Шэна Эйби - Личные враги
— Я был не прав. — С этими словами Арион повернулся к девушке и, взяв ее за плечи, бережно уложил ее на мягкий ковер. И склонился над ней, все так же серьезно, почти мрачно глядя в ее лицо.
— Да, я был чудовищно не прав. Я так старался быть бескорыстным, быть достойным тебя. Я так хотел стать тем, кем никогда не был мой дядя — добродетельным человеком. И слишком поздно понял, что все это пустяки. Добродетель, честь, бескорыстие, титул, земли, рыцарский сан — все это бессмысленно и пусто без тебя, Лорен. Теперь уже я тебя не отпущу, и неважно, чем все закончится. Я негодяй, мерзавец, подлец — но на это мне наплевать.
— И мне тоже, — сказала Лорен, так же серьезно глядя ему в глаза.
— Вот и хорошо.
Он склонился к Лорен, поцеловал ее — именно так, как ей хотелось, не сдержанно и нежно, а с грубой, почти звериной страстью. Он припал к ней, на крыв ее жарким, тяжелым, изнывающим от желания телом.
Не колеблясь, Лорен ответила на этот властный, требовательный поцелуй. Она тесней прильнула к Ариону, едва не рассмеявшись от восторга, когда у него вырвался низкий, алчный, похожий на рычание стон.
«Завтра, — мельком подумала она, — быть может, завтра он умрет. Мы оба умрем».
Но эта мысль казалась сейчас Лорен такой далекой, такой незначащей и ничтожной. Сейчас для нее существовал только Арион. Не размыкая объятий, они поднялись на колени, руки Ариона жадно скользили по ее телу. Вот он наткнулся на чужую серебряную фибулу, сорвал ее, отшвырнул прочь — и тартан мягко соскользнул с ее плеч.
За фибулой последовал пояс и тартан упал к ногам Лорен. Лишь тонкая ткань рубашки скрывала ее тело от властных, нетерпеливых рук Ариона. Рывком он притянул Лорен к себе. Она прижалась разгоряченной щекой к его груди, прерывисто, часто дыша… и не зная, совершенно не зная, что делать дальше.
«Завтра он может умереть, — снова подумала Лорен, в глубине души упорно не веря, что такое может случиться. — Ты не умрешь, Арион, ты просто не можешь умереть — ведь я люблю тебя».
И уже неважно было, опытна она или нет, знает ли, как нужно ласкать и распалять мужчину. Лорен просто делала то, что подсказывало ей сердце, и знала, что все правильно — ей говорили об этом руки, губы, дыхание Ариона.
Он был неутомим и замер на миг лишь тогда, когда увидел синяки на ее нежной шее. Прятать их было поздно. Лорен вновь подставила ему губы, а когда Арион, изнемогая, переводил дыхание, принялась сама осыпать поцелуями его лицо, шею, мускулистые плечи, с наслаждением вдыхая чистый и горячий запах его кожи. В этот миг рубашка соскользнула с ее плеч, обнажив полную грудь, и тогда Арион позабыл обо всем.
Одним неистовым движением он сдернул с нее рубашку. Блики пламени играли на нежной коже Лорен, оттеняя белоснежную наготу.
Арион на миг замер, сжав ладонями ее плечи.
— Лорен… — только и сумел выговорить он, и девушка ощутила, как едва заметно дрожат его пальцы. Потом Арион легко и стремительно подхватил ее на руки и понес через всю комнату, к кровати под бело-голубым балдахином. Лорен соскользнула с его рук на восхитительно мягкое ложе и едва не рассмеялась, ощутив всей кожей щекотную прохладу драгоценных мехов. Арион склонился над ней, и она обвила руками его шею, не желая отпускать его — ведь одной холодно и неуютно, даже на таком роскошном ложе.
— Лорен… — вновь прошептал он, зарывшись лицом в ее густые волосы. — Твоя кожа пахнет цветами, Лорен. Сладкая… до чего же ты сладкая, любовь моя.
И вдруг, отстранившись, он сбросил с себя одежду. Лорен впервые видела его нагим.
Он был прекрасен — даже в самом соблазнительном сне Лорен не представляла, как прекрасна и волнующа может быть мужская нагота. Стыдливый румянец, невидимый в полумраке, залил ее лицо, но миг спустя Лорен позабыла о стыдливости, потому что Арион лег рядом с ней, привлек ее к себе, и она задохнулась, опаленная жаром его сильного тела. Так они и лежали, безмолвно глядя в глаза друг другу, наслаждаясь упоительным соприкосновением своих обнаженных тел.
Арион лег. Сладкое нетерпение обожгло Лорен, когда она ощутила восхитительно твердое прикосновение его разгоряченной мужской плоти.
Именно об этом она мечтала в самых потаенных и бесстыдных своих грезах — Арион склоняется над ней, сжав ладонями ее плечи, вторгаясь в ее нежное податливое лоно. Глаза его были закрыты, лицо застыло в странном напряжении. Лорен — как тогда, на поляне — ощутила его в себе. Влажную глубину ее естества всколыхнула жгучая и сладкая боль… но и эта боль была сейчас всего лишь частью наслаждения.
Арион открыл глаза, и Лорен увидела, что они пылают в полумраке изумрудным огнем.
— Я люблю тебя, — шепнул он и вдруг резко подался вперед, глубже входя в нее. Острая боль пронзила Лорен с такой силой, что из глаз невольно брызнули слезы.
Она вскрикнула, но Арион погасил ее крик поцелуем и неумолимо, размеренно продолжал двигаться, погружаясь все глубже в ее напрягшуюся, пылающую плоть.
— Прости, прости, — шептал он, на миг оторвавшись от ее губ. — О, как я люблю тебя, Лорен, моя нежная, прекрасная, восхитительная Лорен, моя Лорен!
И боль отступила, исчезла, убаюканная страстным ритмом его движений. Этот ритм подхватил Лорен, и не было больше ничего, кроме слившихся в остром наслаждении тел, кроме сладостной волны, которая поднимала их все выше и выше…
А потом пришел блаженный покой, и они лежали рядом, истомленные, опустошенные взрывом ошеломительного восторга.
— Я люблю тебя, — прошептала Лорен, когда наконец обрела дар речи.
— Да, — только и ответил он, повернул голову, и губы их слились в легком нежном поцелуе, сулившем новые блаженства плоти и духа.
Лорен провела ладонью по его влажной разгоряченной щеке. Арион перехватил ее руку, прижал к своим губам и медленно, нежно перецеловал ее пальцы — один за другим.
«Боже, боже милостивый, пусть он останется жив».
Лорен была свято уверена, что этой ночью не спала ни минуты.
Да и мудрено было заснуть после того, что она испытала, — даже если все тело охвачено сладкой, неведомой прежде истомой, даже если тепло и уютно в объятиях прикорнувшего рядом Ариона.
Лорен поняла, что ошиблась, когда увидела, что от огня в очаге остались только вишнево рдеющие угли. Впрочем, небо за окном спальни все еще было по ночному темным.
Повернув голову, Лорен обнаружила, что Арион не спит и смотрит на нее. В сумраке спальни он был почти неразличим — лишь блестели широко открытые глаза.
— Уже скоро, — сказала Лорен.
— Знаю, — помолчав, ответил он.
— Я поеду с тобой.
— Нет, — отрезал он, не задумываясь.
— Я должна быть с тобой, — сказала Лорен. — Должна.
