Карен Рэнни - Как избежать соблазна
А может, они и всегда были чужими? Ведь Грант так ни разу и не открыл ей своего сердца.
Джиллиана повернулась и посмотрела на Гранта, сидящего с ней рядом, а он взглянул на нее. Медленно протянул он руку и дотронулся до ее рукава, при этом взгляд его был теплым, а улыбка успокаивающей.
– Нет, я не знал, – ответил доктор, снимая очки и протирая их краем жилета.
Водрузив очки обратно, он устремил невидящий взгляд в пол. Затем вытащил какую-то книгу, зажатую между его боком и подлокотником кресла.
– Дневник Арабеллы. – Он протянул книгу Гранту. – Я понятия не имел, что она все записывала. – Он вздохнул. – Все. – Доктор взглянул на Гранта. – Но вы правы. Я должен был что-то заметить и понять. Должен был вспомнить, что она лечила Эндрю от воспаления легких.
– А Джеймса? – спросил Грант.
Доктор Фентон покачал головой:
– Я не помню. Возможно, он приезжал ко мне, когда меня не было дома. Арабелла легко могла выписать ему лекарство с белладонной.
– Белладонной? – переспросила Джиллиана, поворачиваясь к Лоренцо. – Значит, «Bella» означало вовсе не красавица? Вы знали? Поэтому написали это?
На мгновение Лоренцо, казалось, смутился, потом улыбнулся:
– Я мог бы сказать, что она сама рассказала мне. – Он взглянул на книгу на столе с ним рядом. – Арабелла всегда носила ее с собой. Как будто хотела, чтобы кто-нибудь понял, что она травит людей. Как будто насмехалась, провоцируя обнаружить ее секрет. – Он вздохнул. – Одна страница у нее была отмечена, и я вспомнил об этом, когда заболел.
– Так поэтому ты и остался жив? – спросил Грант. – Потому что знал, что это был за яд?
– Я остался жив, мой друг, потому что до этого уже лечил мисс Камерон. Я принял противоядие, как только все понял. Если б я не лечил ее, у меня не оказалось бы его под рукой. – Он пожал плечами. – Видимо, судьба.
– Но зачем ты позволил нам думать, будто ты умер? – Грант и Лоренцо все еще смотрели друг на друга довольно сердито.
– Я был слишком слаб, чтобы защититься от нее, – ответил Лоренцо. – И к тому же сомневался, что мне кто-нибудь поверит. Арабелла была красивой женщиной. Красивая женщина не должна быть убийцей.
Никто не ответил на это замечание.
– Доктор все понял, – продолжал Лоренцо, поглядев на доктора Фентона. Тот по-прежнему сидел, сгорбившись в кресле, устремив взгляд в пол. Услышав слова Лоренцо, он поднял голову.
– Я понял, да поможет мне Бог, в ту минуту, когда лакей позвал меня в покои графа.
– И вы сказали графине, что Лоренцо мертв, – подала голос Джиллиана. Она обхватила себя руками, но все равно никак не могла избавиться от дрожи. Ей казалось, что у нее внутри все заледенело.
Доктор Фентон кивнул:
– Я не хотел лгать, но согласился с графом, что так будет безопаснее. Ведь Арабелла спокойно расхаживала повсюду. – Он отвел взгляд, как будто стыдился слез.
– Убила ли она кого-то еще, кроме Эндрю и Джеймса? – спросила Джиллиана, адресуя вопрос Гранту.
– Меня бы это не удивило. – Он перелистывал дневник Арабеллы. – Она явно считала себя крестоносцем. Вершителем справедливого суда. Невинные щадились, те, кто олицетворял зло, – нет.
Грант посмотрел на доктора Фентона.
– Видит Бог, у Арабеллы был повод ненавидеть моего отца, но зачем убивать моих братьев?
