Мэри Бэлоу - Загадочная леди
И тут он подумал о Кэтрин. Он будет жить, он снова увидит ее. И скажет ей, что любит ее.
Они услышали, как открылась парадная дверь в холле, оттуда доносились голоса, хотя женщины сидели наверху, в гостиной. Но они не разобрали, кто говорит.
Кэтрин сидела на стуле, прямая и почти окаменевшая… Ноги не слушались ее, при всем желании она не могла бы выбежать на лестничную площадку, чтобы посмотреть, что происходит внизу. Ноги Кэтрин то наливались свинцом, то становились ватными. С Дафной, полагала Кэтрин, происходит то же самое. Они не обменялись ни словом, обратившись в слух.
«Кто это может быть? – спрашивала себя Кэтрин. – Кого могли послать к ней с вестью? Папу? Хэрри? Лорда Пелхэма? Или совсем незнакомого человека?»
А затем совсем тихо отворилась дверь, и вошел – он. В первое мгновение ее рассудок отказался понимать, кто стоит на пороге. Он был очень бледен. Правый рукав сюртука был пуст. А рука висела на белоснежной перевязи. Рубашка на нем была, судя по всему, чужая.
Воцарилась напряженная тишина. Дафна, вскочив на ноги, вцепилась в спинку стула.
– Что ж, – сказал он невозмутимо, – очевидно, нет никакого смысла рассказывать вам, что меня сбросила лошадь, не так ли?
– Рекс… – прошептала Дафна, нервно сцепив руки.
– Со мной все в порядке, успокойся, Дафна, – сказал он. – Рука, пустяковая царапина. Царапина. Но врач настоял на перевязи. Выглядит довольно внушительно. – Он усмехнулся.
– Ты знаешь, – сказала Дафна, – что мы пережили! Ожидание – это кошмарно, Рекс. А нам, женщинам, слишком часто приходится испытывать это.
Кэтрин казалась себе чем-то вроде бесплотного духа, со стороны наблюдающего за происходящим. Она не могла ни двигаться, ни говорить. Но вот он повернулся и прошел через всю комнату к ней. Стал на одно колено и взял ее руки в свои, высвободившись из перевязи. Его правая рука была холодна.
– Он больше не сможет причинить неприятности ни вам, ни какой-либо другой женщине, любовь моя, – сказал он мягко.
– Вы убили его? – Это был голос Дафны.
– Да, – прозвучало в ответ.
Дверь вновь распахнулась, и кто-то еще вошел в комнату. Дафна тут же громко заплакала.
– Ах, Клейтон, – говорила она, – вы обещали после этой ужасной битвы при Ватерлоо, что мне никогда больше не придется переживать ничего подобного.
– Так оно и есть, любимая, – сказал он. – Я только что узнал обо всем. Вас не было дома. Я догадался, где вы можете быть, особенно после того как обнаружил, что Кэтрин побывала у нас. Вы же знаете, волнение может повредить вам. Вы должны немедленно отправиться домой и лечь в постель. Тем более что Рексу и Кэтрин нужно побыть наедине.
Кэтрин не смотрела на них. Рекс тоже не смотрел. Они, сплетя руки, пристально глядели друг на друга. Прошла минута, другая – в комнате царила тишина.
Наконец она обрела голос.
– Его мерзкое присутствие в этом мире мне было бы гораздо легче перенести, чем ваш уход из него, – сказала она.
– Вот как? – Левой рукой он поднес ее ладонь к губам. – Это необходимо было сделать, любовь моя. И я сделал это.
– Кому адресовано это обращение, сэр? Не стоит так говорить, – заметила она печально.
– О чем это вы? – Он был озадачен.
– Вот вы называете меня “любовь моя”…
– Вы действительно моя любовь. – Он улыбался ей. – Что, это не стоит говорить, Кэтрин? Но я намерен потратить целую вечность, и даже не одну, чтобы завоевать право повторять вам это снова и снова. Моя любовь. – Он снова поцеловал ее руку. – Как? Слезы? Неужели все так плохо?
Она изо всех сил прикусила верхнюю губу, но это не помогло. Ее лицо позорно исказилось, и она спряталась у него на правом плече. И тут же отпрянула, когда он вздрогнул.
– Если вы любите меня, – вскричала она, – как могли вы сделать такую глупость?! Я ненавижу вас! Неужели вы думаете, что мне хочется видеть вас мертвым из-за вашего дурацкого понятия о чести? Как бы я могла любить вас – мертвого? Как я могла бы сказать вам, если бы было слишком поздно?
Он улыбался. Теперь она видела это – зрение ее прояснилось.
– Кэтрин, – сказала он мягко, – любовь моя.
– Единственное, о чем я могла думать, – продолжала Кэтрин, – так это о том, что я не успела сказать вам.
– Не успели сказать – о чем? – спросил он.
– О том, что я люблю вас! – выпалила она, но на этот раз не забыла – спряталась на его левом плече.
Подняла голову, когда почувствовала – она в кольце его рук.
– К черту эти игры, – сказал он, усмехнувшись. – Стало быть, в конце концов мы оказались любящей парой, не так ли?
Она кивнула, с нежностью глядя ему в глаза. Как же близко она была сегодня к тому, чтобы потерять его! В него стреляли, и он ранен. Она понимала, что память об этом останется с ней на долгое время.
– И мы одни. – Он притянул ее к себе и припал губами к ее губам. – Сюда никто не войдет без спросу, даже если дверь не заперта. А я вдруг почувствовал неодолимое желание, любовь моя. Это бывает, после того как минует опасность. Я полагаю, что жизнь таким образом утверждает себя.
Однако пока он говорил, прикрытая дверь стала раскрываться все шире, движимая незримой рукой, и через секунду в комнату влетел клубок шерсти и бросился к ним, исступленно лая.
– Сидеть, сэр, – строго приказал виконт Роули.
– Ах, Тоби! – воскликнула Кэтрин. – Ты вернулся. Тоби сидел около своего нового хозяина, громко пыхтя и колотя хвостом по ковру.
– Придется немного поучить этого терьера правилам приличия, – заметил лорд Роули.
– Нет, не придется, – откликнулась Кэтрин. – Я люблю его таким, каков он есть.
– Ну что ж, – сказал он, – может быть, мне удастся с большей пользой применить свою власть, когда разговор пойдет о ребенке. А этот разговор не продолжить ли нам в вашей спальне?
– Но ваша рука? – возразила она.
– Моя рука все еще растет из плеча и вполне способна обнять вас, – отвечал он. – Так вы идете?
Она кивнула.
Но прежде чем поднять ее на ноги, он поцеловал ее по-настоящему. Для обоих это был поцелуй откровенной, безоговорочной любви. Поцелуй, исполненный понимания, что нужно ловить момент, что жизнь слишком коротка и непредсказуема, чтобы можно было пренебречь самым дорогим в ней.
– Я счастлива, – сказала она, воспользовавшись передышкой, – что однажды, на краткий миг, я приняла вас за Клода.
– М-м-м, – откликнулся он. – Та ошибка вам прощается, моя любовь, при условии, что подобное не повторится никогда.
Тоби положил голову на вытянутые лапы, взглянул на них и зевнул, довольный исходом событий.
Примечания
1
