Николь Джордан - Воин
К тому времени как сумерки мягко опустились на землю и вокруг разожгли большие костры, чтобы осветить ночь, желание Ранульфа стало непереносимым. Ему было все равно, какие еще предстоят увеселения. Он хотел только одного – остаться с Арианой наедине. В постели.
Освещая путь факелами, новобрачных сопроводили в замок, в башню и в брачные покои – прежние комнаты Арианы, в которых они с Ранульфом будут жить все то время, что находятся в Кларедоне. По обычаю свадебные гости помогали новобрачным раздеться перед тем, как они лягут в постель для брачной церемонии, поэтому комнату заполнила шумная толпа гостей, быстро утихомирившихся перед торжественным моментом.
Деревянные полы были устланы розами; Ариана и Ранульф опустились среди них на колени, и отец Джон благословил их брачное ложе. Потом, в последний раз, с тоской посмотрев на свою жену, Ранульф неохотно вышел из комнаты вместе с мужчинами. Женщины согласно обычаю раздели невесту и уложили ее в постель. Завершив церемонию, они задернули занавеси на кровати и ушли.
Через несколько мгновений Ариана услышала, как рыцари несут Ранульфа к брачному ложу, громко хохоча и отпуская непристойные замечания. Подшучивание сделалось еще грубее, пока они снимали с жениха меч и одежду, но, в конце концов, дверь за ними захлопнулась, и наступила благословенная тишина.
Ариана с удивлением обнаружила, что дрожит. Она так давно ждала этого мига, что ей казалось, будто это просто сладкий сон. Ее возлюбленный из грез наконец-то пришел за ней – к ней.
– Ариана? – пробормотал Ранульф, нарушив тишину.
– Я здесь, – неуверенно ответила она.
Его губы изогнулись в улыбке – он услышал, что ее голос дрогнул. Похоже, Ариана волнуется точно так же, как и он сам. Ранульф подошел к кровати. Сердце его заколотилось. Он раздвинул занавеси и увидел свою жену, ждавшую его в постели. Ее волосы цвета меди рассыпались по подушкам, а одеяло было приглашающе откинуто. На Ариане не было ничего, кроме свадебной гирлянды из роз, и Ранульф задохнулся, увидев ее изящное белое тело, мерцавшее в мягком свете свечи. Его охватило возбуждение, сильное и почти непреодолимое.
Блаженство. С благодарным смирением, которого он никогда не испытывал раньше, Ранульф зарылся лицом в ее пахнувшие розами волосы. Страсть, разделенная им с Арианой, была чем-то гораздо большим, чем простое совокупление, а желание – большим, чем напряжение двух тел для утоления вожделения. Это был исступленный восторг. До Арианы он не знал, что такое восторг. Никогда раньше Ранульфу не приходилось испытывать такого глубокого, невероятного чувства завершенности и единения. «Жена, – в изумлении думал он. – Моя леди, моя любовь». Ранульф обнимал Ариану, не желая выпускать ее из объятий. Его охватила нежность, жаркая, сладкая; она наполняла Ранульфа ощущением чуда и чем-то вроде благоговения. Он чувствовал себя сильным, непобедимым, воодушевленным новыми целями. Если Ариана будет рядом, жизнь наполнится яркостью и полнотой, которых он никогда не знал. Больше ему не придется сражаться в одиночку. Унылое одиночество исчезло. Горькая ненависть, желание отомстить, все это смыто волной любви, и душа его очистилась.
Где-то в темных тайниках своей души он знал это всегда. Ариана была создана для него, она была его второй половинкой и принадлежала ему так же, как он принадлежал ей.
Ранульф закрыл глаза, испугавшись глубины любви, которую испытывал к этой женщине. Он отдал бы за нее жизнь без капли сожаления. Он отказался бы ради нее от всего своего земного достояния. Он сделал бы для нее все, о чем бы она ни попросила.
Ранульф печально улыбнулся, думая о том, с какой легкостью даже самого могучего рыцаря можно поставить на колени любовью. Он сдался, потому что полюбил ее. А пытаясь завоевать преданность Арианы, отдал ей свою. И он был бесконечно благодарен ей за тот душевный покой, который она ему подарила, освободив его от демонов.
Ранульф покончил с битвами, во всяком случае, на время. Конечно, мир в Англии не продержится слишком долго, и он всегда будет должен отслужить сорок рыцарских дней на службе у своего сеньора, короля Генриха, а также выплачивать королю и другие долги за выделенные ему лены. Но никогда больше не станет Ранульф специально искать трудных сражений, новых побед, препятствий, которые нужно преодолевать. Он с радостью начнет создавать домашний очаг здесь, в Англии, вместе с Арианой – его леди, его женой, его любовью.
Ранульф крепче обнял Ариану. Она так дорога ему! И впервые в жизни он мог сказать – он понимает, что такое счастье. В их прошлом были бури, невзгоды и неистовые ссоры, но в груди его уже расцветали светлые надежды на безмятежное будущее.
– Дорогая моя, – прошептал Ранульф, снова прильнув к губам Арианы.
И поцелуй его был исполнен неизмеримой нежности, настолько чудесной, что захватывало дух.
Ариана с любовью посмотрела на Ранульфа. Его золотистые глаза были полны добротой и любовью.
– Я люблю тебя, – восторженно прошептала Ариана.
– И я тебя, – благоговейно ответил Ранульф. – Я никогда не думал, что буду испытывать такие чувства.
– Какие, милорд?
Он обхватил пальцами ее изящную руку и положил ладонь Арианы себе на грудь, прямо туда, где билось сердце.
– Я умру, если ты покинешь меня. Ты разжигаешь пламя в моих чреслах. Ты владеешь моим сердцем. Ты нужна мне, как воздух, как солнечный свет, как огонь зимой…
Слезы застлали Ариане глаза. Она улыбнулась ему:
– Я никогда не покину тебя, любовь моя. Клянусь Богом, что буду верна тебе всегда и везде, во веки веков.
– А в ответ я дарю тебе мою жизнь. Она твоя. Храни ее до того дня, как мне придет пора умереть.
И они скрепили свои обеты еще одним нежным поцелуем.
Эпилог
Замок Марсден, Англия
Май 1158 года
Теплые губы, прикасавшиеся к обнаженной коже, больше не в силах были возбудить его, и прохладные шелковистые волосы, дразняще скользившие по его нагой спине, тоже. Ранульф лежал на животе, разметавшись на пахнувших мускусом льняных простынях, пресытившийся и измученный. После стольких усилий его тело блестело от пота. Удовлетворить сладострастную молодую жену! Это может истощить даже такого сильного и выносливого мужчину, как он.
И теперь Ранульф лежал неподвижно, не в силах откликнуться, на эротические ласки Арианы. Он не пошевелил ни единым мускулом даже тогда, когда Ариана нежно прижалась губами к страшным шрамам у него на спине, потому что только ее мягкие, любящие поцелуи могли исцелить его раны, как на теле, так и в душе.
Лишь внезапный вопль из колыбельки, стоявшей у очага, смог мгновенно вырвать Ранульфа из восхитительного забытья, потому что теперь его внимания требовала не одна женщина, а совершенно другая, подумал он, и безмолвный смех согрел его изнутри.
