Кэтрин Коултер - Нескромное предложение
— Садитесь, милорд.
Филип кивнул и опустился в кресло, обитое выцветшей парчой.
— Простите мой вид, сэр, я не успел привести себя в порядок с дороги. Не хотел тратить время на переодевание.
Граф безразлично пожал плечами:
— Ричард Кларендон наговорил мне о вас немало хорошего, милорд. Утверждал, что вы человек чести, истинный рыцарь, несмотря на то что поохотились в его угодьях и увели из-под носа добычу.
— Мы с Ричардом знакомы едва ли не с детства. Вместе учились в Итоне. Хорошо еще, что он не изобразил меня настоящим дьяволом.
— О нет! Милый мальчик отчаянно рвался убить Тревора, хотел удушить негодяя. Но считал своим долгом уступить эту честь вам.
— Совершенно верно, — засмеялся Филип. — Сабрина здорова, сэр?
— Да, и должен сказать, она немало удивится, узнав о вашем приезде. В отличие от меня. Я это предвидел.
— Я приехал, чтобы увезти ее домой.
Да, ничего не скажешь, виконт красив, хорошо сложен и учтив. В лице и взгляде ни малейшего признака жестокости, неудовлетворенности или недовольства ситуацией, в которой он оказался. Настоящий мужчина, и при этом обладающий неподдельным обаянием, способным растопить сердце любой женщины и обольстить самую неприступную красотку. В молодости он был похож на Филипа, но эта пора его жизни уже подернулась дымкой забвения, и, кроме того, он плохо помнил время, когда рядом с ним не было Камиллы.
Руки человека тоже о многом говорят. У Мерсеро руки сильные, хорошей формы. Умелые руки.
Графу понравилось все, что он увидел.
— Нелегко тебе придется, парень, — медленно выговорил он, глядя в лицо виконта. — А что, если Сабрина откажется поехать с тобой? Это ее дом, и я не заставлю ее вернуться к тебе, если она не захочет.
Филип, измученный быстрой ездой, отупевший от усталости и волнения, взволнованно подался вперед.
— Простите за прямоту, милорд, но Сабрина моя жена и обязана подчиняться мне. Она еще не приучена к покорности, но, возможно, все изменится, стоит ей понять мои цели и намерения. Да, я приехал за ней, и на этом точка.
Глаза графа лукаво блеснули.
— Удивительно, парень, как это еще моя внучка не отходила тебя кнутом, не назвала тираном и не попыталась пристрелить.
Филип устало улыбнулся:
— Наверное, вам неизвестно, что она ударила меня в пах. Поверьте, сэр, крайне неприятное ощущение! Странно, что я еще способен шутить на эту тему, вероятно, потому что, к счастью, не лишился вовсе своих мужских достоинств.
Граф, не сдержавшись, громко расхохотался, расправил плечи и поморщился от боли, но быстро справился с приступом. Филип, сочувственно охнув, немедленно вскочил, чтобы помочь, но старик жестом остановил его.
— Ничего страшного, милорд, — поспешно заверил он. — Старость и болезни — штука неприятная, но никому их не избежать. Сейчас для меня важнее всего внучка. Она уверяет, что вы добры, милорд, добры и благородны.
— Сначала она обозвала меня напыщенным ослом, потом кричала, что мое так называемое благородство душит ее, как петля на шее. Этому следует положить конец.
— Это правда, что вы женились на Сабрине из долга чести?
— Есть правила, сэр, кодекс поведения, который правит обществом, — немного помолчав, ответил Филип, — и мы обязаны им следовать, иначе вновь вернемся на деревья и в пещеры, станем носить звериные шкуры и охотиться с дубинками. Да, мое решение жениться на Сабрине объяснялось чувством ответственности за нее. Она несколько раз отказывала мне. Скандал вокруг ее имени заставил Сабрину пойти к алтарю, чему я был несказанно рад. Я и теперь нисколько не жалею о нашем браке и вряд ли пожалею, даже если Сабрине вздумается еще раз врезать мне коленкой в то же место. Правда, возможно, мне снова захочется удушить ее, но, вы понимаете, мужская выносливость не беспредельна.
— Разумеется. Итак, вы не жалеете, что решились на такой шаг. Однако брак был навязан вам обществом. Не верю в прочность такого союза!
— Сабрина любит меня. Она сама призналась.
— И вы ей поверили? — Граф осторожно поднял руку. Будь прокляты годы, отнявшие у него силы! — Или все же считаете, что она еще ребенок, играющий в любовь, и это детское увлечение скоро пройдет?
— Именно так я и думал. Видите ли, сэр, я не хотел, чтобы она питала ко мне нежные чувства. Я смертельно боялся этой любви, которая давала мне полную власть над Сабриной. Я твердил ей, что она все это себе придумала. Но потом я понял, каким был глупцом, и не стыжусь это признать. Я обязательно обо всем расскажу Сабрине, как только найду ее.
— Она очень горда. Горда и упряма, как ее бабка. Если та задавалась какой-то целью, то уже ничто не могло заставить ее передумать. От всей души желаю вам удачи.
— Гордость и упрямство присущи и мне, так что мы прекрасно подходим друг другу.
— Возможно. Но боюсь, как бы вы не убили друг друга в очередной схватке.
— Милорд, считаю своей обязанностью заверить вас, что Сабрина больше никогда не обманется в моих чувствах к ней. Где я могу ее найти?
— А если она откажется говорить с вами?
Глаза виконта засияли добрым светом.
— Тогда я стану целовать ее, пока не забудет обо всем на свете!
Старый граф усмехнулся:
— Она скорее всего в саду или в конюшне, играет с котятами мисс Пиксел.
— Интересно, нет ли среди них будущих беговых кошек?
— А, да, верно, даже я слышал о тренерах беговых кошек Маунтвейла, в южной Англии. Весьма интересный вид спорта, эти бега, хотя почти неизвестный на севере. Правда, все знают о беговом треке Макколтри, недалеко от Истборна. У вас есть такие кошки?
— Пока нет. — Филип снова взял руку графа и слегка сжал. — Благодарю вас, сэр. Сабрина отныне моя. Я не был ей хорошим мужем, но теперь сделаю все для ее счастья.
— Еще раз желаю удачи, — вздохнул граф. — Вам она понадобится.
— Я прощаюсь с вами, сэр! Через пару недель мы с Сабриной вас навестим. Пожалуй, я не стану убивать Тревора, — ухмыльнувшись, сообщил Филип. — Просто при одной мысли о нем во мне закипает злоба. Внизу Филипа поджидал Риббл.
— Вы уложили саквояж миледи? — осведомился виконт, лишней минуты не желавший оставаться под одной крышей со своими родственничками.
— Да, милорд.
Но Сабрины в саду не оказалось. Не было ее и в конюшне. Черт возьми! Неужели она снова удрала от него?!
Филип даже застонал от негодования. Услышав его голос, прибежал старший конюх Элберт.
— Леди Сабрины здесь нет, милорд, но она велела кое-что передать вам.
Бедняга в смущении переминался с ноги на ногу.
— Что именно? Да говори же, болван! — нетерпеливо воскликнул Филип.
— Она сказала, милорд, что уезжает из Эбби, так как не желает вас видеть. И просила оставить ее в покое.
