Джоанна Линдсей - Зимние костры
— Я намеревался, если найду, продать тебя на восток, туда, где с рабами обращаются как с купленной вещью и не позволяют им вольностей, которые я допустил как последний глупец! Но тебя мне преподнес отец, так что он вправе получить обратно свой дар.
— Пойдем, Бренна, — поторопил Эрин. Бренна чувствовала себя так, будто ее раздирают надвое. Откуда-то к горлу подступила горькая желчь, готовая удушить ее. Девушка была еще очень слаба, чтобы справиться с таким ударом, и рухнула бы на пол, не поддержи ее Эрин. Она позволила ему отвести себя к стене, отделяющей холл от кухни, но там остановилась и в последний раз оглянулась на Гаррика.
— Все, что я сказала, — святая правда, Гаррик. — Бренна говорила тихо, без всякого выражения, она чувствовала, что душа мертва. — Именно моя любовь к тебе и страстное желание вернуться помогли мне выжить в этом невыносимо тяжелом путешествии. Все это время я почти ничего не ела, едва не замерзла и много раз была на краю гибели. Но продолжала путь, думая лишь о том, что ты ждешь меня. Лучше бы я умерла. Тогда ты был бы по-настоящему счастлив.
Но он так и не обернулся. Бренна видела лишь его спину, прямую, негнущуюся. Оставалось только уйти. Девушка медленно побрела к выходу, согнувшись от непереносимой боли в груди. Она потеряла его. Все остальное уже не имело ни малейшего значения.
Глава 40
Эрин не осмелился ослушаться Гаррика и, хотя был твердо уверен, что молодой хозяин не прав, прекрасно понимал, что того не переубедить. Сердце старика болело за Бренну. Девушка не заслуживала столь холодного приема. Если бы не та, первая, погубившая сердце и чистоту души Гаррика, он, несомненно, поверил бы Бренне. Но новый Гаррик, ожесточившийся, полный горечи, ничего не желал ни знать, ни слышать, и Бренна страдала за грехи другой.
По дороге к поселению Ансельма девушка не сказала ни слова. Эрин запряг для нее коня в повозку, обещая привести Уиллоу, как только та восстановит силы. Так в молчании они и добрались до дома старого хозяина, где Эрин и оставил девушку.
Линнет хлопотала над племянницей, сокрушенно восклицая при виде осунувшегося лица и невероятной худобы Бренны. Ей не разрешалось вставать с постели… впрочем, она была не в состоянии этого сделать. Любое желание девушки исполнялось, хотя она ничего не просила, и почти не ела, за что и выслушивала каждый день суровые наставления тетки. С каждым днем она слабела и все больше уходила в себя, ничего не объясняла и ни с кем не разговаривала до того дня, когда Корделла пришла навестить сестру.
— Линнет сказала, что ты час от часу таешь, Бренна, — злорадно заметила она, садясь на край кровати. — Какая радостная весть!
Бренна, казалось, ничего не слышала и с полным безразличием смотрела на сводную сестру. Это взбесило Корделлу больше любой язвительной реплики.
— Ты что, оглохла, Бренна? Я рада, что ты умираешь. По крайней мере не будешь пытаться отбить у меня Хьюга! А он, когда мой живот так вырос, начал заглядываться на других!
Бренна снова промолчала, и Корделла, вскочив, нервно заходила по комнате.
— Хьюг и его отец не знают, как угодить мне, — надменно объявила она. — Но у меня нет таких прекрасных даров, какими наградил тебя твой викинг. Ты просто избалованная испорченная девчонка, Бренна! И никогда не довольствуешься тем, что есть. Почему ты сбежала от него? А теперь явилась туда, где тебя вовсе не желают видеть! Я всегда теряю то, что мне принадлежит, стоит тебе оказаться рядом! Но только не на этот раз! Я не позволю отнять у меня Хьюга! Попробуй только, и я убью тебя!
Бренна пренебрежительно пожала плечами.
— Ты дура, Корделла! — еле слышно пробормотала она. — Я скорее сама умру, чем окажусь в одной постели с Хьюгом! Он омерзительное животное!
— Лжешь! Ты всегда хотела заполучить то, что мне дала судьба!
— Твои страхи совершенно беспочвенны, и от такой глупой ревности меня тошнит. Я ничего не желаю ни от тебя, ни от других. И никогда больше не взгляну ни на одного мужчину.
— Даже на своего драгоценного викинга, бросившего тебя ради другой? — визгливо засмеялась Корделла. — Да, я все знаю о Морне, его единственной истинной любви!
— Убирайся отсюда, Делла! — Бренна, впервые за много дней, села.
Сестра подошла к двери и, к удивлению Бренны, одарила ее по-настоящему доброй улыбкой.
— Вижу, характер у тебя все такой же несговорчивый. Может, еще поживешь немного, хотя бы назло мне? — Она вышла, оставив Бренну в полнейшем смятении.
В комнате появилась Линнет и при виде лица племянницы облегченно вздохнула.
— Тебе наконец стало лучше?
— Что это случилось с Корделлой? — осведомилась Бренна, не обращая внимания на вопрос тетки.
— Корделла очень изменилась с тех пор, как в ней зародилась новая жизнь. Поверь, она очень тревожилась, когда ты пропала и даже плакала. Призналась мне, как ужасно обидела тебя, и опасалась, что так и не сумеет повиниться в грехе.
— Мне трудно в это поверить.
— Мы все думали, что ты мертва, Бренна. Какую же глупость ты совершила, девочка! Бренна, вздохнув, снова легла.
— Я совершила лишь одну глупость — вернулась к Гаррику.
— Нет, дитя мое. Ты жива и теперь должна постараться восстановить силы.
— Мне так много нужно рассказать, тетя.
— Сначала ты должна поговорить с Элоизой. Она столько дней ждала, чтобы встретиться с тобой. Сейчас отыщу ее и принесу тебе обед. И на этот раз, — строго добавила Линнет, — съешь все, до последней крошки.
Бренна терпеливо ждала тетку. Она обязательно поправится. Оттого, что она валяется здесь, изнывая от жалости к себе, ни одному человеку не станет больно и плохо, кроме нее самой. И ей уже не безразлично будет она жить или умрет.
Внезапно на ум пришли слова Ансельма:
"Я скорее отпущу Бренну на волю, чем позволю, чтобы она принадлежала кому-то еще».
Она снова стала собственностью Ансельма, и, если верить ему, он скоро даст ей свободу, даже если для этого придется признаться, что Бренна слышала его тогдашние слова. А значит, ее страдания не были напрасными.
В комнату вошла Элоиза в сопровождении Линнет, которая несла большой поднос с едой. Бренна неожиданно почувствовала, как живот свело от голода. Ничего, она может подождать несколько минут!
— Я убила врага Хаардрадов и по закону викингов должна быть освобождена.
Женщины от изумления лишились дара речи, и Бренна поспешно рассказала все, что случилось с ней за эти несколько недель.
— Можете не верить мне, — заключила она, — подобно Гаррику. Но, Господь свидетель, я не произнесла ни одного слова лжи.
— Но это невероятная история, Бренна, — выговорила наконец Элоиза. — Ты должна признать: трудно поверить в то, что хрупкая женщина может перенести столь тяжелое путешествие в это время года.
