Ли Бристол - В кольце твоих рук
Саймон бессильно смотрел на Сторм и чувствовал, что теряет ее.
— Стало быть, это твой окончательный выбор?
— Другого у меня нет.
— Но это же верная гибель!
— Может быть, — вздохнула Сторм. — Но если уж мне суждено погибнуть, то я погибну непокоренной. Хотелось бы мне, чтобы и ты мог сказать о себе то же самое.
— И я ничем не могу тебя остановить?
— Ничем!..
С минуту они молча смотрели друг на друга: она — с видом победителя, он — побежденного. Наконец Сторм произнесла:
— Я должна идти, пора кормить пленников. — Круто повернувшись, она вышла.
Саймон еще долго смотрел ей вслед.
Глава 32
В окно Саймон видел, как Сторм, захватив из кухни поднос с едой, направилась к сараю, где были заключены Роджер и Помпи.
Сторм не ошибалась — действительно что-то в ней было такое, чего Саймон никогда бы, наверное, не понял. Впрочем, он и не был до конца уверен, что хочет это понять.
Внезапный стук копыт вывел Саймона из забытья Всадник гнал во весь опор, поднимая тучи пыли. Сердце Саймона отчаянно забилось, и он быстро вышел на крыльцо.
Всадник остановился и спешился — но то был не Кристофер. Лоусон Бичер, владелец соседней плантации, спешил ему навстречу.
— Лоусон! — Саймон горячо пожал ему руку. — Похоже, ты решил загнать коня! Заходи, выпей чего-нибудь с дороги.
Бичер снял пыльную шляпу и вытер пот со лба.
— С удовольствием бы, мой друг, да не могу — время не ждет.
Судя по виду Бнчера, он не привез отрадных новостей.
— Ты встретился с Кристофером? — нетерпеливо спросил Саймон.
— Я с моими людьми прочесывал окрестности Бата — лес и побережье. Кристофер должен был присоединиться к нам вчера утром.
Саймон почувствовал, что его начинает бить озноб.
— Вы нашли их?
— Никакого следа! — Бичер помолчал. — Хуже того. С людьми Кристофера мы встретились, но самого его с ними не было — этим утром он куда-то исчез. Не нравится мне все это…
Саймон похолодел. «Ну вот, — подумал он, — теперь и Кристофер…»
Бичер с трудом вытащил из кармана какой-то пакет.
— В Бате нам встретился человек, — сказал он, — и передал вот что. Велел доставить тебе лично. — Он протянул пакет Саймону.
Саймон взял пакет и открыл его негнущимися пальцами. Внутри он нащупал что-то шелковистое, и сердце его дрогнуло.
Вокруг его пальцев, словно живое существо, обвилась прядь волос Августы.
Саймой почувствовал, как все оборвалось у него внутри.
— Прости, — пробормотал Бичер, — что я приношу такие новости. Я пошлю письмо в Бат. Что им передать?
Саймон снова запустил руку в конверт и нащупал лист бумаги. Вытащив его, он пробежал по нему глазами, и лицо его стало бледным как смерть.
— Уже ничего, — прошептал он, затем повернулся и, пошатываясь, медленно пошел в дом.
За последние несколько дней авторитет Сторм у слуг возрос еще больше, даже охранники не препятствовали ей общаться с пленниками и позволили развязать их. Поначалу они побаивались своих подопечных, особенно Помпи, но, поскольку те вели себя вполне мирно, в конце концов стали обращаться с ними почти запанибрата.
— А знаешь, Сторм, — приветливо посмотрел на нее Роджер, когда она вошла с подносом, наполненным едой, — ты стала настоящей леди! Твой отец гордился бы тобой!
Сторм лишь чуть усмехнулась, ставя перед ним поднос. Голова ее все еще была занята предложением Саймона, и ей было мало дела до того, в каком настроении Роджер.
— Послушай, я все думаю, как нам вернуть «Грозу»…
Роджер помедлил с ответом.
— Я тут тоже кое о чем думал, — произнес он наконец.
Сторм села по-турецки и посмотрела на Роджера с интересом. Голова у него всегда работала неплохо: что-то он выдумал на этот раз?
— Скажу тебе, недурно они здесь живут! — тщательно пережевывая ветчину, продолжил Роджер.
— Свиньи! — фыркнула Сторм.
Роджер с серьезным видом посмотрел на нее.
— Так вот что я тебе скажу: надо быть полной дурой, Сторм, чтобы отказаться от всего этого! Тебе, я вижу, неплохо здесь: ходишь в шелках, спишь в пуховой постели, обедаешь как королева… И этот твой фермер, кажется, неплохой парень. Почему бы тебе не выйти за него замуж, в конце концов?
Сторм не верила своим ушам:
— Ты шутишь или впрямь с ума сошел?
— Вовсе нет, я говорю серьезно. Здесь та жизнь, которой ты заслуживаешь. Именно этого всегда хотел для тебя твой отец, а я обещал выполнить его волю и не допущу, чтобы ты вернулась к прошлому!
У Сторм снова закружилась голова. Кто сошел с ума — она или весь мир? Если уж даже Роджер говорит такие слова в тот момент, когда его поддержка нужна ей больше всего!
— И как же ты собираешься этого не допустить? — спросила она с вызовом.
— Не знаю, но я не хочу увидеть тебя болтающейся на рее. А этим ты и закончишь, если не оставишь свой бредовый план.
Сторм поднялась, сердце ее готово было выпрыгнуть из груди. Сначала Саймон, затем Роджер… Похоже, все ее окружение состоит из предателей, никому нельзя доверять!
— Я думала, ты мой друг, — прошептала она.
— Я и есть твой друг — потому я тебе все это и говорю.
— Да ты просто старая, трусливая баба, Роджер! Будь мы на корабле, задала бы я тебе трепку!
— Эх, девочка, мы уже давно не на корабле, — покачал головой Роджер. — Те времена прошли, пора бы тебе наконец это понять! Мир живет совсем по другим законам, и ты больше не капитан.
— Для тебя я капитан, старый, трусливый пес, и если ты не будешь мне подчиняться, то навсегда останешься гнить в этой вонючей дыре!
Она в бешенстве выскочила из сарая, хлопнув на прощание дверью.
Саймон и сам не помнил, как очутился в своей библиотеке за столом. Ему казалось, что прошла вечность, но, взглянув на небо, он заметил, что солнце стоит почти на том же месте.
Он смотрел на письмо, но строки сливались у него перед глазами, слова казались лишенными всякого смысла. Нечеловеческим усилием воли Саймон заставил себя прочитать письмо снова от начала до конца.
«Ваша сестра — моя пленница. Цена ее жизни — известный вам документ, принадлежащий Сторм О’Малли; его следует доставить в Бухту Аллигатора не позднее вторника, 13 сентября, до рассвета — в противном случае я не гарантирую жизнь указанной особе.»
Он читал эти строчки раз за разом, пока рука бессознательно не сжала письмо, превратив его в скомканный клочок бумаги. Мысли беспорядочно проносились у него в голове, но ни за одну из них он не мог зацепиться. Ему было ясно только одно: действовать он должен, не теряя ни минуты.
