Джулия Берд - Романс о Розе
– Дрейк! – прошептала Розалинда, Господи, как он упрям! – Хватит! Надо с благодарностью принимать оказанную честь.
Королева раздраженно вздохнула:
– Будь проклят этот дом! А заодно и ты, Дрейк. Рычишь как пес, охраняющий свою кость. Неужели ты никогда не отступишься?
– Никогда, мадам.
Елизавета обреченно вздохнула:
– Что ж, выкупайте дом, но при одном условии: вы должны остаться мужем и женой, как и хотел лорд Даннингтон.
Повернувшись к Дрейку, Розалинда тут же застыла, увидев, как он разочарован.
– Но, ваше величество… – сказал он, шагнув вперед.
– Достаточно! – отрезала Елизавета. – Больше никаких просьб. Я знаю, что ты желал бы аннулировать ваш брак. Советую тебе пересмотреть свою позицию. – С этими словами королева встала, но ее изможденные артритом колени подогнулись, и Страйдер тотчас бросился к ней на помощь.
Увидев на лице Дрейка холодную решимость, Розалинда вспомнила любимое изречение своего отца: если в человека вселился дьявол, его уже никогда не изгнать.
Глава 32
Стоял прекрасный весенний день, и хотя солнце порой скрывалось за облаками, свежий, бодрящий ветер вселял надежды на лучшее будущее. В воздухе витал густой запах обрабатываемых пашен; тут и там уже виднелись веселые зеленые ростки, и Розалинда представляла себе цветущие клумбы нарциссов, ландышей, венериных башмачков и турецкой гвоздики.
Плотнее запахнув накидку, она откинулась на спинку каменной скамьи. Рядом с ней стояла чернильница. Розалинда дописывала последние строки своей новой пьесы, той, что она отложила после первого заключения Дрейка в Тауэр.
С момента освобождения из тюрьмы они с Дрейком вновь жили в Торнбери-Хаусе, но Розалинда чувствовала такую стену отчуждения между ними, что едва осмеливалась заговаривать. Конечно, они ложились в одну постель, но молча, не касаясь друг друга. А утром Дрейк уходил до того, как она просыпалась.
Пребывая в тихом отчаянии, Розалинда решила припасть к тому источнику, который уже считала пересохшим, – к своему воображению. Именно там она нашла утешение и успокоение. И как только перо коснулось бумаги, концовка пьесы, которая раньше у нее никак не получалась, полилась, словно песня. Розалинда работала так, будто от завершения пьесы зависели и ее жизнь, и ее брак. Если бы только счастье, восторжествовавшее в финале пьесы, можно было перенести в ее реальную жизнь…
Поставив точку, Розалинда подняла голову и довольно вздохнула, благодаря Бога за то, что он наградил ее способностью писать. И тут она увидела приближавшуюся к ней Франческу: виконтесса приветственно помахала рукой и ускорила шаг.
– Я так и думала, что найду тебя здесь, – сказала она, стуча зубами от холода. – Не сиди здесь долго, а то простудишься.
Розалинда только улыбнулась и подула на рукопись, чтобы подсохли чернила.
– Не так уж и холодно, когда светит солнце.
– Что это у тебя?
– Я закончила, Фрэнни. Это моя последняя пьеса. И самая лучшая.
– Последняя? – Франческа присела на каменную скамью – Почему? Дрейк опять запретил тебе писать?
Розалинда презрительно хмыкнула:
– Нет, Дрейку нет дела до того, пишу я или нет. Главное для него – аннулировать наш брак. Я просто имею в виду, что вложила в эту пьесу все сердце и всю душу. Больше мне нечего ни сказать, ни отдать.
– Очень сомневаюсь в этом. А также и в том, что Дрейк действительно хочет расстаться с тобой, – недоверчиво хмыкнула Франческа.
– Он ясно выразил свои намерения.
Франческа тотчас подалась вперед.
– Вчера вечером мы долго беседовали с твоим мужем. Как старые друзья.
Сердце Розалинды на мгновение замерло.
– Я боюсь спрашивать о результате.
– Дрейк сказал, что ты вышла замуж под давлением обстоятельств, и только расторгнув брак, снова будешь свободна, как всегда и хотела.
– Свободна? – Розалинда в ужасе посмотрела на Франческу. – Боже, какой беспросветный тупица, какой глупец!
– Именно так я и сказала.
Отбросив рукопись, Розалинда в ярости вскочила на ноги:
– Неужели он думает, что женщина способна отдать свои сердце и душу, а потом уйти как ни в чем не бывало, и все только ради свободы?
– Очевидно.
– Неужели он думает, что, узнав его ближе, я теперь смогу спать одна?
– Вероятно.
– Разве он не знает, что я люблю его и ради него готова пожертвовать всем на свете?
– Нет.
Розалинда возмущенно посмотрела на Франческу:
– Да как же так? Почему?
– А ты когда-нибудь говорила, что любишь его?
– Нет!
– Интересно знать почему.
Розалинда гордо расправила плечи.
– Потому что он никогда не говорил, что любит меня.
– Ах, Розалинда, какое ребячество!
– Вовсе нет! Скажи я первой, что люблю его, он потом всю жизнь будет меня изводить.
– Что же это за любовь такая, если ты позволяешь таким пустякам вставать между вами.
Розалинда сжала лоб ладонями, словно испугавшись, что голова вот-вот лопнет от обуревавших ее мыслей.
– Ах, Фрэнни, я вовсе не мелочна. Но я же предавалась любви с ним! Неужели он думает, что это ничего не значит?
Франческа только рукой махнула.
– Боже мой! Да для любого мужчины любовные утехи не важнее, чем поход в туалет.
– Не верю! – Розалинда заметалась из стороны в сторону, и прошлогодние листья зашуршали у нее под ногами. – Ведь он пожертвовал этим домом ради того, что между нами было. Так почему же сейчас ему непонятно, что если он покинет меня, то я буду скорбеть не из-за потери дома, а из-за утраты человека, который жил в нем?
Франческа грустно улыбнулась:
– Не знаю. Он сейчас не способен здраво мыслить. Честно говоря, я тревожусь за него, Розалинда.
– Я бы согласилась аннулировать брак без малейших колебаний, если бы знала, что это сделает его счастливым. Но, увы…
– Аннулирование брака не решит его проблем, – заметила Франческа.
– Да? – Розалинда с надеждой взглянула на нее.
– Твой муж считает, что потерпел поражение.
Всю свою сознательную жизнь он занимался торговлей, а сейчас ему нечего предъявить: нет ни перца, ни денег, ни кораблей, ни одного выдающегося достижения.
– Неужели все это имеет такое большое значение?
– Да, для мужчины. – В фиалковых глазах Франчески светилась мудрость. – Они ведь сильно отличаются от нас.
– Я помню.
– Теперь Дрейк знает, кто погубил его отца, но он не сам разгадал тайну. За него все сделала королева, так что и тут он чувствует себя неудачником. А поскольку преступник оказался дамой, Дрейк даже не вправе потребовать удовлетворения, вызвав ее на дуэль.
– Понятно. – Розалинда задумчиво кусала губы, размышляя над дилеммой мужа.
