Конни Брокуэй - Мой милый враг

— Послушай, Лили, — перебил он ее, вытащив из кармана портсигар и задумчиво уставившись на его содержимое. — Я сделал ставку на тебя — и проиграл. Возможно, я эгоист, но надеюсь, что это не мешает мне оставаться джентльменом.

— О да, — донесся до него чуть слышный ответ. — Никто и не спорит с тем, что ты джентльмен.

Эйвери взял наконец сигару, не спеша откусил ее кончик, зажал между зубами и лишь после этого поднял на нее глаза.

Она не шевельнулась.

— В общем, — продолжал он, не вынимая изо рта сигары, — если ты поразмыслишь над моими словами хотя бы минуту, то поймешь, что перед тобой действительно те самые деньги, которые ты мне присылала. Вспомни хотя бы о моей гордости, Лили. Ты всегда всеми силами стремилась показать, что я наделен ею даже сверх меры. Можно ли представить себе более подходящий жест для такого человека, как я, со склонностью — как ты там однажды выразилась? — к «мелодрамам в духе Дюма»?

— Я написала это потому, что была на тебя сердита, — отозвалась Лили, обворожительно покраснев. Он отвернулся, чтобы не видеть этого зрелища. — Я не хотела, чтобы с тобой что-нибудь случилось, а ты всегда бросался очертя голову из одной опасности в другую…

Ему хотелось заткнуть уши. Ему просто невыносимо было слышать, что она с самого начала была к нему неравнодушна и переживала за него.

— Ты же сама знаешь, что я никогда бы не принял от тебя никаких денег, — сказал Эйвери. — И мне ничего другого не остается, как только вернуть их тебе.

Он щелчком подтолкнул к ней пачку купюр и улыбнулся. Лили инстинктивно отшатнулась, а потом брезгливо, двумя пальчиками приподняла сверток с деньгами с таким видом, будто они были замараны грязью.

— И что мне с ними делать? — спросила она.

— Построй новую конюшню. Подведи баланс в твоих книгах. Ты победила, Лили. Возьми себе Милл-Хаус.

— Почему ты мне его отдаешь?

— Потому, что он твой, — невозмутимо ответил он. — Ты трудилась ради него, принесла себя в жертву ради него, боролась за него до последнего. Ты его заслужила.

— И не забудь о том, — добавила она, высоко вздернув подбородок, — что я отдала ради него свое тело.

Кровь отхлынула от его лица, руки похолодели. Он молча смотрел на нее, не в силах даже шевельнуться.

— Теперь я поняла! — Голос Лили был полон невыразимой боли. — Ты предложил мне эти деньга как плату за услуги — или для очистки совести?

Она подняла тяжелую пачку купюр и, пересчитав их, отложила в сторону.

— Видно, твои угрызения совести и впрямь не давали тебе покоя. Но это не мои деньги, Эйвери, а твои. Пусть я потеряла Милл-Хаус, но мне бы хотелось уехать отсюда, зная, что я честно выполнила все взятые на себя обязательства, одно из которых состояло в том, чтобы ты своевременно получал свое содержание. Как ты поступишь с этими деньгами, меня не касается. Построй себе новую конюшню, купи акции, швырни их в печку, если тебе угодно, но я их от тебя не приму.

— Не будь дурочкой, — огрызнулся он.

— Не надо меня уговаривать.

— Тебе же так нужен Милл-Хаус! Я просто предлагаю тебе средства, чтобы добиться желаемого.

— Мне больше не нужен Милл-Хаус.

— Не правда.

Сигара разломилась между его пальцами, и два окурка незамеченными упали на пол. Он внимательно посмотрел на нее.

— И куда ты отправишься? Что ты будешь делать? — спросил он.

— Это не должно тебя волновать,

— Черта с два! — не сдержавшись, вскричал он. — Меня волнует все, что касается тебя.

Лили открыла рот, собираясь что-то возразить, однако его вид остановил ее. В течение долгого, томительного мгновения Эйвери смотрел ей в глаза, и когда он заговорил снова, голос его был полон ярости и страстной тоски:

— Даже если ты никогда не разделишь со мной ни имени, ни ложа, ни крова — все равно ты остаешься предметом моей заботы. Ты можешь уехать отсюда, исчезнуть навсегда из моей жизни, но ты не можешь избавить себя от моей… моей заботы. По крайней мере этого вам у меня никогда не отнять, мисс Бид, и тут я вовсе не обязан просить вашего согласия.

Его слова глубоко потрясли ее. Она мысленно заглянула на десятилетия вперед и увидела перед собой бледный призрак того, что будет преследовать ее каждый миг, шаг за шагом, до последнего дня ее жизни.

— Твоя забота неуместна.

— Об этом предоставь судить мне, — ответил он спокойно.

— Я… я не желаю иметь к этому никакого отношения, — пробормотала она едва слышно, мысленно проклиная себя за дрожь в голосе. — Я не стану делиться с тобой своими планами. Они касаются только меня. Тебе достаточно лишь знать, что к концу недели меня здесь уже не будет.

Она посмотрела на его рослую фигуру, угрожающе маячившую в дверном проеме. Его широкие плечи, казалось, могли выдержать любую тяжесть, на лице застыло выражение непреклонной решимости. Кто бы смог устоять против такого человека? Она невольно попятилась.

— Не беспокойся, — мрачно улыбнулся Эйвери. — Я уезжаю. Нейл готовит экспедицию в глубь Африки. Ему нужен надежный человек, чтобы присматривать за багажом.

Стало быть, Эйвери снова намерен подвергать себя опасности, безоглядно рисковать собственной жизнью? Ее сердце замерло от страха.

— Нет! — воскликнула она. — Неужели ты плохо меня расслышал? Или ты уже не способен что-либо понять? Тебе не удастся настоять на своем только потому, что ты мужчина и гораздо сильнее меня. Я уезжаю!

Он перегнулся через стол, опираясь о него руками.

— Так, значит, по-твоему, я самоуверенный деспот, а ты — беспомощная жертва? Скорее уж я…

Внезапно дверь распахнулась, и в комнату ворвался Бернард. Лицо мальчика было перекошено от ужаса.

— Я все слышал, — задыхаясь, сказал он. — Я как раз шел сюда, чтобы поговорить с Эйвери… Я слышал весь ваш разговор — и то, что он вам сказал, и ваш ответ. Вы не можете уехать отсюда, мисс Бид, нет! — Он побледнел, в глазах стояли слезы отчаяния, его трясло как в лихорадке.

Лили всхлипнула, пытаясь сдержать подступившие к горлу рыдания, и этот сдавленный звук лишил Эйвери последних остатков самообладания. Чуть слышно выругавшись, он схватил со спинки кресла пиджак и протиснулся в коридор мимо Бернарда.

— Мой дорогой наивный мальчик, — проскрежетал он сквозь зубы, — она может все!

И с этими словами быстро вышел из комнаты.

Ноги Лили, которые уже не раз грозили изменить ей в течение последних десяти минут, подкосились, и она без сил опустилась в кресло рядом с письменным столом. Бернард провел по влажным от пота волосам широкой ладонью, так похожей на руку Эйвери, и шагнул к Лили.

— Вы не можете уехать отсюда. Вам же некуда идти!