Элоиза Джеймс - Влюбленная герцогиня
Раунтон прижал руку к животу. Наверное, следует послушаться доктора — отправиться путешествовать, съездить в теплые страны.
Теперь Гертон желает, чтобы он ехал в Грецию и разобрался с его домом. Это почти знамение! Если учесть способности молодого Финкботла, то к своему возвращению он может остаться без клиентов. Что, может, и к лучшему.
Тут дверь открылась, и вошел герцог.
— Ваша светлость. — Раунтон поклонился. — Я. готов…
— Я немедленно еду в Дувр, — прервал его Кэм, — и сажусь на первый же корабль, отплывающий в Грецию. Боюсь, ваш хитрый план не удался. Вчера герцогиня по специальному разрешению вышла замуж за Боннингтона. Солиситор выглядел потрясенным.
— Видимо, как только я покинул дом, она сразу бросилась к алтарю.
— Невозможно! Маркиз Боннингтон женился столь легкомысленным образом?
— Только что мне подтвердила это леди Троубридж. Кажется, маркиз по ошибке вломился ночью в чужую комнату, пытаясь найти спальню жены. Его супружеский энтузиазм стал причиной смерти другого человека.
— Невероятно!
— Он дрался в темноте с Майлзом Роулингсом, и тот в конце концов умер от сердечного приступа. Мне сказали, что новобрачные отправились в деревню. Полагаю, Раунтон, вы сможете передать им мой прощальный привет и сердечные поздравления.
Солиситор был уверен, что в этой истории есть какое-то несоответствие.
— Я очень сомневаюсь, чтобы ее светлость могла принять столь поспешное решение, — сказал он, представив себе в высшей степени практичную герцогиню.
— Ничего поспешного здесь нет, — резко ответил герцог. — Она давно с ним помолвлена.
— Не стану отрицать, что я весьма разочарован, — заметил Раунтон.
— Как и я, — с нотой грусти признался Гертон.
Оба впервые посмотрели друг на друга как мужчины, а не как адвокат и его клиент. Раунтон первым отвел взгляд, ему не следовало видеть то, что он видел в глазах собеседника.
— Я был бы вам чрезвычайно признателен, если бы вы, Раунтон, встретились с Томасом Брэдфеллоу из христианской церкви. Он должен учредить кафедру истории Италии и пригласить туда Уоппинга. — Герцог направился к двери. — Мое поместье отпишите Стивену, и как можно быстрее.
— Конечно, милорд, — пробормотал Раунтон. Он был не в состоянии давать советы.
В широком холле за библиотекой толпились отъезжающие, которые отдавали приказания слугам насчет багажа и целовались с остающимися гостями. Хотя прием леди Троубридж закончился быстрее, чем обычно, волнующих событий произошло намного больше, чем ожидалось.
Кэм уже шел к выходу, когда чья-то рука легла ему на плечо. Это был Таппи Перуинкл.
— Добрый день, — сказал Кэм и поклонился. — Я спешу в Дувр, чтобы поскорее вернуться в Грецию, иначе бы….
— Моя жена говорит, — прервал его Таппи, — что герцогиня любит вас.
— Не понимаю, отчего вы сочли необходимым поделиться со мной размышлениями вашей жены.
Таппи нахмурился:
— Поскольку, нечто подобное произошло у меня, я не хочу, чтобы вы сделали ту же ошибку.
— Если учесть, что моя бывшая жена вчера повторно вступила в брак, меня это уже не касается, — холодно ответил Кэм. — Теперь, с вашего позволения, я должен откланяться.
Попрощавшись с лордом Перуинклом, он кивнул Филлипосу, который стоял в холле с багажом.
Дорога к побережью была долгой, но спокойной, и через несколько дней Кэм стоял на палубе небольшого корабля «Молли», стараясь не смотреть на причал. Глупо надеяться, что облако пыли на берегу скрывает карету с его… нет, теперь уже женой Боннингтона. И совсем абсурдно думать, что его жена могла изменить решение и последовать за ним. Только идиот счел бы все происшедшее дурным сном, полагая, что сейчас он проснется и опять будет обвинен в неприличном храпе.
Тем не менее Кэм не переставал надеяться до тех пор, пока из кареты, остановившейся на пристани, не вылез толстый священник, а за ним еще более толстая женщина. Даже с такого расстояния до него доносился ее пронзительный голос, когда женщина громко ругала спутника, именуя несчастного болваном, негодяем и бездельником.
Значит, Джина сделала выбор… правильный выбор. Боннингтон хороший человек, надежный, кроме того, чертовски красивый и живет в Англии. Правда, маркиз смотрел на Эсму Роулингс, как голодная собака на кость. Ну и что! Не заведет же он интрижку с лучшей подругой своей жены.
«Я бы пользовался таким уважением», — подумал Кэм.
Всю дорогу к побережью он старался представить, как живет в Гертоне, строя мосты и давая обеды, но всегда заканчивал тем, что мысленно укладывал жену прямо на кухонный стол посреди кабачков с бобами и…
Чтобы избавиться от навязчивых мыслей о Джине, он спустился в каюту. Раз капитан говорил о трех пассажирах, значит, все уже на месте, и пора отплывать. Увы, два-три месяца он будет вынужден находиться в обществе священника и его постоянно вопящей жены.
Кэм не хотел видеть, как они поднимаются на борт. Иначе могло показаться, что он кого-то ждет.
Спустя час после отплытия в каюту заглянул Филлипос.
— Капитан докладывает, что мы в открытом море, сэр. Он приглашает всех пассажиров присоединиться к нему за хересом.
Кэм нахмурился. Он только отвлекся от печальных мыслей и опять делал наброски углем, причем не столь уж плохие. Он по опыту знал, что должно пройти какое-то время, чтобы его рука обрела прежнюю твердость.
— Ради Бога, — с облегчением произнес Филлипос. Он выучил несколько английских выражений, которые регулярно использовал. — Какая строгая женщина.
— Медуза, — сказал Кэм, откладывая рисунок богини с волосами-змеями и моя руки. — Ты считаешь, мне надо переодеваться к обеду?
— Без сомнения, милорд. Капитан Брекит, похоже, чтит формальности. Его слуга говорит, что у него есть мальчик, а у того единственное занятие — крахмалить одежду капитана.
Что-то буркнув в отсвет, Кэм снял батистовую рубашку и начал умываться, и минут через десять Филлипос с удовлетворением оглядел герцога.
Зато сам Кэм был в глубоком отчаянии. Умом он понимал, что все скоро пройдет, нужно только взяться за работу. Когда-нибудь он найдет другую женщину, а его временная жена останется в прошлом. Когда-нибудь он даже не вспомнит о письмах из Англии.
Когда-нибудь…
Он распахнул дверь капитанской каюты, ударив в спину толстого священника.
— О, прошу меня простить, сэр. — Кэм подал руку и с трудом поднял его на ноги.
— Все в порядке, ваша светлость, — ответил священник с радостью простого англичанина, случайно оказавшегося в компании аристократа. — Я как раз говорил вашей прелестной жене, что…
Но Кэм ничего больше не слышал.
