Патриция Поттер - Шотландская наследница
А затем все закончилось, и на Элизабет обрушился шквал поздравлений.
— Жеребец именно такой, как вы рассказывали, и даже лучше, — сказал Кармайкл, подходя к Элизабет. — Мое возвращение домой будет теперь омрачено. Ведь вы не согласитесь продать его, верно?
Элизабет покачала головой.
— Нет. Но у Шэдоу есть брат, и о его продаже можно было бы подумать. Но об этом вам лучше говорить с мистером Мастерсом.
Она улыбнулась, расправила плечи и пошла к Шэдоу. И к Дрю Камерону. А Бена окружила шумная толпа.
— Это все мой поцелуй, — сказала ему Сара Энн. Только теперь Бен вспомнил, что на плечах у него сидит Сара Энн, и опустил ее на землю.
— Что, Ягодка? — переспросил он.
— Дрю победил потому, что я поцеловала его, — сказала она, удивленная тем, что ей приходится вновь повторять давно известную истину.
Бен сжал в ладони ее ручку.
— Конечно, — согласился он.
— Поцелуй может творить чудеса.
— Разумеется, — согласился Бен, думая о совсем других поцелуях. — Разумеется.
Однако для него самого чудеса закончились, оставив после себя лишь горькое разочарование.
* * *Победа — это все. Она так долго ждала ее, но сейчас не испытывала особой радости.
Что так тревожит ее?
Элизабет принимала сыпавшиеся со всех сторон поздравления, не забывая о том, что они в равной степени принадлежат и Джейми, и старому маркизу, и мастерски скакавшему Дрю Камерону. Она поискала его глазами, но сразу же после скачки Дрю куда-то исчез.
Как и Бен.
Гости направились в дом, а она вместе с Каллумом повела Шэдоу на конюшню.
Каллум одарил Элизабет улыбкой — невероятный случай! — и сказал:
— Мы показали им, леди Элизабет!
— Да, — согласилась она. — Теперь, во всяком случае, вы не останетесь без работы.
— Что вы имеете в виду?
Она посмотрела в его обветренное лицо.
— Я не уверена, что мистер Мастерс оставит лошадей. А петиция в парламенте вот-вот будет подписана.
— Это несправедливо, — сказал он. — Эти лошади — часть Калхолма. Старый маркиз вложил в них все свое сердце.
— Как и Джейми, — напомнила она. Каллум что-то пробормотал себе под нос, и Элизабет удивленно посмотрела на него.
— Лорд Джейми — нет, — сказал Каллум. — Он-то собирался их продать.
— Он никогда не говорил мне ничего подобного.
— Потому что знал, что вы будете против. А лорд Джейми никогда не хотел ни с кем ссориться. Но продать лошадей он собирался, как того хотела леди Барбара. И как того хочет новый хозяин.
Сердце Элизабет сжалось.
— Откуда вам все это известно?
— Я слышал разговор между Джейми и леди Барбарой, — признался он и прищурил глаза. — Я ничего никому не говорил, но можете мне поверить.
Он принялся убирать упряжь, оставив ошеломленную Элизабет в одиночестве.
Джейми и Барбара?
Она не верит этому. Не может поверить. Как? Неужели Джейми готов был расстаться со своим богатством, наследством своего отца, обмануть ее?
Она прожила с Джейми три года. Она хотела иметь от него ребенка. И получается, что она совершенно не знала его.
Мысли путались в голове, она пыталась найти в событиях прошлого подтверждение правды, о которой сейчас узнала. Джейми был хорошим наездником, просто прекрасным. Отец, говорил он, научил его сидеть на лошади раньше, чем ходить. Искусство верховой езды Джон Гамильтон почитал превыше всего на этом свете.
Но при этом — вспомнилось Элизабет — Джейми никогда не приносил с собой морковку или сахар, никогда не останавливался, чтобы поговорить с лошадьми, никогда не чистил их, не выгуливал, чтобы дать остыть после езды. Сойдя с лошади, он просто отдавал поводья груму и тут же уходил.
Джейми. Всегда такой вежливый. Честный. Исполняющий волю отца. Маркиз так хотел дождаться внучков.
До недавнего времени Элизабет ничего не знала о страсти, о чувственном желании. Свой супружеский долг Джейми исполнял быстро, словно это не приносило ему особого удовольствия, и она всегда считала их отношения вполне нормальными. И была даже благодарна ему за то, что любовный акт не превращается в обременительную обязанность, как описывала ей супружескую жизнь мать накануне свадьбы. Элизабет хотелось любить Джейми, и ей казалось, что и он любит ее. Она видела в нем того человека, которого ей хотелось видеть.
Голова Элизабет шла кругом. Земля плыла под ногами, мир стал зыбким и неустойчивым. Она прислонилась к дверям конюшни, чтобы не упасть. Неужели вся ее жизнь оказалась надуманной, такой же, как в тех книгах, что она тайком читала в детстве?
Она верила Джейми. Она готова была поверить Бену Мастерсу. Отдала ему часть своей души. А он решил, что она способна на убийство.
Элизабет не могла заставить себя вернуться в дом. Не могла сейчас смотреть на гостей, видеть Барбару — женщину, которая соблазнила ее мужа. Не могла заглянуть в глаза мужчины, которого, как ей казалось, она любит.
Ей просто необходимо было сейчас побыть в одиночестве, и она быстро оседлала лошадь — одну из тех, что не участвовали в скачках. Элизабет нашла скамеечку, взобралась с ее помощью в седло и погнала лошадь подальше от дома — к развалинам замка на берегу озера.
* * *Сара Энн с достоинством истинной леди прощалась с разъезжающимися гостями, и они покидали дом, очарованные его маленькой хозяйкой.
На прощальные слова Бена они откликались гораздо сдержаннее. Он чувствовал их настороженность и неприязнь к себе. И не порицал их. Калхолм, как ни крути, — родовое поместье Гамильтонов, и американец всегда будет для них чужаком.
Несколько человек решили остаться еще на одну ночь, и среди них — Дрю. Последнее обстоятельство никак не могло обрадовать Бена, но он понимал, что Дрю, уставший после скачек и живущий далеко — в Эдинбурге, должен заночевать в Калхолме. Да и нет у Бена права выставлять человека из дома, который ему не принадлежит. И никогда не будет по-настоящему принадлежать.
— Папа?
Бен посмотрел на Сару Энн, стоящую рядом с ним в опустевшем холле.
— Да, Ягодка?
— Можно мне покататься на Пепперминте?
— Мне думается, что лучше пойти повидаться с Аннабел, — ответил он. — Она, наверное, очень соскучилась.
Сара Энн упрямо вздернула подбородок. Изредка в эту малышку вселялся бес противоречия.
— Но Пепперминту тоже одиноко, — заупрямилась она.
— Однако его не запирали в одиночестве на целый день, — попытался переубедить ее Бен.
Сара Энн ненадолго задумалась, а Бен подумал о том, что в девочке удивительным образом уживаются упрямство и деликатность — или то, что он всегда привык считать деликатностью.
— Бедная Аннабел, — протяжно сказала Сара Энн. Бен понял, что она хочет спать, а сам он, похоже, выиграл эту схватку.
