Джулиана Грей - В объятиях принцессы
Они подошли к сцене, на которой стоял Гюнтер и с презрением следил за их приближением. На нем была какая-то странная форма – ярко-красная с красивыми медными пуговицами. Ни медалей, ни знаков отличия.
– Спускайтесь, герр Хассендорф, – будничным тоном проговорил Олимпия, но его голос, окрепший в парламентских дебатах, был слышен во всех концах площади. – Ваше время прошло.
Гюнтер выпрямился и гордо выпятил грудь:
– Я не подчиняюсь чужеземцам.
– Я говорю от имени людей на этой площади. От имени людей этой страны. – Герцог широко повел рукой. – Их желание вполне ясно.
– Да? А кто ты такой, чтобы выступать от их имени? Судя по акценту, англичанин. Чужеземец. – Гюнтер бросил быстрый взгляд на толпу, ожидая поддержки.
Сомертон перехватил этот взгляд, и Луиза почувствовала, как он насторожился.
– Я – герцог Олимпия, родной брат принцессы Луизы, первой жены князя Рудольфа и матери его дочерей. Я – дядя принцесс Хольштайн-Швайнвальд-Хунхофа, и я привез их домой, чтобы вернуть то, что им положено по праву. Они, и только они будут править этой прекрасной страной, народ которой угнетают и притесняют вы и вам подобные. – Олимпия тщательно выбирал слова и произносил их с непоколебимой уверенностью высокородного английского аристократа. Он возвышался над толпой, и хотя Гюнтер Хассендорф стоял над ним на сцене, он стал как-то меньше ростом.
– Принцессы! Принцессы! – принялась скандировать толпа.
Гюнтер поднял руку, призывая народ к молчанию, но крики стали только громче.
– Вы не можете повернуть время вспять! – заорал он. – Устаревшая система, на протяжении веков угнетавшая массы… – Остаток его речи утонул в шуме голосов.
Олимпия стукнул тростью по камням мостовой:
– Отойди, Хассендорф! Все кончено.
Гюнтер подал знак кому-то в толпе.
В мгновение ока Сомертон оказался перед Луизой и ее сестрой, закрыв обеих своим массивным телом.
Прогремел выстрел. Сомертон покачнулся, но не отступил, широко расставив руки, являя собой живой щит. Гатерфилд подскочил и схватил графа, не дав ему упасть.
На левом рукаве Сомертона появилось и стало быстро увеличиваться пятно крови.
– Он ранен! – закричала Луиза.
– Я в порядке, – проговорил граф. – Это всего лишь царапина. Слева, Гатерфилд! Мужчина в морском мундире и его спутник.
Секундой позже маркиз уже ввинтился в толпу, расталкивая горожан. Луиза быстро осмотрела руку Сомертона.
– Это не царапина! – закричала она. – Нет выходного отверстия! Доктора! Позовите доктора моему мужу!
Но в толпе царила паника. Никто не слышал ее крика, никто не поспешил на помощь.
– Нет времени, – сказал Олимпия. – Ты можешь идти, племянник?
– Конечно, могу, – рыкнул Сомертон.
Олимпия занял место между Стефани и Луизой и взял их под руки:
– На сцену! Марш!
– Но…
– Вперед!
Сомертон взял ее за другую руку, и они вместе вывели сестер на пустую платформу. Один только епископ топтался в углу у опоры навеса, старательно делая вид, что его нет. Гюнтера нигде не было видно.
Олимпия вытолкнул ее вперед:
– Говори!
– Не могу.
– Должна. Ты принцесса, так будь ею. Покажи им, кто ты, Луиза.
Сомертон сжал ее локоть:
– Ты сделаешь это, Маркем.
Она несколько бесконечно долгих секунд стояла на краю платформы и смотрела на хаос, воцарившийся на площади. Мужчины и женщины бестолково мечутся, дети плачут, в воздухе чувствуется запах сгоревших сосисок. Возле торговых прилавков началась потасовка. У дверей собора стоит человек. Что у него в руке? Пистолет? Луиза вспомнила, как впервые увидела мертвые тела отца и Петера, – бледные и застывшие, лежащие на опавших листьях Швайнвальда. Она покосилась на пропитавшийся кровью пиджак мужа. Здоровой рукой он крепко держал ее за локоть.
Никогда в жизни она не чувствовала себя такой уязвимой.
– Ты сможешь, – шепнул ей на ухо Сомертон. – Покажи им, что бояться нечего. Поверь, я никому не позволю причинить тебе зло.
Его большое тело согревало, твердая рука вселяла мужество.
– Говори, любовь моя. Ты рождена для этого.
Она открыла рот и набрала в легкие воздуха.
– Mein Volk![4] – проговорила она.
Никто не услышал.
– Громче, – шепнул Сомертон.
– Люди! – крикнула она. – Успокойтесь. Нет никаких причин для паники. – Она обернулась к стражникам, выстроившимся полукругом у края сцены. Они защищали ее. Кровь быстрее потекла по жилам, прибавив Луизе уверенности. – Стража! Десять человек направо, десять налево! Навести порядок на площади!
Стражники бросились выполнять приказ.
Луиза выпрямилась.
– Люди! – громко проговорила она. – Мой народ! Стража здесь. Стрелок… – Она поискала глазами Гатерфилда и увидела его златовласую голову на восточном краю площади. Он крепко держал человека в синем морском мундире. Какое облегчение! – Стрелок пойман, бояться нечего.
Удивительно, но толпа начала успокаиваться. Сначала остановилось всего два или три человека, рядом с ними еще несколько. Какой-то юноша стал проталкиваться к сцене, взирая на Луизу, как на божество.
Интересно, как она сейчас выглядит? Вероятно, неплохо.
Она протянула к толпе руки:
– Жители Хольштайна! Давайте покажем, что мы их не боимся. Докажем, что мы не позволим клике полубезумных фанатиков управлять нашими судьбами.
Теперь ее уверенный голос звенел над толпой. Именно так разговаривать с людьми ее когда-то учила Динглби. И ситуация начала быстро меняться. Все больше людей прислушивались к ее голосу, останавливались и во все глаза смотрели на нее.
Рука Сомертона коснулась ее поясницы. Луиза еще раз глубоко вздохнула.
– Дорогие мои! Я много месяцев провела в изгнании после того, как злые люди убили моего отца и мужа и захватили власть в моей стране. Я жила в Англии в доме моего дяди, герцога Олимпии, с моим супругом – графом Сомертоном, который верно и преданно охранял меня.
Вспышка интереса?
– Теперь я вернулась в надежде вновь обрести честь управлять моей любимой страной, в которой мне повезло родиться, вырасти и стать наследницей династии благородных и честных правителей.
Толпа зашумела.
Луиза подняла руку, призывая людей к молчанию:
– Но я не пойду против вашей воли. И потому спрашиваю вас, народ Хольштайна, согласны ли вы на такую принцессу? Хотите ли вы, чтобы я управляла страной вместе с парламентом, который вы сами изберете?
Шум стал громче.
– Хотите ли вы этого, мои возлюбленные подданные? Позволите ли вы мне вернуться в Хольштайнский замок и возглавить правительство, мне, принцессе Луизе Хольштайн-Швайнвальд-Хунхофа, дочери и наследнице великого князя Рудольфа?
