Трейси Энн Уоррен - Моя пылкая любовница
Осознав, что сейчас от него будет больше вреда, чем пользы, Рейф позволил женщинам оттеснить себя на пару шагов.
Джулианна повернула голову и протянула к нему руку, глядя своими блестящими, умоляющими глазами:
— Нет, Рейф, не уходи!
Ее мольба остановила его.
Не колеблясь, он вырвался из рук женщин и торопливо подбежал к кровати. Упав на колени, он взял ее изящную руку в свои ладони, потом погладил Джулианну по голове. Слегка дрожащими пальцами он убрал влажные пряди волос с ее пылающего лба и щек.
— Я здесь, милая, я здесь, — шептал он, глядя ей в глаза.
— Мне так больно. — Снова началась схватка, Джулианна резко втянула в себя воздух и стиснула зубы, пытаясь выдержать муку, грозящую отнять последние ее силы.
— Милорд, я настоятельно вынуждена просить вас уйти, — приказала повитуха.
Рейф снова обернулся к Джулианне.
— Я боюсь, — призналась она, и по ее щеке скатилась слеза. — Я больше не могу. Не могу!
— Можешь! — твердым тоном ответил Рейф. — Ты сумеешь справиться с этим. Ты храбрая девочка. А когда снова станет больно, просто сожми мою руку. Сжимай ее так сильно, как хочешь. Я с тобой, милая.
Через несколько мгновений она так и поступила, стиснув его ладонь с такой силой, что Рейфу показалось — сейчас у него сломается кость. Но он не обращая внимания на боль, понимая, что это ничто по сравнению с тем, что выдерживает Джулианна.
— Держись, милая, — ободрял ее Рейф.
Снова началась схватка. Джулианна громко закричала и вцепилась в Рейфа, как в спасательный трос. Он чувствовал, как сотрясается ее тело, пока она выталкивает из себя младенца.
И, сделав это, она обмякла, прижавшись к Рейфу, и только слабо всхлипывала.
Сердитый вопль младенца наполнил комнату.
Осторожно уложив Джулианну на подушки, он приподнялся, чтобы взглянуть на маленького. Его крохотное тельце было красным, сморщенным и блестящим.
— Кто? — спросила Джулианна слабым голосом.
— Мальчик, — ответил Рейф. Сердце его ликующе колотилось. — Это мальчик!
— Ты плачешь, — пробормотала она, приподняв трясущуюся руку и пальцем прикоснувшись к его щеке.
— Разве? — со счастливым изумлением отозвался Рейф, заморгал, стряхивая влагу с ресниц, и наклонился к ней. — Если и плачу, то только потому, что так сильно тебя люблю! — прошептал он. — И спасибо тебе за нашего сына.
И, не обращая внимания на остальных присутствовавших в комнате, прильнул к ее губам в поцелуе, полном облегчения и радости.
Следующие два дня прошли для Джулианны как в тумане.
Испытания оказались для нее слишком сильными — сначала похищение Мидлтоном, потом изнурительные роды, и теперь ей казалось, что усталость пронизывает ее до мозга костей.
Она спала урывками, просыпалась, чтобы покормить сына, и тут же снова задремывала. Когда она кормила малыша в первый раз, он ее просто потряс — крохотный ротик вцепился в одну из ее нежных, разбухших от молока грудей с силой, поразительной для человечка, которому всего несколько часов от роду. Но вскоре она привыкла к новым ощущениям и стала находить их удивительно приятными, даже успокаивающими.
Экономка маркиза взяла на себя роль временной няньки и ухаживала за младенцем также хорошо, как и за Джулианной.
А вот Рейфа после родов она почти не видела. Миссис Макей говорила, что он часто заглядывает к ней, но надолго не задерживается, понимая, что Джулианне нужен отдых.
Проснувшись однажды днем, она увидела, что Рейф укачивает младенца на руках и бормочет нежные слова ему на ушко. Поцеловав сына в макушку, Рейф уложил его в колыбельку и бесшумно вышел. Джулианна тут же снова уснула, а позже гадала, не приснилось ли ей это.
Было и еще одно воспоминание — Рейф сказал, что любит ее. А может быть, ей это только показалось? Ведь она так хотела услышать от него именно эти слова!
На третье утро, когда рассвет только забрезжил над горизонтом, Джулианна проснулась. Еще не открыв глаз, она поняла, что чувствует себя значительно лучше. Повернув на подушке голову, она увидела Рейфа, сидевшего в кресле рядом с кроватью.
— Рейф?
— Прости. Я не хотел тебя будить, — негромко произнёс он.
— Я сама проснулась. Еще так рано… Что ты тут делаешь?
На его губах появилась слабая улыбка.
— Просто смотрю, как ты спишь. Но ты поймала меня в первый раз.
Джулианну охватило приятное тепло. Ты приходил и раньше? А я не знала.
— Ты слишком измучилась. Как ты себя сейчас чувствуешь?
Джулианна пошевелилась.
— Лучше. Но еще немного больно.
Из дальнего конца комнаты послышалось кряхтенье, а потом плач.
— Должно быть, сын нас услышал, — произнес Рейф.
Джулианна кивнула:
— Его уже пора кормить.
Она хотела откинуть одеяло, но Рейф ее остановил:
— Я его принесу. Лежи.
На мгновение Джулианна смутилась — ей пришлось расстегнуть лиф и обнажить перед ним грудь. Но едва младенец начал сосать, застенчивость исчезла.
«Так и должно быть — я кормлю, а Рейф на это смотрит», — поняла вдруг Джулианна.
— Маленький обжора, да? — улыбнулся Рейф и провел пальцем по нежной щечке сына. Его рука выглядела рядом с младенцем просто гигантской. — Как мы его назовем?
Уже давно пора дать ребенку имя, сообразила Джулианна.
— Что ты скажешь насчет Кэмпбелла? Кэм. Так звали моего деда с материнской стороны. Он был человеком мудрым и добрым. Я помню, как он рассказывал мне сказки, когда я еще была девочкой.
— Хорошее, сильное имя. Кэмпбелл, так тому и быть. Посмотрев на сына, Джулианна провела пальцем по его красивому личику. Сильный лоб, квадратный подбородок, уши в форме ракушки. Глаза пока голубые, но в них уже проглядывает зеленое. Станут ли они совсем зелеными или потемнеют, как у нее? Он уже сейчас очень походил на Рейфа, не ошибешься. Его маленькая копия.
— Пришло письмо от Мэрис и Уильяма, — сказал Рейф, откинувшись на спинку кресла. — Они поздравляют с рождением сына. Мэрис хотела приехать, но я написал, что скоро мы снова вернемся в Лондон.
Застегнув ночную рубашку, Джулианна устроилась на подушках.
Рейф вернулся к кровати, расправил простыни и одеяло, убрал со щеки Джулианны локон.
— Я должен дать тебе еще поспать.
— Не уходи. Я… я не устала… ну, не особенно. Ты можешь остаться, и мы… поговорим.
Он замялся, долгим взглядом посмотрел ей в глаза, кивнул и снова сел.
— Ну, хорошо. Я… хотел сказать, что прошу прощения. Ее взгляд метнулся вверх. Она могла ожидать чего угодно, но только не этого.
— За что?
— За многое, но в первую очередь — за Сент-Джорджа. Я никак не думал, что ты попадешь в такую беду. Должно быть, ты перепугалась до смерти.
