Виктория Холт - Мой враг – королева
Затем мы заговорили о ее ненависти к мужу и о том, как ей трудно жить с ним.
– Я могла бы переносить его, если бы он не был столь религиозен, – сказала Пенелопа. – Но это сводит меня с ума: он становится на колени и молится перед тем, как залезть в постель, а там… я оставляю это твоему воображению, потому что мне неприятно вспоминать. Теперь он требует моего приданого и говорит, что ничего не получил от этого брака. А я подарила уже ему сыновей Ричарда и Чарльза и – проклятие! – я снова беременна.
– Он должен быть доволен, что ты такая плодовитая.
– Уверяю тебя, я не разделяю его удовлетворения.
– Филип, кажется, находит, что ты ничего не потеряла в привлекательности.
– Приятно, конечно, когда тебя воспевают в стихах, но Филипу, похоже, этого вполне достаточно.
– А что думает Фрэнсис об этих стихах к другой женщине?
– Она не возражает. И он начал уделять ей некоторое внимание с тех пор, как Фрэнсис разрешилась дочерью, которую она так верноподданнически назвала Елизаветой в честь нашей королевы. Ее Величество была заинтересована.
Таким образом, мы с дочерью сидели и болтали и время проходило для нас весело.
Эссекс послушался материнского призыва и приехал. Как я была горда, представляя его отчиму! Им и в самом деле стоило гордиться. Каждый раз, видя его, я поражалась его красоте: у него была смуглая, как и у меня, кожа, густые волосы, которые были более темного оттенка, чем мои, и большие темные глаза, унаследованные от Болейнов. Он был очень высок и слегка сутулился, вероятно, оттого, что ему часто приходилось глядеть на людей сверху вниз. У него были красивые деликатные руки, и то, что он не носил никаких украшений, привлекало к ним внимание. Его венецианские панталоны – пышные сверху и зауженные у колена – были из лучшего бархата, однако сшиты не по последней французской моде, как носили все придворные и Лейстер.
Плащ Эссекса, я помню, был расшит золотым кружевом, но какая разница, как он был одет? Он во всем бы выглядел исключительно эффектно. Он носил одежду с равнодушием, которое изобличало его природную элегантность. Я с восторгом вспоминаю его решимость не быть причисленным к королевским фаворитам.
В сущности, он не скрывал своего презрения к мужчине, который позволял кому-либо пренебрежительно и оскорбительно обходиться со своей женой, пусть даже и королеве.
Он подозревал о намерениях Лейстера, а я уже знала их в полной мере. Я давно обнаружила в муже желание дружбы с моим любимцем, но теперь, после опубликования «Трактата о деяниях», я находила иные мотивы, скрытые Лейстером за родственным интересом. Он насаждал всюду своих родственников, и они начинали крутиться вокруг него и служить его интересам.
Я была слегка обижена. Я не желала, чтобы моего сына использовали. Возможно, у меня уже появились какие-то предчувствия. Но я сама подавила свои страхи. Мне было любопытно, как примет его королева и сможет ли Лейстер заставить юного Роба плясать под свою дудку.
Перед приездом Лейстера я сказала своему сыну, что тот желает с ним поговорить. Эссекс прямо и резко отвечал, что не интересуется проблемами двора.
– Но ты должен быть любезен с членами семьи, – упрекнула я.
– Мне не нравится сложившееся положение, – отвечал он. – Лейстер проводит все дни при дворе, зная, что королева никогда не примет тебя.
– У него есть другие обязанности, и он не занимается там чепухой. У него много постов в правительстве.
Он был упрям:
– Если тебя не принимают при дворе, он должен был бы отказаться бывать там.
– Роб! Но это же королева.
– Все равно. Лейстер в первую очередь должен быть предан тебе. Меня бы оскорбило, если бы при мне тебя унижали.
– О, Роб, милый, как я обожаю тебя за твое безрассудство! Но он не сможет ничего сделать. Пожалуйста, пойми. Королева ненавидит меня за то, что я вышла за него замуж. Она настроена разлучить нас. Ты должен понять, что для него было бы губительно не подчиниться ей.
– Если бы я был на его месте… – пробормотал Роб, сжимая кулаки, и этот жест заставил меня засмеяться счастливо и нежно! Как прекрасно иметь такого защитника!
– Ты слишком долго жил в провинции, – сказала я. – Лейстер обязан королеве именем и состоянием… будешь обязан и ты.
– Я?! Тебе никогда не удастся сделать из меня придворного. Я предпочитаю достойную жизнь в провинции. Я научился ей в поместье Берли. Но видеть, как старый мудрый советник трепещет под командой женщины! Увольте, это не для меня. Я предпочитаю свободу и независимость. Я проживу жизнь так, как я хочу.
– Не сомневаюсь, мой сын. Но пойми же, наконец, что твоя мать желает тебе только наилучшего в жизни!
Он обернулся ко мне и обнял. Любовь к нему захлестнула меня.
Приехал Лейстер, шарм и добропорядочность были воплощены в нем.
– Как я рад видеть тебя! – закричал он. – Я хочу с тобой получше познакомиться! Ты теперь совсем мужчина. Ты ведь мой пасынок, а родственники должны держаться вместе!
– Совершенно согласен, – резко сказал Эссекс. – И это непростительно, когда муж при дворе, а жену там даже не принимают.
Я была поражена: я знала, что Эссекс всегда действует импульсивно, но разве он ничего не знает о могуществе Лейстера? Было неосторожностью оскорблять его. Или сын не читал «Трактат о деяниях»? Я не верила, что Лейстер нанесет вред моему сыну, однако становиться врагом его было опасно.
– Ты не знаешь характера королевы, Роб, – сказала я.
– И не желаю узнавать, – парировал он. Я видела, что уговорить его будет трудно.
Как всегда, я была восхищена тактом Лейстера. Неудивительно было, что он сохранил свое положение при дворе. Он снисходительно улыбнулся, не подавая виду, что этот юнец, который ничего не знал о жизни при дворе, раздражает его. Он был терпелив и мягок, и полагаю, Эссекс был этим немного обескуражен. Я видела, как меняется его мнение под вежливыми, любезными доводами Лейстера, который слушал речь моего сына внимательно и терпеливо. Я восхищалась Лейстером, как и прежде, и, глядя на двух этих мужчин, думала, как я счастлива, что они занимают место в моей жизни. Имя Лейстера внушало страх и благоговение всей стране, а имя Эссекса… возможно, однажды и с ним будет то же.
И я вновь чувствовала себя победительницей. Лейстер мог плясать под Ее дудку только оттого, что она – королева. Но я была жена. Я была женщина, которую он любил. И, ко всему, у меня был чудесный сын. Лейстер и Эссекс. Чего еще могла пожелать любая женщина?
Думаю, теперь Эссекс в растерянности недоумевал, где же тот злодей из Трактата, и уже в своей импульсивной манере решил, что этот трактат – бред, клевета. И, наблюдая за ними, я думала о том, какие же они разные – мой муж и мой сын, Два графа… Лейстер: умный, тонкий, осторожный и Эссекс: горячий, безрассудный на словах и в действиях.
