Оливер остановился. Он потер лицо, ощутив, что столь долгая речь истощила его силы. Затем глубоко вздохнул и посмотрел на Инди. – Что ты думаешь?
