Линда Миллер - Мой разбойник
Пока Дерби трудился, расшнуровывая корсаж сатинового платья Кейли, она смело сияла с него брюки. Дерби не мог сдержан, стон, когда она собственнически обхватила рукой его распаленную плоть. Он наклонил голову, чтобы коснуться губами груди Кейли.
Еще несколько неловких мгновений пришлось повозиться с нижним бельем, и, наконец, они стояли обнаженные у кровати, усыпанной лепестками благоуханного яблоневого цвета, совершенно лишенные стыдливости, как Адам и Ева перед грехопадением. Этот мир, эта комната были их раем, из которого их никто не собирался изгонять, и они оба знали это.
Дерби нежно положил Кейли на матрас, усыпанный бархатными лепестками. Вместо того чтобы сразу накинуться на нее, он молча стоял, любуясь ею. Под его взглядом Кейли ощущала себя прекрасной богиней.
Дерби раздвинул ей ноги и заложил руки за голову, в его движениях не было напора, а только благоговение. Волосы Кейли, отросшие уже до плеч, лежали веером на яблоневых лепестках. Дерби любовался ею, ласково поглаживая кончиками пальцев.
Кейли охватила безудержная страсть, она вцепилась в спинку кровати и отдалась наслаждению. Прикосновения Дерби становились все более и более интимными; его пальцы описывали круги вокруг напрягшихся сосков, затем скользнули к животу, ласкали бедра, колени, ступни. Кейли дрожала как в лихорадке, так сильно она хотела своего мужа, но понимала, что для достижения полного удовлетворения им нужно нечто большее. Дерби никогда не спешил, когда занимался любовью со своей женой. И сегодня он был в отличной форме.
Он нашел влажные спутанные завитки внизу ее живота и стал поглаживать их так мягко и нежно, что Кейли не смогла сдержать громкий стон.
– Ты торопишься? – спросил Дерби.
Кейли отрицательно покачала головой, но они оба знали, что это была неправда. Она с болезненной остротой хотела, чтобы он вошел в нее прямо сейчас, но было еще рано.
Дерби засмеялся и шире раздвинул ей ноги, так, что он мог стоять на коленях между ними. Затем он согнул ее ноги в коленях и стал ласкать Кейли, наслаждаясь ее отрывистыми приглушенными вскриками, при которых она непроизвольно приподнимала бедра. Наконец, он проник в нее двумя пальцами – она едва не лишилась чувств – и наклонился, чтобы насладиться ее грудью. Кожа Кейли блестела от пота. Она издавала стон всякий раз, когда Дерби увеличивал темп, а затем снова замедлял его. Кейли обхватила руками его голову и притянула к себе для страстного поцелуя, который изменил ход этой сладостной неистовой битвы. Когда язык Кейли проник в глубины его рта, Дерби охватило неистовое желание, с которым он не мог больше бороться.
Он вошел в нее одним толчком, решительным и в то же время нежным. Их губы все еще были соединены в поцелуе, слиты воедино, как и тела. Движения Дерби были медленными, но уверенными. Чем ближе они подходили к концу, тем более неистовым, почти яростным становился ритм их танца.
Наконец, они достигли чудесного мига закричав в один голос, прижавшись, друг к другу, подчиненные стихийной силе, над которой были не властны. Разомкнув объятия, они упали на постель из бархатистых лепестков, влажную и благоухающую, чтобы отдышаться.
Они долго лежали без сил, их сердца бились синхронно. Кейли уткнулась лицом в шею Дерби. За окном темнело, были слышны скрипы отъезжавших повозок и кабриолетов, голоса прощавшихся гостей.
Кейли вздохнула удовлетворенно.
– Это опять произошло, – тихо сказала она.
Дерби приподнялся и посмотрел ей в лицо.
– Что? – спросил он чуть взволнованно.
– Мы опять зачали ребенка, – улыбнулась Кейли.
– Откуда ты знаешь?
– Ну, так ведь это со мной не в первый раз, – пояснила она.
Дерби поцеловал ее. Его глаза светились счастьем и гордостью.
– Я помню, мисс Элдер. Вы напуганы? Вы ведь подняли такой шум, производя на свет Хармони.
– Да, я напугана, и я помню, какой подняла шум, – ответила Кейли, сдерживая улыбку. – И, скорее всего, все опять так и будет. Но страдания отступят на задний план, когда я возьму в руки нашего сына или дочь.
– Я уже сказал, что люблю тебя?
– Да. – Кейли засмеялась и провела рукой по его растрепавшимся волосам. – Говори об этом чаще, ладно?
Сундук стоял в углу чердака в старом доме ранчо Трипл Кей, накрытый стеганым покрывалом. Франсин не подходила к нему уже пять лет, с того самого утра, когда они с Джулианом поднялись на рассвете и отправились на кладбище Редемпшна.
Они, конечно, сразу нашли место захоронения клана Каванагов, но не было никакой необходимости сравнивать надписи на надгробных плитах со снимками, которые сделала Франсин, когда все эти события еще только разворачивались. По надписям на памятниках было ясно, что Кейли и Дерби покинули этот мир в очень преклонном возрасте, оставшись до самой смерти мужем и женой, пережив один другого лишь на четыре месяца. Рядом с Саймоном была похоронена женщина по имени Тора, рядом с их могилами возвышались надгробные плиты их потомков. Но нигде не было могил детей Кейли.
В то же утро, в десять часов, как и условились заранее, Джулиан и Франсин приехали в библиотеку, чтобы встретиться с Минервой Пирс, которая привезла туда содержимое сундука – того самого, на который Франсин смотрела сейчас глазами, полными слез.
В сундуке оказалось несколько альбомов с фотографиями, свидетельства о рождении, о браке, старые письма и другие памятные вещи. Трое исследователей узнали, что Кейли и Дерби произвели на свет шестерых детей. Все они дожили до совершеннолетия, вступили в брак и завели собственных детей. Газетные статьи, в которых сообщалось о смерти Дерби в салуне «Голубая подвязка», исчезли. Хотя Кейли писала в своих письмах, что дважды рожала мертвых детей, никто из ее сыновей не умер от скарлатины.
Франсин как завороженная смотрела на сундук. Она была счастлива, так счастлива в своей новой жизни с Джулианом и маленькой дочкой Самантой! Ее карьера в Лос-Анджелесе складывалась успешно, а отношения с восемнадцатилетним сыном от первого брака, – Тони, были очень теплыми.
Франсин хотелось поделиться с Кейли всем пережитым, рассказать ей, каким на самом деле был Джулиан, который пробудил в ней чувства, неведомые ранее. Она даже не могла представить, что делала бы, если бы не было Джулиана и всего, что она приобрела благодаря ему.
– Спасибо, – сказала Франсин, поглаживая обивку старого сундука. – Спасибо за все.
Она откинула крышку, осторожно отодвинула старую ткань и обнаружила конверт из пергамента цвета слоновой кости. Ее сердце учащенно забилось, когда она взяла в руки письмо, которое не видела здесь раньше. На конверте знакомым острым почерком было написано ее имя.
