Кэролайн Линден - Потому что люблю
– Это… был оргазм, да?
Тристан хмыкнул:
– Не просто оргазм. Боже праведный, я думал, что потеряю сознание.
Джоан потянулась в инстинктивном женском удовлетворении. Ей нравилось, как он задержал дыхание и прижал свои бедра к ее, словно ему так же не хотелось отделяться от нее, как ей – от него.
– Значит, так бывает не всегда, когда ты занимаешься с женщиной любовью?
– Никогда в жизни, даже в воображении, у меня не было такого, как сейчас. – Тристан поцеловал ее долгим, медленным поцелуем, как если бы у них было сколько угодно времени. – И ведь это был только твой первый раз.
Джоан покраснела.
– Значит, мы будем заниматься этим снова?
– И не раз. Пока я не выучу все до последней хитрости, которые приводят тебя в неистовство. – Он усмехнулся лениво, расслабленно. И его усмешка проняла Джоан до самого сердца. – Но не сегодня ночью.
– Ох! – Джоан ахнула, внезапно вспомнив, где они находятся, и от волнения у нее даже рот открылся. – Нас же могут в любой момент обнаружить!
Тристан пожал плечами.
– Маловероятно. Но нам нужно вернуться в зал, пока тебя кто-нибудь не хватился.
Он еще раз поцеловал ее напоследок, потом отодвинулся и встал. Когда их тела разделились, Джоан вздохнула, но потом вид Тристана в панталонах, спущенных до колен, и распахнутой рубашке, ее рассмешил.
– Распутная девица, – с улыбкой сказал Тристан, подтянул панталоны, застегнул их, потом достал из жилетного кармана носовой платок и осторожно прижал его меж бедер Джоан. – Вот, возьми. Тебе больно?
Она замотала головой. На его лице отразилось облегчение. Он еще раз слегка погладил ладонью ту часть ее тела, которую в «Пятидесяти способах согрешить» называют «киской», потом помог Джоан подняться с дивана.
После того как ее корсет был затянут и платье расправлено, Тристан стал застегивать пуговицы у нее на спине.
– Честное слово, расстегивать твое платье куда приятнее, – прошептал он.
– Думаю, это наказание, которое человек должен понести за столь порочное поведение на балу.
Она еще раз расправила юбки, надеясь, что они не слишком помялись. Тристан, оправляя одежду на себе, тихонько рассмеялся. Джоан подошла к висящему над камином зеркалу, чтобы поправить прическу. Слава богу, что сегодня вечером Полли уложила ее волосы в простой узел. Если бы ей пришлось поправлять косы и локоны, прическа бы ее сразу выдала.
– А мы были порочными? – Тристан обнял ее, пока она втыкала в прическу последнюю шпильку. – Тебя терзает чувство вины?
Джоан вспыхнула:
– Нет. Во всяком случае, наверное, не так сильно, как должно было бы.
Он серьезно посмотрел на нее в зеркале.
– А как сильно должно было бы?
Румянец, покрывавший ее щеки, распространился и на шею.
– Наверное, это зависит от того, что последует дальше.
Это был тот самый момент. Тристан оставался рядом с ней на протяжении всего вечера, у всех на виду. Он заявил, что без ума от нее, называл ее великолепной, чарующей и дорогой. Он занимался с ней любовью и сказал, что это было ни с чем не сравнимо. И теперь у него есть возможность упасть на колени, поклясться, что его сердце принадлежит ей, попросить ее выйти за него замуж и пообещать, что они будут жить долго и счастливо.
Многозначительную паузу прервал полный паники голос Эванджелины:
– Джоан! Джоан!
Ни Джоан, ни Тристан не успели ответить, как ручку двери яростно дернули. Через мгновение дверь распахнулась, и тетя Джоан почти влетела в комнату, а сразу вслед за ней вошел сэр Ричард. Увидев их, все еще в объятиях друг друга, Эванджелина вскричала, прижимая руку к сердцу:
– О мой бог! Ричард!
– Какого дьявола вы тут делаете? – зловещим тоном спросил сэр Ричард у Тристана.
Тристан посмотрел на Джоан, а она посмотрела на него.
– А на что это похоже? – спросил Тристан.
Больше он ничего не сказал, хотя, казалось, все в комнате чего-то ждали. Джоан начала чувствовать себя неуютно. Может быть, она его неправильно поняла? Или неправильно расслышала? Ведь если он ее любит, то самое время в этом признаться…
– Джоан! – Голос Эванджелины звучал так, словно она была на грани слез. – Нам нужно уходить.
Тристан сразу же отпустил Джоан.
– Спокойной ночи, дорогая. – Он поймал ее руку и легко коснулся губами костяшек ее пальцев. Потом мягко добавил: – Увидимся позже.
– Спокойной ночи, – сказала она с дрожащей улыбкой.
Она верила, что не ошиблась в нем. Все сложится хорошо. Должно сложиться хорошо. Ведь так?
Эванджелина схватила ее за запястье и потащила за собой по коридору, по дороге она пару раз вытерла глаза. Джоан оглянулась, но не увидела в коридоре позади них ни Тристана, ни сэра Ричарда. В холле Эванджелина велела лакею, чтобы подали их экипаж, прикрикнув, чтобы он поторопился. Другой слуга поспешил принести их накидки, после чего тетя чуть ли не вытолкала Джоан за дверь. Когда они уже сидели вдвоем в экипаже, Эванджелина сказала:
– Я очень надеюсь, что мои страхи беспочвенны. Надеюсь, что моим доверием не злоупотребили. – Ее голос дрогнул. – Надеюсь, не случилось ничего ужасного, в чем мне придется признаваться твоим родителям.
Джоан была рада, что темнота скрывает ее лицо.
– Конечно, нет.
– Когда я посоветовала тебе позволить ему тебя поцеловать, мне и в голову не приходило, что ты уйдешь с бала, где десятки людей заметят ваше отсутствие! Я вовсе не имела в виду, что тебе стоит вести себя неблагоразумно. Он мог бы поцеловать тебя в момент уединения, например, за углом или за живой изгородью, но не должен был уводить тебя в самую безлюдную часть дома, так, чтобы все сделали из этого наихудшие выводы!
На этот раз Джоан отчетливо услышала в полном страдания голосе Эванджелины всхлип и почувствовала себя виноватой. Как бы она этого ни желала, ей в действительности было нечего сказать в свое оправдание. Она не могла возразить, что ничего не произошло, потому что на самом-то деле произошло, еще как! Не могла отмахнуться от опасений, что их уход привлек внимание сплетников и просто любопытных, потому что точно знала, что так наверняка и было. Мало того, что она и Тристан выше среднего роста, так еще ее сегодняшнее платье привлекло к ней всеобщее внимание. Джоан знала, что на балу отметили, что Тристан держался рядом с ней, хотя она никогда об этом не жалела, – разве только сейчас. Кто-нибудь обязательно начнет шептаться, а потом сплетни разойдутся по всему Лондону. Печально известный лорд Берк соблазнил дочь добродетельной леди Беннет! По спине Джоан пробежал холодок начинающейся паники: она вдруг осознала, что об этом обязательно услышит ее мать.
