Моника Маккарти - Ястреб
Эрик с силой сжал в руке тяжелый оловянный кубок, так что острый край искусно выгравированного рисунка врезался ему в пальцы.
Что за дьявольщина с ним происходит?
Недовольный собой, Эрик попытался расслабиться и немного поощрить девицу. Но шутки и заигрывания давались ему через силу, и вскоре он был сыт этим по горло. Девица все еще оставалась у него на коленях, но он был рад, когда она повернулась и заговорила с женщиной, подошедшей, чтобы наполнить ее кружку элем.
Эрик отхлебнул изрядный глоток и оглядел освещенный факелами шатер, полный шумных полупьяных мужчин. Хотя он и не участвовал в их пирушке, он не испытывал раздражения. В последнее время было слишком мало поводов для веселья, и нужно было как-то подбодрить людей, чтобы поднять их боевой дух. Сегодня он впервые видел, как Брюс улыбается, с тех самых пор как пришло горестное известие о казни его братьев и пленении женщин.
Хорошие вести тоже были, хотя и немного. Гарпун и Охотник нашлись среди горстки людей, спасшихся после провалившейся атаки на Галлоуэй. В двухдневном походе на север остальные члены Хайлендской гвардии — включая Алекса Ситона, Дракона, нашедшего их вскоре после Тернберри, — пробрались в слабо охраняемый замок Уркхарт и спасли из заточения Магнуса Маккея, Святого, и Уильяма Гордона, Тамплиера. Затем, примерно неделю спустя, с помощью «волшебного порошка» — взрывчатого вещества — они освободили Доналла и остальных членов команды Эрика, содержавшихся в Эре.
Но эти небольшие успехи были несопоставимы с тяжелыми потерями, понесенными в этой войне: гибель трех братьев короля, Кристофера Ситона, графа Атолла, пленение королевской семьи и множество других.
До сих пор возвращение Брюса в Шотландию не принесло ему ничего, кроме нескольких сот акров пустынных, забытых Богом гор в Галлоуэе. Он не предпринимал серьезных выступлений против англичан после Тернберри. Коротких вылазок и набегов на продовольственные обозы было недостаточно, чтобы привлечь дополнительных людей под знамена Брюса. Сторонники Брюса едва держались на плаву, прилагая огромные усилия, чтобы окончательно не утонуть. И люди, в конце концов, страшно устали.
Им необходимо было предпринять что-нибудь кардинальное, чтобы привлечь народ на свою сторону. На этот раз король проявлял терпение, отказываясь встретиться с англичанами, пока не будет подходящих условий. Эрик надеялся, что это случится скоро. Ведь силы, которые им удалось собрать после Тернберри, могли истощиться и рассеяться в грязи и тяготах постоянной жизни в бегах.
Но сегодня они на одну ночь почти вернулись к цивилизации. После долгих месяцев бродячей походной жизни приятно было снова сидеть за столом. В отличие от английской знати, бравшей с собой в поход полные повозки вещей, обеспечивая себе привычные удобства, Брюс всегда путешествовал налегке, чтобы быть готовым мгновенно сняться с места. Но для сегодняшнего праздника родственница короля, Кристина Каррик, распорядилась доставить шатер и несколько столов со скамьями в их временную штаб-квартиру возле Глен-Трул.
Как почетный гость, Эрик сидел за главным столом неподалеку от короля и его брата Эдуарда вместе с Джеймсом Дугласом, Нилом Кемпбеллом, Макруайри, Магрегором и Маклаудом. Краем глаза он заметил, что его кузен Лахлан снова яростно спорит с королем.
Если кто и мог сравниться с Эриком по мрачности настроения в последнее время, то это его кузен. Эрику не надо было их слышать, чтобы понять, о чем спор. Король отказался поддержать настоятельную просьбу Макруайри возобновить попытки спасти леди из плена. Они нужны ему живыми, сказал король. Попытка освободить надежно охраняемых женщин из английских крепостей была бы чистым самоубийством. Брюс не мог пойти на такой риск — потерять своих верных горцев. Их ситуация и без того была слишком шаткой. Когда его положение укрепится, он сам поведет свою Хайлендскую гвардию.
Но Макруайри не желал прислушиваться к доводам разума. Он был одержим одной мыслью — освободить леди, в особенности тех двух, что были подвешены в клетках.
— Что-то ты не особенно доволен своей жизнью, — многозначительно заметил Маклауд, сидевший слева от Эрика.
Эрик ответил на понимающий взгляд Вождя тем, что обхватил рукой круглые бедра девицы.
— Напротив, я очень доволен.
— Это была идея короля, — сказал Маклауд, глядя на Эрика поверх края своего кубка. — Я думаю, это его способ извиниться.
— Ему не за что извиняться, — сказал Эрик. — Я задел его честь и еще больше усложнил его отношения с тестем. Я получил лишь то, что заслужил.
— Ольстер, похоже, принял это не слишком близко к сердцу, — сказал Маклауд. — А что касается чести короля… — Он пожал плечами. — Думаю, он жалеет о многом, что сгоряча наговорил.
— Он бы охотно подвесил меня за яйца, если бы смог.
Вождь, капитан Хайлендской гвардии, не стал с ним спорить.
— Возможно, ты прав. Но ты, черт возьми, слишком ценен, и он это знает. Кроме того, он дорожит каждым человеком, который у него есть. — Маклауд посмотрел Эрику в глаза. — Думаю, измена Рэндольфа глубоко его задела. Гораздо сильнее, чем он показал.
Эрику нечего было возразить. Это задело их всех. Доналл рассказал все в подробностях. Все произошло в основном так, как и предполагал Эрик. Беспринципный поступок, возможно, но не предательство.
Эрик воспринял это как личную неудачу. Он был командиром Рэндольфа. Ему казалось, что он достучался до парня. Видимо, нет.
— Так или иначе, — сказал Маклауд, — теперь, когда гнев его остыл, я думаю, король понял, что нельзя винить тебя одного в том, что случилось. Ты ведь не знал, кто она такая. Мне кажется, что он больше зол на своего брата за то, что тот ее не узнал. — Один уголок его губ приподнялся в легкой полуулыбке. — К тому же король еще не забыл, что значит влюбиться.
Совершенно забыв о девице у него на коленях, Эрик чуть не уронил ее на пол, резко обернувшись к собеседнику. Он смерил его холодным взглядом.
— Влюбиться? — Он насмешливо рассмеялся. — Кости Христовы, я вовсе не влюбился.
Могучий воин посмотрел на него с вызовом:
— Значит, есть еще какая-то причина твоего скверного настроения за последние два месяца?
Губы Эрика сжались в твердую линию.
— Ты имеешь в виду, помимо жизни в этих Богом забытых горах под постоянной угрозой быть выслеженными сворой английских собак? Я заботился о ней, конечно, но я не из тех мужчин, которые способны приковать себя к одной женщине. — Он заставил себя содрогнуться, стараясь не вспоминать, что обычно это получалось само собой. — Ну, уж нет, когда вокруг так много удовольствий.