– Из-за их крови, – ответила ему Джиллиана; слова давались ей с трудом. – Из-за вашего отца. – Она крепко стиснула руки и сосредоточила взгляд на них. – Кровное родство. Эндрю и Джеймсу не было пощады, потому что они отпрыски зла и порока.
Джиллиана подняла глаза на доктора Фентона. Этот вопрос мучил ее уже несколько часов, не давая уснуть. Она не могла не задать его:
– Это Арабелла убила моего сына? Он должен был умереть из-за того, что я согрешила?
Доктор Фентон взглянул на нее, потрясение исказило его черты. Несколько долгих мгновений они молча смотрели друг на друга.
– Я этого не знаю, Джиллиана, – сказал наконец доктор срывающимся от волнения голосом. – Да поможет мне Бог, я не знаю. У отравления белладонной и сердечной недостаточности симптомы одинаковые.
Грант обнял ее за плечи. Все эти последние несколько часов он старался быть поблизости, чтобы видеть, все ли с ней хорошо. Но с ней не все хорошо. Она всегда будет гадать о судьбе своего малыша и о том, считала ли Арабелла, что он должен быть наказан за грехи своей матери. Как не сможет забыть и историю самой Арабеллы.
Прежде чем Джиллиана нашла слова, чтобы заверить Гранта, что она спокойна, вполне владеет собой и не нуждается в утешении, он наклонился ближе и прошептал:
– Я здесь.
Вот так просто. Любые сомнения, любая неуверенность, любой страх были просто сметены, и на их место пришло осознание, что она в плену у этого чувства, связана с этим мужчиной на всю жизнь. Если завтра он прогонит ее от себя, она переживет это, как пережила все другие свои горести и потери, но не перестанет любить его.
Любовь отнюдь не удобное чувство. В ней нет ничего доброго, мягкого или нежного. Любовь резко сдергивает тебя с якоря и выбрасывает в открытое море. Любовь – это свирепый и беспощадный ветер, меч в сердце, удар грома, стрела молнии.
Она не хотела влюбляться, но влюбилась. Не хотела полюбить графа, но полюбила. Это чувство просто существовало, как цвет глаз, как рост, как сам факт ее присутствия здесь.
Доктор Фентон что-то еще говорил, но Джиллиана не слушала его. Она протянула руку к Гранту. Сейчас было неподходящее время признаваться в своих чувствах к нему, но, возможно, Грант прочитал все в ее глазах, в улыбке, которую она послала ему.
Он убрал руку с ее плеча, чтобы сплести их пальцы – его теплые и ее холодные.
Никто не сможет отвести ее боль. Никто не сможет по-настоящему понять ее. Но простой жест Гранта заставил Джиллиану задаться вопросом, возможно ли разделить с кем-то горький опыт жизни. Можно ли любить кого-то настолько, чтобы суметь облегчить его боль? Может ли дать утешение простое прикосновение?
Горе окутывало Гранта как накидка, гак же, по-видимому, как и ее. Но в тот момент Джиллиана внезапно испытала облегчающий покой, чувство, что она не одна.
Возможно, любовь, в конце концов, все-таки благословение.
Глава 27
Грант услышал, как кто-то вошел в библиотеку, но не отвернулся от окна. Кто это? Доктор Фентон? Но Гранту сейчас не хотелось говорить об Арабелле и видеть страдания доктора, обвинявшего себя в поступках своей приемной дочери. Лоренцо? Грант не мог смотреть ему в глаза, чувствуя свою вину за страдания, которые пришлось вынести его другу и Джиллиане.
Слава Богу, это не был ни тот, ни другой.
– Ты не стал вызывать пожарных, – сказала графиня Стрейтерн, имея в виду лакеев, которые регулярно тренировались в тушении огня в Роузмуре. – Более того, мне сказали, что ты приказал им не гасить пламя. Прошел целый день, Грант, а здание все еще горит. Ты хочешь, чтобы сгорело все поместье? – Она подошла ближе.
